Николай Андреев - Рыцари Белой мечты (Трилогия)

• Название: Рыцари Белой мечты (Трилогия)
• Автор: Николай Андреев
• Жанр: Альтернативная история

Аннотация:

Выкладываю трилогию одним томом. Попутно ищу издателя для неё. Том 1.Февраль 1917 года. Мятеж в Петрограде подавлен верными престолу войсками, Петроградский Совет разгромлен, Александр Керенский погиб в бою. Худшая страница русской истории зачеркнута и переписана набело. Не будет ни бессильного Временного правительства, ни большевистского переворота, ни похабного Брестского мира. Весной 1917 года русская армия — впервые с начала войны в избытке снабженная всем необходимым, не разложенная пораженческой пропагандой — готовится к решающему наступлению на всех фронтах. Том 2. Весна, 1917 год. Февральская революция подавлена верными престолу войсками. Российская история пошла другим путем. В апреле начинается решающее наступление на всех фронтах. Новый Брусиловский прорыв сокрушает австрийскую оборону. Отчаянные атаки русской пехоты, поддержанной армадами тяжелых бомбардировщиков "Илья Муромец", сметают немецкие укрепления на Северном фронте. Первая Конная армия генерала Врангеля уходит в глубокий рейд по вражеским тылам. Русский десант высаживается в Царьграде — под грозный рев корабельной артиллерии, под победные марши военных оркестров, поднимающих войска на последний штурм: "Гром победы, раздавайся! Веселися, храбрый Росс!"… Том 3.Подтвердит ли негласное расследование, что Гучков, Милюков, Львов, Керенский и Ко готовили Февральскую революцию ещё с 15-го года? Что выберет контрразведчик Бобрев: счастье в любви или благо России? Сможет ли А. И. Спиридович, бывший начальник охраны царя, наконец-то вызвать Гучкова на дуэль? Чем пожертвует Великий князь Кирилл (он же Кирилл Сизов), чтобы предотвратить опасность новой революции? Узнать это вы сможете, прочтя книгу.

---

— Великий князь не говорил, что побудило его отправить мне письмо? — спросил Маннергейм, принимая протянутый конверт.

— Никак нет, но…

— Хорошо. Надеюсь, Вы ещё задержитесь у нас? Позвольте пригласить Вас к столу. Уверен, что Вы проголодались с дороги. А я пока что ознакомлюсь с посланием Великого князя. И ещё… — Карл Густав, как это ни странно, слегка замялся. — Вы не могли бы рассказать, как там, в Петрограде?

— Боюсь, что обстановка там не самая лучшая. Зреют новые стачки. Как бы не допустить нового Кровавого воскресенья. Но позвольте всё-таки последовать Вашему приглашению и занять место за столом. Я действительно устал с дороги.

— Прошу Вас. Распорядитесь, чтобы Вам подали на стол.

Густав прошёл вглубь казарм, к одному из столов. Обычно офицеры играли за ним в карты или обсуждали последние новости из с фронта.

После короткого приветствия шли весьма интересные строки.

"…быть может, к концу месяца так получится, что Ваше присутствие будет весьма необходимо в Петрограде. Скорее всего, ближе к марту в столице вспыхнут давно ожидаемые беспорядки. К сожалению, сомневаюсь, что Его Императорское Величество сможет их подавить: обстановка явно не в его пользу. Посему прошу Вас выехать в столицу. Я буду ждать Вашего прибытия. Мне необходимо поговорить весьма о многом.

Скажем, готовы ли Вы будете возглавить другое подразделение, а не вверенную в данный момент Вам дивизию? Предположим, где-нибудь возле Петрограда. Обстоятельства могут так сложиться, что Северный фронт, и даже Балтийский флот, будут намного важнее, чем Румынский.

Прошу Вас подумать над моими словами. Уверяю, что они имеют под собой весьма определённую основу…"

Барон помнил Кирилла как весьма недалёкого человека. Скорее, Великий князь был гонщиком, прокладывающим новую автомобильную трассу по горам. Он вилял, юлил, бросался от одного проекта к другому, от кружка — к кружку. И, кажется, верил, что ему предстоит великая миссия.

Однако и Густав, как Колчак, хотел сперва отбросить в сторону глупое послание. Барон так бы и сделал, если бы не упоминание о некоторых вещах, о которых Кирилл Владимирович просто не мог знать.

Скажем, какую бутылку и какого шампанского выставили офицеры под Рождество для своего командира. Как Великий князь узнал? Это была какая-то мистика. Но в мистику Густав не верил. Во всяком случае, до сего момента. А ещё Романов писал о том, что грядущие события могут нанести вред Петрограду. Для Маннергейма этот город значил слишком много.

Аптекарский переулок. Именно там он жил после приезда в Петербург, у своей крёстной матери, баронессы Скалон. До сих пор Густав помнил, как удивил портного Карла Норденштрема. Не скаредностью или чем-либо ещё. Нет, — педантичностью.

Или, скажем, словно это было пять или шесть минут назад, перед глазами представал облик первой пары гвардейских коней. Светло-гнедой масти, ровного дыхания, прекрасного сложения. На иных в ту пору барон и не захотел бы ездить.

Шпалерная улица. Мороз, лёгкий снежок на мостовой. Раннее утро. Только недавно Империя вошла в новый, 1891 год. Густав в николаевской шинели с бобровым воротником, полковой фуражке (красный околышек на ней тогда особенно выделялся), приезжает в штаб Кавалергардского полка. Да, столица империи навсегда оставила след в душе Маннергейма. И если ей грозила опасность, то он был готов поверить в мистику. К тому же и вправду отпуск не помешает…

Также Кирилл просил поговорить с Сахаровым, командующим Румынским фронтом, и сообщить сомнения и волнения Романова насчёт ближайшего будущего империи. А также намекнуть на то, что вскоре обстановка в стране совершенно переменится…

С самого утра шестого февраля генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин был на нервах. Вчера ему пришлось думать над ответом любимой, Ксении. В письме она спрашивала, если у них появится ребёнок, не станет ли Антон Иванович меньше любить её? Конечно же, ответ был ясен. Но Деникин волновался, как бы в его сердце нашлось место для детей. Вдруг он сможет любить, горячо, пылко, неистово, лишь Ксению?

Да ещё и от Великого князя Кирилла Владимировича пришло письмо. Это было более чем странно. Романов не имел никакого отношения к сыну крепостного крестьянина и польки?

Однако письмо было наполнено такими мелкими деталями и с первого взгляда вроде и незначительными деталями, что складывалось впечатление, будто бы хороший приятель слал весточку.

Но вот после приветствий и тех самых "дружеских штришков" шли не самые радостные вести. Петроград, скорее всего, будет охвачен восстанием. Потом оно вполне может перелиться в революцию. И это "принесёт не конституционную монархию, не достойное великого народа государственное устройство, не прекращение засилья немцев", а разруху и кровь. Это принесёт гражданскую войну. И те, кто не попытается остановить катастрофу или смягчить её последствия, вольно или невольно, станут изменниками и предателями своего народа и своей страны.

Деникин не мог спокойно читать эти строки. Романов задел потаённые струны души генерал-лейтенанта. На лысине выступил пот, густые усы чуть-чуть двигались вместе с узкими губами. Ясные, чистые, честные глаза готовы были вот-вот наполниться слезами. Руки бессильно сжимались.

Антон Иванович решил ответить Кириллу Владимировичу. Заодно смог бы отправить письмо горячо любимой Ксении…

Ещё множество писем разошлось по фронтам и флотам вместе с нижними чинами Гвардейского корпуса и просто надёжными людьми, на которых Романов мог бы положиться. Все они были посланы под самыми благовидными предлогами: Сизов по старой привычке решил перестраховаться. Каждому посланцу были даны подробнейшие инструкции, что следует делать даже при намёке на угрозу сохранности тайны переписки.

Сказывалось прошлое. Однако если бы кто-то из особо исполнительных офицеров полиции или разведки.

А утром третьего февраля Кирилл отправился в Ставку, повидаться с Никки. Вдруг он всё-таки сможет убедить императора в опасности? Выложить все карты, сказать, что в Кирилле теперь две личности — значит скорее не спасти империю, а угодить в дом общественного презрения. Или в какую-нибудь заграничную лечебницу.

Оставалось только уповать на силу убеждения. И на то, что Николай II окажется не таким сильным фаталистом, каким его считали.

Однако сознание Кирилла Романова говорило, что царь вряд ли прислушается. А если даже обратит внимание — то спросит мнение царицы и придворных.

Только в крайнем случае, в жуткой и опасной обстановке царь иногда проявлял совершенно несвойственную ему решительность и твёрдость. Жаль, что опасной обстановка должна быть именно в глазах Николая, а не всей страны или окружения.

Кирилл не надеялся на победу. Но попытаться стоило…

Поезд уносил Великого князя в Ставку. Там ждал его первый настоящий "бой" за империю, который суждено было проиграть…

В просторном кабинете двое очень не похожих друг на друга людей склонились над картой. Она уже была потёртой от частого использования, пестрела от всевозможных рисованных флажков, стрелок, маршрутов передвижения войск и тому подобных вещей.

Однако двое офицеров всё своё внимание обратили отнюдь не на контуры местности, по которым сейчас шли победоносные отряды. На карте лежал раскрытый конверт. Рядом, скомканное, было и его содержимое: письмо, исписанное весьма знакомым одному из офицеров почерком.

— Николай Николаевич, что Вы думаете по поводу сего образца эпистолярного жанра? — внезапно нарушил молчание один из офицеров.

Вид его был довольно-таки колоритен. Мундир с приколотым Георгием, плотно облегавший далеко не худое тело. Полные щёки, спрятавшийся в густой бороде подбородок, прищуренные глаза. Солдаты в шутку называли его "ханом": так вполне могли выглядеть потомки Чингисхана. А Николай Николаевич Юденич и не хотел этого отрицать: подобные сравнения ему льстили. Хотя бы потому, что многие Чингизиды не были лишены полководческого дара. А уж некоторые из этого множества…

Вторым человеком в кабинете, по какой-то превратности судьбы, тоже Николай Николаевич. Вот только его фамилию многие и не упоминали: и так ясно. Романов. Николаша Романов, дядя царя.

Полная противоположность Юденичу по внешности. Короткая бородка, сухощавое телосложение, седые волосы, подтянутость. Такое впечатление, будто ещё минута — и он выйдет на парад, командовать эскадроном гусар, невероятно жутко грассируя.

Два Николая сошлись характерами, достигнув согласия в командовании Кавказским фронтом. Может быть, именно поэтому на этом театре военных действия были достигнуты потрясающие успехи. Казалось: совсем чуть-чуть, и Порта падёт к ногам Орла.

Однако, похоже, скоро успехам мог настать конец. Только два часа назад пришло письмо из столицы, от Великого князя Кирилла. Он писал, что вскоре начнутся беспорядки, сама династия поколеблется, и нужно немедленно что-то делать.