Владимир Архангельский - Фрунзе

• Название: Фрунзе
• Автор: Владимир Архангельский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1970

В книге рассказывается о жизни и деятельности Михаила Васильевича Фрунзе — революционера, советского государственного и военного деятеля, одного из наиболее крупных военачальников Красной Армии во время Гражданской войны, военного теоретика.

---

В такой форме был отстранен Дементьев от командования дивизией. Плясунков успел лишь навести порядок в войсках гарнизона. Вскоре прибыл Сапожков, и у него Плясунков стал командовать 1-й бригадой. А свою бригаду в 25-й дивизии сдал Ивану Кутякову, вернувшемуся из отпуска.

Третий приказ относился к Иваново-Вознесенскому особому отряду, который прибыл в Самару. Фрунзе предписал развернуть отряд в полк и ввести его в состав 2-й бригады Александрово-Гайской дивизии. Расквартировать его до особых распоряжений в Уральске, обучить боевой стрельбе всех неподготовленных и снабдить всем необходимым.

Этот приказ появился после встречи Фрунзе с головной группой ивановцев в Уральске.

Дмитрий Фурманов на всю жизнь запомнил эту встречу с любимым Арсением в прифронтовом городе.

«Мы, как только приехали в Уральск, заторопились увидеть Фрунзе, а он — на позиции. Мы его увидели только ввечеру. И, помним, рассказывал… Федор Федорович:

— Насилу его удержишь, Михаила Васильевича: все время выскакивает вперед… Мы уже спрятались за сарай, оттуда и наблюдали… а его все придерживали около себя… Да и бой-то вышел нам неудачный… чуть в кашу не попали…

Мы входили в комнату Фрунзе, он сидел, склонившись над столом, на столе раскинута карта, на карте всевозможные флажки, бумажки, пометки. Кругом в почтительных позах старые полковники — военные специалисты — обсуждали обстоятельства минувшего неудачного боя, раскидывали мысли на завтрашний день.

Фрунзе принял нас радостно, приветливо сжал руки, кивнул на диван, показал глазами, что надо обождать, когда кончится совещание. И потом, когда спецы ушли и мы остались одни, он подсел к нам на диван, обернулся из командующего старым милым товарищем, каким знали, помнили его по Иваново-Вознесенску, завел совсем иные разговоры — про родной город, про наши фабрики, расспрашивал, как живут рабочие, как мы ехали с отрядом, узнавал, какое настроение в степи, как мы сами тут устроились, в Уральске. Рассказывал про сегодняшний неудачный бой, про новую, замышляемую нами операцию, прикидывал, кого из нас куда послать. Мы просидели, проговорили до глубокой ночи. Шли к себе в номер, беседовали:

— А под глазами-то кружки… осунулся.

— Пожелтел…

Мы не видали его всего-навсего два месяца, а перемена была уж так заметна. Дорого досталась ему боевая работа».

Фрунзе воспрянул духом, когда подписывал приказ об ивановцах. В ткачах и политических работниках он видел и пролетарский костяк в своей армии и верных помощников в дивизиях, бригадах и полках. И не просчитался!..

Из Уральска он отправил телеграмму Свердлову: «Прибыл лично в расположение армии, ознакомился с составом и настроением, а равно с командным составом и политработниками. Требуются большие персональные изменения. Необходимо тщательное расследование всей деятельности не только мятежных частей, но и всего руководящего персонала армии…»

19 февраля Фрунзе уехал поездом в Самару через Саратов. И увез с собой «нецелесообразную» жену Плясункова, доставил ее в Николаевск. Со станции Деркуль снова дал предписание Дементьеву об укреплении правого фланга войск. Но приказ не был выполнен. И Фрунзе рассвирепел:

— Чтоб я больше никогда не слышал об этом человеке! — сурово сказал он Новицкому. — Разжаловать в рядовые! Его преступное поведение дает врагу лазейку для наступления!

И Фрунзе не ошибся: противник начал наступление и завлек в ловушку батальон Пензенского полка…

В Николаевске застала командующего первая годовщина Красной Армии. И сохранился его приказ по войскам 4-й армии, словно написанный одним дыханием. В нем — твердая вера большевика в победу Красной Армии, которая создана не для завоевательных целей, а для защиты прав народа и плодов его усилий в мирном труде. Трудовая Россия «своей Красной Армии вверила… судьбы всех трудящихся и в своих надеждах не обманулась. Среди невероятных лишений, терпя недостатки во всем, Красная Армия, сильная верой в святость своего дела, творит чудеса. Одно за другим уничтожаются гнезда контрреволюции; убиваются надежды врагов видеть у своих ног поверженных в прах детей труда. Час конечного торжества уже недалек».

В нем — и братский привет войскам армии и горячий призыв напрячь все силы в решающем наступлении. «Шлю свой привет и я вам, боевые товарищи. Еще одно — два усилия, и враг будет разбит окончательно. Смелее же вперед! Победа близка! Дело труда восторжествует. Утвердите его победу всей мощью ваших штыков. Дайте рабочему люду спокойно и мирно устраивать по своей воле, а не по указке врагов новую жизнь».

Но суровым прибыл Фрунзе в Самару после первой инспекционной поездки. Надо было срочно ликвидировать в армии расхлябанность, менять многих командиров и комиссаров, заново ставить политическую работу во всех звеньях. И подчинить все усилия одной цели — наступать активно, пока нет весенней распутицы, и наносить сокрушительные удары по живой силе врага…

— Я с нетерпением жду губернской партийной конференции, чтобы заполучить вас в армию! — сказал он Куйбышеву. — Тронина прошу завтра же отпустить из наробраза: я ему отдаю пост начальника политотдела Четвертой армии.

— Хорошо, хорошо, Михаил Васильевич! — успокоил его Куйбышев. — Тут вас ждет хорошая писулька от Чапаева. Просит отозвать его из академии.

— Беру, беру Чапаева!..

Чапаев не в ладах был с грамотой. И нацарапал заявление Гавриилу Линдову, когда еще не получил известий о его смерти, не согласованное с нормами грамматики и синтаксиса. Но смысл был ясен — он просился на фронт.

— Да, толсто рубит Василий Иванович! — горько сказал Фрунзе. — Два класса сельской школы. Плотником пошел на фронт. Герой в царской армии — кавалер четырех «георгиев» и даже подпрапорщик. Грамоты не знает, а как бить контру — знает отлично. Пошлите ему вызов! Поставим при нем грамотного комиссара, вот и выход!..

«…понятны были наши радость и интерес, когда однажды, в конце февраля 1919 года, дежурный по штабу доложил командарму о прибытии Чапаева, — вспоминал Новицкий. — Михаил Васильевич предполагал, что он сейчас увидит партизана с разухабистыми манерами. Однако в кабинет медленно и очень почтительно вошел человек лет тридцати, среднего роста, худощавый, гладко выбритый, с закругленными тонкими черными усами и с аккуратной прической. Одет Чапаев был не только опрятно, но и изысканно: великолепно сшитая шинель из добротного материала, серая мерлушковая папаха с золотым позументом поверху, щегольские оленьи сапоги-бурки, мехом наружу; на нем была кавказского образца шашка, богато отделанная серебром, и аккуратно пригнанный сбоку пистолет-маузер.

Фрунзе с радостной, приветливой улыбкой встал навстречу Чапаеву, усадил его и спросил о дальнейших намерениях. И сел Чапаев очень деликатно, и голос у него оказался тихий, а ответы весьма почтительные… Михаил Васильевич сразу же предложил ему должность начальника Александров-Гайской группы».

Приехал Куйбышев, повидался с Чапаевым, одобрил назначение его в Александров-Гай. Поговорили о комиссаре:

— Я подберу вам хорошего человека, из моих верных товарищей, из ивановцев. Не исключено, что они всем полком будут включены в вашу группу. Люди надежные, многих я знаю еще по 1905 году, — сказал Фрунзе.

Разговорились о Москве, о новых друзьях Чапаева.

— И никто из них не удержал вас в академии?

— Да как сказать… Демьян Бедный старался, да я его не послушал. Он еще прошлой осенью, под Самарой, дудел мне в уши: «Учись, учись! А то ведь непорядок: рубака лихой, а на каждой букве спотыкаешься, как загнанный конь!» Но есть дела поважнее…

Иваново-Вознесенский отряд несколько дней нес гарнизонную службу в Уральске. Затем Фрунзе испытал его в первых боях в районе соленых озер Эльтон и Баскунчак. Там ивановцы крепко пощипали банды белых и прибыли в Самару для формирования своего полка.

Фурманов не застал Чапаева — тот уехал в Уральск, чтобы отобрать для себя группу командиров. И новый комиссар один уехал в Александров-Гай.

А Чапаев уже разворачивался в полную силу. Горяча была его встреча со старыми друзьями — Потаповым, Кутяковым, Плясунковым и Бубенцом. Они уговорили его сказать речь командирам и бойцам на митинге.

— Скоро мы все стянемся под знамена одной дивизии: Фрунзе и Куйбышев обещали мне! Такие это люди, давно мы о них мечтали! Под их руководством — только вперед! Развернемся так, что белым казакам скоро гроб без крышки!.. В Уральске остается пока Плясунков. Не горюй, Ваня, вызволим тебя, дай только час! Потапова, Кутякова и Бубенца забираю с собой. Да еще: Исаева, Чехова, Долгушова, Бабенина, Васильева, Володихина, Аброскина, Шапошникова и Евтехова. Завтра спозаранку — в поход! И чтоб все было по форме!..

Фрунзе торопился: зима была его союзником, он боялся упустить время. Ясна была ему основная цель 4-й армии: не допустить противника к магистральным путям, ведущим к Средней Волге на огромном протяжении — от Саратова до Сызрани. И ближайшая задача не вызывала сомнений: неустанно расширять плацдарм к юго-востоку от Уральска, чтобы овладеть Актюбинским направлением, и очистить весь юго-запад, где еще держались опорные пункты белых в станице Сломихинской и в Лбищенске. С победой на юго-западе тыл и правый фланг армии освобождались от набегов казачества. И все усилия можно было направить на полное освобождение Уральской области…