Олег Грудинин - Комсомольский патруль

• Название: Комсомольский патруль
• Автор: Олег Грудинин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1959

---

— Сестричка, — Яша вдруг встрепенулся, — вы моего соседа как отвезете на рентген, зайдите сюда, ладно? Ненадолго, — успокаивающим голосом объяснил он. — Зайдете?

— Хорошо, — с готовностью пообещала сестра, — может быть, сейчас что-нибудь нужно?

— Нет, — поднял книжку Забелин, — как отвезете.

Еще не оформившаяся,- но необыкновенно нужная, цепкая мысль уже не давала ему покоя.

— Вы ведь комсомолка? Как ваша фамилия? — непоследовательно спросил Яша, немного опустив книжку и поверх нее испытующе смотря на уходящую уже сестру.

— Ласточкина, — ответила та, — пора бы уже знать. Комсомолка, — добавила она, солгав сама не зная почему, — я скоро зайду.

Через несколько минут Ксения Ласточкина вернулась в палату к Забелину.

— Ну, так зачем вы меня звали, — спросила она, улыбаясь, — и зачем вам понадобилась моя фамилия?

— Я хочу вам дать одно поручение, — не отвечая на улыбку сестры, серьезно стал объяснять Яша. — Вы комсомолка и... вообще, мне кажется, тот человек, который может выполнить мою просьбу. — Не выдержав, он тоже улыбнулся своей застенчивой улыбкой. — Руки у вас хорошие, — сказал он, опуская глаза, — на себе испытал, добрые руки. А в таком деле, — он снова посмотрел на Ласточкину, — которое я вам хочу поручить, и нужны добрые руки. И сердце нужно... В общем... ну, вам подходит.

— Ладно, не хвалите меня. — Ксения села на край Яшиной кровати. — Говорите, что нужно сделать.

Он скосил глаза на дверь, в ней как раз появился один из выздоравливающих, и Яша, потянув Ласточкину за рукав халата, зашептал ей что-то быстрым, срывающимся шепотом. Ксения негромко ему поддакивала. Наконец разговор закончился.

— Это так Макаренко говорит, — сказал в заключение Яша полным голосом: — «Стимулом человеческой жизни является завтрашняя радость». Сделаете, значит, сестра?

— Сделаю, — пообещала Ксения с необычным для нее воодушевлением, — обязательно сделаю.

С этого дня началась непонятная ни для кого в больнице дружба палатной сестры Ксении Ласточкиной и Забелина, Даже Люба как-то заметила сестре, что в отделении начали обращать внимание на необычное отношение Ксении к больному Забелину.

— Уж не флиртовать ли ты с ним вздумала? — ехидно бросила однажды Люба.. — Не понимаю, нужен он тебе, как собаке пятая нога. Подумаешь! Кто он такой? Мальчишка какой-то. Портной. Фу! Ни положения, ни денег. Он даже одеть тебя не сумеет...

Ксения промолчала.

Между тем жизнь соседа Яши, Феди Громака, с некоторых пор изменилась.

Его стали навещать товарищи по училищу, на которых он недавно так обижался. Посещали даже не в приемные дни. Из группы, в которую был зачислен Федя, к нему стали приходить письма с немудреными рассказами, как живут товарищи. Скоро стопка этих писем на Фединой тумбочке стала не меньше, чем у Яши.

Парнишка сиял. Однажды Ксения, зайдя к нему в палату, подняла брови:

— Ты чего это сегодня такой радостный?

Федя лежал, раскрыв в широкой улыбке свой пухлый, еще совсем детский рот, глаза его были устремлены на криво, неумело исписанный листок бумаги. Рядом на табуретке синел большой вскрытый конверт.

— Я письмо получил из дому. — Федя схватил конверт и протянул его Ксении. — От бабушки.

Ксения, стараясь не улыбаться, взяла конверт.

— От бабушки? — переспросила она, делая вид, что ничего не знает. — А где же у тебя бабушка?

— Под Новгородом, в деревне. — Федя ревниво потянулся к Ласточкиной за своим конвертом. — Под Новгородом, — повторил он, — навестить собирается.

— Ну-у! Как же она сюда поедет? Ведь это далеко. — Глаза у Ксении хитровато, но довольно щурились.

— Поедет. — Мальчик пожал плечами. — Она про меня письмо получила, что я давно уже в больнице лежу. Из ремесленного цидулю послали, а моих писем она ни одного не получила.

Выбрав момент, когда Федю снова увезли на перевязку и в палате как раз никого не оказалось, Яша спросил Ксению:

— Ну, вы убедились, что это ожидание писем, радости для него лучше всяких лекарств? Даже врач говорит, что дела у него к выписке пошли. А ведь это ваших рук дело, Ксюша.

Ксения даже покраснела, услышав его слова. Он в первый раз назвал ее так — Ксюша.

Забелин же, ничего не заметив, произнес мечтательным тоном:

— Эх, мне бы тоже скорее выписаться да сдать, наконец, экзамены в институт. До чего хочется. Послушайте, сестричка, — он вдруг внимательно посмотрел на Ксению, — а почему бы вам тоже не поступить в институт? Вы же одна, времени свободного много, чего бы вам, а? Вы чем в свободное время занимаетесь? Хотите, когда выпишусь, помогу вам готовиться? Я думаю, у вас есть к тому все данные. И человек вы серьезный и комсомолка...

Растерявшаяся Ксения, ничего не ответив, выскочила из палаты.

Когда она около десяти часов вечера, усталая и угрюмая, вошла к себе в комнату, Люба, ждавшая ее, чтобы вместе идти на танцы — день был субботний, — порывисто вскочила.

— Ты, наверно, думаешь, что еще восемь часов? Сиди как дура да жди, когда ваша милость изволит явиться. Ну, не стой же, одевайся, — закричала она, — успеем хоть ненадолго. Там Люська Галкина, наверное, гоголем ходит!

Ксения промолчала. Она медленно опустилась на стул и, по-новому, оценивающе взглянув на сестру, потрогала висящее на спинке стула платье.

— Да никуда я не хочу идти, — вдруг объявила она зазвеневшим от слез голосом, — ни на какие танцы. Понятно?

СМЕНА ИДЕТ

Да, через некоторое время сама жизнь подсказала, мне, что в споре с Михаилом Ивановичем я ошибался. Придя однажды после работы в штаб, я застал там несколько юношей и девушек, поджидавших меня.

— Вам что, ребята?

Высокий, стройный, вихрастый паренек показался мне очень знакомым.

— Моя фамилия Селиверстов, — представился он. — Николай Селиверстов. Все мы, — он показал рукой на стоящих рядом с ним, — школьники, комсомольцы и хотим участвовать в рейдах.

Наконец я вспомнил, где его видел. Да вот и Шура Ильенкова — ну, правильно, мы ее принимали тогда на бюро в комсомол. Значит, уже прошло три месяца и Коля комсомолец? Хорошо!

— Садитесь, ребята, — радушно предложил я, — хотя разговаривать нам, собственно, будет не о чем. Мы не разрешим вам участвовать в комсомольском патруле... И не потому, что я такой, ну несговорчивый, а... рано вам еще.

Ушли они из штаба сумрачные, очень недовольные мною. Но спорить, видимо, постеснялись.

На этом как будто все и кончилось. А через полторы недели случилась крупная неприятность.

Часов в двенадцать ночи у меня дома зазвонил телефон.

— Валя, — прозвучал в трубке испуганный голос Кости Лепилина (они в тот день с Ниной дежурили в клубе), — ты можешь сейчас же приехать в наше отделение милиции? Можешь? Ну, приезжай немедленно. Тут птенцы такое натворили!

Меньше чем через пятнадцать минут я был на месте. Меня встретил Костя.

— Валя, — сказал он хмуро, — ты знаешь, кого птенцы поймали? Ромочку Табульша, помнишь такого? Его Нина опознала. А фамилия у него по паспорту Соскис, но, кажется, паспорт поддельный.

— Помню, — кивнул я. — Это же один из сообщников Волка. Где он?

— Подожди, — остановил меня Костя, — сейчас увидишь, он рядом в камере. А Коля Селиверстов, который задержал их, сломал ногу. Остальные птенцы здесь, в коридоре сидят, возбужденные такие.

— Какой Коля, — не понял я, — какие птенцы? Говори толком!

События, оказывается, развернулись так. Отказав Селиверстову в приеме в комсомол тогда в райкоме, когда ему еще не было четырнадцати лет, мы почти не обратили внимания на его слова: «Мне так нужно поскорее быть в комсомоле, так нужно...»

Коля же считал, что ему нужно поскорее вступить в комсомол потому, что комсомольцы могут участвовать в рейдах по борьбе с хулиганами, с людьми, убившими его отца, майора милиции.

Прошло три долгих месяца, и вдруг оказалось, что начальник районного штаба не разрешает ему участвовать в рейдах, несмотря на то, что его наконец-то приняли в комсомол. Было от чего прийти в уныние.

Но горевал Коля недолго.

— Что ж, — объявил он своим друзьям, — если штаб в нас не нуждается, не доверяет, будем действовать сами. Поставим их... это... перед совершившимся фактом.

В ближайшее же воскресенье группа школьников во главе с Колей явилась на «толкучку». Коля объяснил, что он избрал объектом своих действий рынок потому, что там можно найти жуликов...

В первые же несколько минут внимание ребят привлек приземистый, плотный парень с туповатым лицом, торговавший из-под полы патефонными пластинками «на костях», то есть самодельными пластинками, состряпанными из старых использованных рентгеновских пленок со снимками.

— Буги-вуги продает и всякую нецензурщину, — сказал, присмотревшись, Коля.

Школьники хотели уже задержать парня, но Шура Ильенкова предложила другой выход.

— Давайте проследим, — сказала она, — где живет этот тип. Наверняка он не один этим делом промышляет. Надо вырывать зло с корнем. Так и дедушка говорит.