Александр Тюрин - Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди

• Название: Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди
• Автор: Александр Тюрин
• Жанр: Фэнтези

Силы, которые столетиями существовали за счет дезорганизации остального мира, уже способны управлять и самим временем. Но противостоит им тот, который был уже как будто раздавлен ими.

---

— Е-мое, подкиньте мне какую-нибудь пушку, — крикнул он расположившемуся неподалеку майору, — лучше всего, мой ствол верните.

— А может ты все-таки шпион ОПГГ? — отозвался тот в промежутке между двумя очередями.

— Через пять минут у тебя, Лялин, каждый стрелок будет очень важной персоной.

— Через пять минут и посмотрим.

— Если будет чем… — Василий затараторил горячо и настойчиво. — Товарищ командир, ты же знаешь, я — свой. Я вам помогу, а потом пойду за саблей по имени» Зульфикар». Иначе гады станут всадниками на драконах… Тогда всем каюк.

— Хватит трепаться, глюколов, — отрубил командир и перекинул Василию штурмовую винтовку. — Но учти, я за тобой слежу и стреляю с обеих рук. Без обид, я ведь не знаю, где ты был и что делал последние двенадцать лет.

Василий действительно пригодился, когда враги — а тех было двое — неожиданно ударили сверху. Теперь уже группа спецназа оказалась зажата огнем с разных сторон.

— Я попробую убрать эту парочку, — сказал Майков, — пока она не поимела нас в задницу. Эти типы умеют ловить потоки ускоренного времени.

— Ты всё такое же трепло, — с мучением отозвался майор.

Василий решительно карабкался вверх, пока не сообразил — между ним и двумя боевиками осталось метров пятьдесят отлично простреливаемого пространства. Причем враги фактически зажали его в клещи. Минута смятения сменилась секундой прострации, в которую он наконец почувствовал, как закипает ярость и толкает его в поток ускоренного времени.

Итак, двадцать шагов в направлении «на восемь часов» — там утес стоит, и уступы на нем как ступеньки. Если до него добраться, то уже он, Майков Василий Савельич, господствует над местностью.

Василий дал длинную неэкономную очередь из штурмгевера и рванул. Боевики предоставили ему паузу в две секунды. А потом огненная змея скользнула слева, что-то разорвалось справа, сбив с ног. Он упал, но тут же поднялся на колени, еще не зная, ранен или нет. Коленопреклоненная поза не означала смирения. Один из боевиков, привстав, целился в него, Василий выстрелил первым — врага он почти не видел, но почувствовал поток, в котором тот передвигается. С дыркой во лбу тот сразу стал видимым и безобидным. Майков кинулся вперед и заметил второго противника, когда тот высунулся из-за каменного выступа — расстояния оставалось не больше пары метров, а в обойме уже пусто. Прежде, чем хлестнула свинцовая плеть неприятельской очереди, Василий, ухватив свою винтовку за ствол как шкворень, шарахнул боевика прикладом. Попал всего лишь по руке, но автомат вышиб — это было плюсом, а минусом стало то, что моджик оказался очень быстр — наверное у него была фора за счет броска в Преднастоящее, какая-нибудь миллисекунда. Своей второй рукой, сильной как кран, враг перехватил приклад, направил ствол в Василия и выстрелил.

Сокрушающий удар пришелся на правую часть груди. Выстрел отбросил Василия в сторону, припечатал к каменистой земле и с первым же вздохом он понял, что повреждено легкое. А с первым выдохом увидел кровяной сгусток, вылетевший у него изо рта.

Враг наводил ствол, чтобы покончить с лежащим Василием. Враг, скотина, уже торжествовал. Но и Василий почувствовал, что василиск подхватил его.

До вражеского выстрела оставалась миллисекунда, но василиск растянул ее, перебросив Василия дальше в Преднастоящее. Теперь моджик стал связкой кровеносных сосудов, глаза его как две маслины плавали возле жирного пятна мозга, сплюснутого в передней части.

Выдох с ударом шипа — и василиск вернул всадника обратно.

Под рукой лежащего Василия оказался один из великого множества камней.

И хотя боль сверкнула, пронзив насквозь грудь, швырнул каменюку.

Потом он уже понял, что попал врагу прямо в окуляр бимона и, видимо, повредил глаз.

Моджик взвыл и, конвульсивно вздернув дуло, выстрелил. Василий прянул вперед — пусть даже боль занималась гастрономией в его груди, — крутанувшись, подсек противника ногой. А когда тот упал, шарахнул его другим камнем, поувесистее — в область темени.

Василий не стал проверять самочувствие захрипевшего боевика и ринулся вниз, невзирая на то, что в груди как будто работала сотня маленьких гестаповцев. А уже через несколько секунд он не услышал свиста воздуха, выходящего через дырку в груди.

Бой, как вскоре выяснилось, уже стихал. Двое спецназовцев накладывали сами себе повязки, трое постреливали вслед уходящему противнику.

— Куда ты, неугомонный? — спросил майор, явно не собираясь удерживать его больше.

— Спасибо за вечеринку, но теперь мне точно с вами не по пути.

— Я не хочу навязывать тебе компанию, — сказал командир, оценив вторую дырку на жилете Майкова, — и не могу предоставить медсестричку в коротком халатике, но сержант Чернов способен сделать тебе дренаж и перевязку.

— Нет, спасибо, дренаж не нужен, у меня там, в натуре, уже не свистит, значит пневмоторакса нет. Перевязку сам сделаю, только потом. А сейчас я не могу их потерять, басурманов этих моторных, которых мама через попу родила. Если не жалко, дайте мне индивидуальный медпакет первого класса.

— Вообще это дорогое удовольствие, но поскольку ты кровью смыл подозрения… Чернов, поделись с товарищем Майковым.

Хмурый сержант сунул Василию медпакет в камуфляжной упаковке, и еще разгрузку[47] с подарками — в подсумках винтовочные магазины, гранаты, самонаводящиеся мины — «тараканы». Сержант активировал ненадолго одну из них — усами шевелит, лапками перебирает, на звук реагирует.

— Командир, кому предназначалась та сабля?

— Одному козлу. Генералу Козловскому, предателю. Нынче его Казлаускас зовут. Если встретишь и будет нехлопотно убить его — убей. За меня и за нас.

— Товарищ майор, а как тебя зовут. Ну, по имени? Я ведь и тогда не спросил.

— По имени — Слава.

— Да постигнет тебя мирская слава. Прощай.

— Истинно говоришь. До встречи в лучшем из миров.

Два могучих инвалида пожали друг другу руки и разошлись, Василий, сразу уколовшись обезболивающим и противовоспалительными средствами, потащился за боевиками. Он едва не потерял детей гор из виду, но потом все-таки заметил спину замыкающего. Двигались они не слишком быстро, видимо, тащили раненых, поэтому он сумел не отстать, тем более что терзающая боль уже не возвращалась к нему. Несколько раз моджики куда-то палили, но совсем в противоположную сторону — верно, почудилось им что-то с недосыпу. К рассвету боевики Хожи Ахмета добрались до селения — а это была та самая Тарская — и Василий, подобно вампиру, застигнутому рассветом, стал искать себе какой-нибудь склеп. Нашел его в засохшем колодце, который в значительной степени был завален банками из-под колы, пакетами из-под чипсов и даже здоровенными памперсами. Короче, это была спонтанная местная помойка, а мусор накидали доблестные джигиты, не имеющие малейшего понятия об экологии.

В колодце Василий смог, наконец, рассмотреть последнюю рану. Он приготовился увидеть что-то страшное, но это оказалось еще хуже, чем ожидалось. На груди вовсе не нашлось раны глубокой, вместо нее имелся розоватый нарост, напоминающий медузу.

«Ну, брат, договорились же теперь ничему не удивляться, — сказал он сам себе, — вот если бы у тебя два члена выросло, тогда другое дело.»

Сказал это себе Василий и удивился, насколько фальшиво звучит внутренний монолог, насколько неестественным стал весь его психологизм. Похоже было, что психологизм вообще рассчитан на самый естественный ход вещей, а без такового начинается антипсихологизм и бред.

Он проверил, можно ли оторвать эту чертову медузу. Как же, она вырастала из его тела. Похоже, быстрая мутация и ускоренный рост мутировавших тканей входит теперь и в его арсенал.

Бинт был не нужен, но Василий решил еще немного понаблюдать, невзирая на отвращение. Заодно взял пробу крови тестером, имевшимся в медпакете. Удивительный анализ показал, что количество лейкоцитов близко к норме и СОЭ не более того, что бывает при простуде, словно и не было пробоины в груди; лишь некоторое увеличение уровня лимфоцитов намекает, что произошла неприятность.

«Похоже, что я действительно стал ДРУГИМ, не просто с отклонениями и красными полосками, а другим по сути.»

Эта мысль была на вкус, как стальное лезвие.

Часа через полтора края «медузы» стали сворачиваться к середке, отчего возникло сходство с цветком. Цветок сделался бутоном и, съеживаясь, принялся протискиваться вглубь почти заросшей раны, как будто хотел спрятаться от нескромных взглядов. Под конец снаружи не осталось практически ничего, даже шрама, лишь пятнышко молодой кожи. Василий сделал на всякий случай положенные по инструкции противовоспалительные уколы, и абзац — лечить больше нечего. Как будто полный ажур. Новый анализ крови показал лишь небольшое снижение уровня некоторых жиров в крови…