Буало-Нарсежак - Тайна ядовитой мухи

• Название: Тайна ядовитой мухи
• Автор: Буало-Нарсежак
• Жанр: Детские остросюжетные

Небывалая жара обрушилась на курортный городок, где четырнадцатилетний Франсуа по прозвищу Без Козыря проводит свои каникулы; она принесла с собой засуху, невиданное нашествие мышей и гадюк и… два таинственных убийства, совершенных абсолютно непостижимым способом. Как связаны эти преступления с разгромом фашистами партизанского отряда, происшедшим сорок лет тому назад? Франсуа с помощью отца, знаменитого адвоката, удается разгадать эту тайну…

---

Адвокат умолк. Перед ним на столе, заставленном бутылками из — под минеральной воды, лежала раскрытая папка, а в ней — множество заметок, фотокопий и разных других документов.

— Скажи мне, — спросил Франсуа, — почему ты принимаешь все это так близко к сердцу?

— Хороший вопрос! — отозвался отец. — Сначала я занимался этим расследованием из чувства дружеского долга…

— А теперь что — то изменилось?

— Теперь… Мне кажется, дружеский долг превратился в долг справедливости. Если, как я предполагаю, маленький отряд Густу был выдан немцам, то кто — то должен за это ответить. Почему этот человек стал предателем? Из страха? Возможно. За деньги? Не исключено. Но ты напомнил мне о мотиве, который тоже мог сыграть решающую роль: ревность! Остается только узнать, кто были те два человека, которые претендовали на любовь Симоны Лабори. Один из них, конечно, Густу. Но кто другой?

— А люди, с которыми ты разговаривал, этого не знают?

— Или не знают, или не помнят, или, и я их понимаю, предпочитают помалкивать. В конце концов, это тайна Густу. Я, пожалуй, схожу на эту могилу — хотя бы для того, чтобы убить змею, которая тебя напугала. Впрочем… если убивать всех змей, живущих летом на кладбищах, конца этому не будет. Горячие камни, тишина, поблизости никаких хищников — словом, идеальные условия. Но я все же схожу туда, потому что у меня возникла одна мысль. Если Густу вспомнил о цветах, то тот, другой, — предатель — мог подумать о том же. Интересно, что расскажет нам второй букет?

Франсуа покачал головой.

— Нет, папа, так не бывает. Один из них уже давно не в себе, второй, скорее всего, превратился в старую развалину. А ты хочешь, чтобы их соперничество длилось до сих пор!

Франсуа вообще очень любил спорить с отцом, противоречить ему, ловить на мелких промахах. В этой игре он, конечно, всегда проигрывал, не в силах противостоять жизненному опыту адвоката.

— Ты берешься рассуждать о том, чего не понимаешь, — отрезал мсье Робьон.

Так и есть! Самый удобный способ положить конец спору. Однако Франсуа не сдавался.

— Значит, надо перебрать всех стариков, которые в сорок четвертом году партизанили в Рюйне.

— Именно, — кивнул отец. — Вот список отряда. Почти все его члены получили какие — нибудь награды, так что их не так сложно было разыскать. Смотри…

— Ничего себе! — воскликнул Франсуа. — Сколько их тут?

— Сорок два человека. Если исключить тех, кто покинул страну, и тех, кого здесь не было во время расстрела, останется совсем немного.

— Значит, их легко опросить?

— В том — то и дело, что я не чувствую себя вправе это делать. Я ведь здесь так, турист…

— Но ты ведь не отказываешься от расследования?

— Нет, конечно. Тем более что существует еще одна тайна, которая, возможно, связана с первой.

— Расскажи, пожалуйста!

— Хорошо. Пару часов назад, когда ты покупал у Массерона крючки — тройники, я пил в баре джин с тоником и слушал, о чем говорят вокруг. Атмосфера накалялась; вообще — то я такие моменты терпеть не могу. Знаешь, в подобных случаях всплывают на поверхность старые обиды, и начинается: «А где вы были во время войны? Лично мне, уважаемый, скрывать нечего!..» И все в таком духе. А тут еще убийство, которое произошло в прошлом месяце… Люди продолжают об этом думать, задают друг другу вопросы; в общем, обстановка становится невыносимой. Честно говоря, мне не терпится завершить это надоевшее лечение. Скорее бы вернуться домой!

— И какой же ты делаешь вывод?

— Я считаю, что сейчас в городе создалась взрывоопасная обстановка. Этому способствует и годовщина событий в Рюйне, и небывалое нашествие змей и крыс, и недавнее убийство. Конечно, это всего лишь стечение обстоятельств, но весьма неприятное. Да еще эта засуха… А теперь объясни мне, пожалуйста, зачем тебе понадобились тройные крючки!

— Чтобы ловить рыбу на утопленную муху. Массерон обещал свозить меня после обеда на озеро Трюйер. Ты не против?

— Нет, конечно. А я воспользуюсь моментом и поговорю с сыном Малэга.

Искусственное озеро Трюйер тянулось на несколько километров. Над ним возвышался знаменитый виадук Гараби, по которому проходила железная дорога. Франсуа уже был здесь однажды, но сейчас он впервые спустился к воде. Крутые берега Трюйера заканчивались кое — где маленькими пляжами, которые, впрочем, теперь увеличились благодаря засухе, что создавало идеальные условия для ловли форели на сухую муху. Франсуа сам собрал удочку, сам выбрал сухую муху, подошел к воде, рассчитал бросок и… хоп!

— Нет, нет, не годится, — запротестовал Массерон. — Леска не должна цепляться за дно, но не должна и лежать на воде. Форель не обманешь. Давайте — ка еще раз.

Франсуа старался изо всех сил, только леска свистела! В конце концов, муха начала — таки садиться на воду правильно, с непринужденностью усталого насекомого. Массерон был весьма строг. Он критиковал буквально все: положение рук, ног; то ему кисть слишком дрожит, то недостаточно подвижна, то стоит Франсуа слишком прямо. Черт возьми!.. Массерон твердил, что в движении должно быть больше легкости, как если бы рука, поднятая для удара, закончила жестом сеятеля. Очень скоро Франсуа все это надоело. Он выполнял указания, а сам думал о своем. Если в самом деле кто — то выдал Густу фашистам, виновник должен был позаботиться об алиби. А самое лучшее алиби — внезапная болезнь. Это вполне уважительная причина для отсутствия на месте сражения. Тогда возникает вопрос: кого из членов отряда не было на ферме в тот злополучный день? Удастся ли это выяснить, ведь с тех пор прошло столько лет?..

— Браво, Франсуа. Просто идеально!

— Спасибо.

Франсуа в очередной раз убедился, что в момент броска надо расслабиться и не пытаться контролировать свои движения. Вот и доказательство: в следующий раз, забрасывая удочку, он проследил за положением кисти, тела, плеча, и — леска безжизненно плюхнулась на воду. Полный провал… Ну зачем так себя мучить?

— Давайте передохнем, — вздохнул он. — Я устал.

— Тогда попробуйте немного половить на утопленную муху, — предложил Массерон. — Заодно и отдохнете. Вы пока присядьте, а я вам приготовлю другую удочку.

Уф! Скорее бы оказаться подальше отсюда! Франсуа утомленно сел на песок, не отрывая взгляда от медленно текущей воды. Он где — то слышал, что аспиды хорошо плавают в тихой воде… Франсуа сжал кулаки и стукнул себя по лбу. Когда же наконец этот змеиный кошмар перестанет его преследовать?!

— Вот, попробуйте, — окликнул его Массерон. — Я вам приделал тройник.

Мальчик легко забросил удочку и проследил за сносом лески. Рука его готова была отреагировать на малейшее касание, а сам он пока обдумывал новый вопрос. Интересно, вражда между Малэгом и Вилладье началась до войны или после?

— Вы давно живете в этих местах? — спросил Франсуа Массерона.

— Лет двадцать, — ответил тот.

— А вы не помните, в каких отношениях были Малэг и Вилладье, когда вы приехали?

— Как не помнить. Они были на ножах! Где — то в семидесятых у них была настоящая схватка из — за участка земли, который в итоге достался городу, и на нем был открыт общественный парк. А Малэг хотел получить эту землю, чтобы заново отстроить свой завод.

— Какой завод?

— По производству коробочек для плавленого сыра и всяких таких вещей. Эти коробочки делаются из легкого материала, который моментально воспламеняется. Никто так и не узнал, кто поджег завод. Малэг обвинял Вилладье и даже подал в суд, но у Вилладьеуже тогда были связи в мэрии, и он сумел за себя постоять, так что последнее слово осталось за ним. И оно действительно чуть было не стало последним, потому что вскоре Вилладье едва не погиб в автомобильной катастрофе из — за разрыва тормозного шланга. Поговаривали о вредительстве, но дело, конечно, было не в этом. Просто Вилладье так скуп, что все еще ездил на своем довоенном «рено».

Внезапно рука у Франсуа дернулась. Леска натянулась, будто зацепившись за камешек на дне или за ветку дерева.

— Тяните! Тяните! Ух, какая здоровая!

Массерон был тут как тут, держа наготове сачок.

— Килограмм, не меньше! Тихонько… Она уже не уйдет. Вот так, подтягивайте ее к сачку… Хоп! Иди сюда, красавица! А ведь правильно говорят, что новичкам везет!

И вот форель уже лежала на траве, трепеща, открывая и закрывая рот, как после быстрого бега. На ее губе сидела отвратительная черная муха.

— Отцепите ее сами, — сказал Массерон. — Готово? А теперь рыбу надо убить. Да — да, непременно! Делается это так: берете ее за жабры и рывком отводите назад голову. Видите, она больше не дергается, не страдает. А на сковородке она сохранит свой великолепный вкус!

Руки у Франсуа дрожали. Это было великолепно, незабываемо! Он даже немного испугался. Щеки у него горели, он вдруг почувствовал, что страшно устал. Он был сейчас таким могучим и таким изнуренным! Страсть внезапно проникла в его кровь, в мускулы, во все тело — и на всю жизнь! Франсуа не было больше дела до опасностей скрытых в траве, ручьях, между теплых камней. То, что плавает, куда важней, чем то, что ползает. Франсуа испытывал такую всепоглощающую радость, что ему даже не хотелось больше рыбачить. Хватит на сегодня! Он был потрясен, он мечтал поскорее остаться одни. Он сказал об этом своему наставнику, и тот не стал спорить: ему тоже пора было сменить в магазине жену.