Александр Тюрин - Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди

• Название: Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди
• Автор: Александр Тюрин
• Жанр: Фэнтези

Силы, которые столетиями существовали за счет дезорганизации остального мира, уже способны управлять и самим временем. Но противостоит им тот, который был уже как будто раздавлен ими.

---

Он восстановил в памяти весь многовековой человеческий опыт по согреванию после холодной ванны или купания. Заползти в разъятое нутро только что убитого быка, принять горячую ванну, поразвлекаться с темпераментной брюнеткой. Какие бесполезные рецепты — по сути, нет у человечества никакого опыта. Ага, разжечь костер. Это пункт меню вполне подходит.

В кармашке трофейного бронежилета лежала зажигалка, а также мокрая и бесполезная пачка сигарет вместе с тем, что напоминало щепоть хэша. Возле озерка ничего, кроме мха не росло, но вот подальше стояли полудохлые елочки. Василий потащился к ним, страдая от боли то в замерзающих, то в разминаемых членах и используя автомат вместо клюки. Наконец калика перехожий добрался до ближайшей ели, которая по счастью оказалась сухостоем. Обломал нижние лапы, отпилил ножом те ветви, что повыше, собрал всё это и подпалил — пламя полыхнуло весело и круто. Затем скинул одежду, быстро и украдкой, как будто кто-то может увидеть — и развесил ее на ели. Берцы тоже повесил на ветку. Остался в одном бронежилете, ну и трусах семейного кроя, их уже снять не решился.

Минут на десять Василий сомлел, забылся — боль в разогреваемых членах сопровождалась блаженством поглощения тепла. Приятное забытье сменилось сладостной дрёмой курортно-островного направления: пальмы, лагуна, девушка, похожая на фрау Зингер, только чистая. Прыгает, понимаешь, с яхты в водную синь, мелькает круглой попкой. Очухался Василий, когда стало чересчур припекать — примерно как в том мусорном баке, что остался на базе джихадистов в Тарской.

Василий открыл глаза и вначале удивился, а потом ужаснулся. Пламя с костра, оказывается, перебралось на саму ель. В огне уже погибли штаны, футболка и ботинки. А вдобавок горящая елка выступала отличным маяком для всех окрестных наблюдателей, в доброту которых Василий не верил.

— Извините, что не предупредил, — стал извиняться бодик, — но я вижу только вашими глазами, а они были закрыты.

— Молчал бы уж лучше, слепая тетеря ты, а не Вергилий, — несправедливо бросил озлобившийся Василий.

Он вспомнил об автомате, выбрал селектором бронебойный заряд и пальнул в ствол, стараясь унять дрожь в руках. Ель сразу стала падать на Василия, так что он едва отскочил в сторону; одна горящая ветка пролетела в миллиметре от трусов, едва не превратив последнюю оставшуюся деталь туалета в пепел.

После падения ель не перестала полыхать, и Василий, ухватившись за еще не тронутую пламенем верхушку, потащил опасное растение к озеру. Потом, как перекупавшийся курортник, устремился на цыпочках — чтобы не поранить ступни — к костру, снова согрелся и… загоревал не на шутку.

Хотя жилет и отчасти трусы скрывали срам от нескромных взоров, брошенных потенциальным зрителем, но разгуливать по осеннему лесу с оголенными конечностями и едва прикрытыми органами было смерти подобно. Чтобы не предаваться отчаянию, Василий стал вспоминать, какие одеяния носят люди-дикари, но все воспоминания свелись к юбочке из пальмовых листьев. С пальмами в здешних краях было туго, а заменять пальмовые листья на еловые лапы казалось небезопасным ввиду неизбежного поражения иголками самых мягких частей тела.

Впрочем, бодик указал, что дикари и прочие неандертальцы, некогда обитавшие в охваченных ледниковым периодом краях, обряжались в шкуры. Однако, чтобы снять шкуру, надо иметь труп кого-нибудь мохнатого животного, ибо с живого мех не сдерешь.

Василий, морально готовя себя к убийству ни в чем не повинного животного, потащился по елочному редколесью. Здесь всё было обработано токсинами, похоже европейские колонисты не хотели дать белочкам ни единого шанса.

Скиталец преодолел сто метров под легким снегопадом и отчаялся: никакие звери по дороге не попадались. Видимо, вытравлены с многолетней гарантией. А ноги уже окоченели до безобразия.

Василий замер и прислушался — вроде кто-то идет за ним след в след. Василий прибавил шагу — прибавил и преследователь. Может это какой-то колонист решил поохотиться на человека, назвав его руссистом? Ведь тогда разрешено и убить на радость прогрессивной общественности? Василий побежал, и кто-то потрусил за ним, хрустя снежком. Бежать босым было ой как неудобно — Майков обернулся и, хотя не поймал никого в прицел, дал предупредительный выстрел. Наступила тишина, но едва Василий снова вступил на тропу, как хруст возобновился. Не выдержал, обернулся и стал лупить очередями по лесу. Остановился, только когда на индикаторе боезаряда у автомата горел красный ноль. Ну все, отлютовал, теперь бросай ствол, терпи и беги. Он бежал, а за ним через лес ломилось что-то увесистое и невидимое. Остановился, чтобы определиться с направлением бега — а уже слышится не хруст, а глухое урчание, и приметна легкая рябь над вершинами елей, что вздымались метрах в двухстах от него. Стелтс-геликоптер?

Тут он и сконденсировался прямо перед наблюдателем — военный борт, судя по пятнистой боевой окраске и эмблеме вооруженных сил ОПГГ. Открылась дверь. «Добро пожаловать» лучше, чем «подите нахер», особенно, если что-то прется за тобой с упорством достойным лучшего применения. Едва тело скитальца оказалось на борту, отрыв до земли увеличился до пятидесяти метров. Новый пассажир воздушного судна заметил дымный след от ракеты, пущенной с земли, — она прочертила воздух недалеко от его задницы. Совсем рядом с Василием сработала пусковая установка вертолета, и две ракеты, обдав воем и вонью, ушли к поверхности, на которой что-то вспыхнуло. Вертушка продолжала резко набирать высоту, прижимая Майкова к днищу, наконец дверь закрылась и стало тихо. А еще более-менее тепло.

Он почти заснул, когда в отсеке появилась фигура пилота в полном боевом облачении — шлеме и армированном комбинезоне, способном выдержать пожар и падение на землю. Впрочем, своими габаритами фигура несколько уступала среднестатистическому мужику.

— А вот и встречающие с караваем. Где жирок потерял, летун, работа ж вроде сидячая?

— А ты где штаны потерял? В бою?

Пилот снял свой шлем и Василий увидел фрау Зингер, а заодно понял насколько она похожа на Зину из подземелья, которую он надолго забыл, а также на цифродевицу, скомпилированную бодиком. Только сейчас её рыжие волосы не торчали вихрами, а прилипли к коже, особенно на висках.

— Ну и как ты все объяснишь? — протянул Василий в растерянности.

— Я твой куратор, вот и все. За мной стоит серьезная организация. На данный момент мы боремся с джихадистами. И также, как их, нас интересуют твои способности, часть из которых ты унаследовал от предков, а часть благополучно набрал.

Василий отметил, какой у нее интересный интригующий голос, не писклявый, с легкой хрипотцой, что несколько контрастировало с ее «зеленой» внешностью. Такой голос звучал убедительно.

— А зовут-то тебя на самом деле как?

— Надя Зингер. И «Зина» и «фрау» — это так игровые варианты, хотя я действительно учила русский язык в Вене и родилась далеко от России.

— Это из-за вас меня бросает то на Тянь-Шань, то на Кавказ, то обратно?

— Если из-за нас, то мы пришлем тебе счет за билеты.

Тут вертолет повело вбок, затем он скользнул вниз, как лифт, у которого оборвался трос. При том желудок пассажира едва не вылетел изо рта.

— Попали все-таки в болтанку, — вдобавок к снятому шлему она еще расстегнула ворот. Освободившись от бронированного хомута забелела, конечно же, нежная почти девичья шея.

Вертолет дал сильный бортовой крен, и Василия мотнуло к Наде, он попал носом в распахнутую часть ее комбинезона и случайно оперся руками на девушкины бедра, чтобы не провалиться еще глубже. В свою очередь она уперлась ему в кадык и оттолкнула от себя.

Но через несколько секунд инерция опять швырнула Василия к Наде.

Вертолет весь забился, как эпилептик, также затряслись друг на друге и Василий с Надей. По ходу дела ее комбинезон расстегивался все больше, высвобождая девушку, как ракушка жемчужину. Контраст между «динозавровой шкурой» и телом Нади, его изящными линиями и нежными поверхностями, был чрезвычайно велик. Контраст не только усиливал кровообращение, но и на что-то намекал, что-то такое символизировал.

Василий Савельич вдруг почувствовал, что между ним и девушкой имеется какая-то тайна. Это ведь… подруга, самка, которую нельзя разрывать раньше времени, которую необходимо сперва полюбить.

Нечаянный любовник Майков покрепче ухватился за молодую женщину и собрался было атаковать главный ее бастион.

Это оказалось непросто.

Василия катало по кабине, его тошнило, он всё не мог примериться и попасть, куда надо — вертолет мотало, девица как бы случайно ерзала. И в то же время тянула его к себе.

Если она та самая подруга, объект любви, а не ярости, почему же так переменчива и скользка?

Когда уже начался решающий приступ, рука Нади ласково прошла по его спине и… всадила ему шприц в крестец.