Александр Ткаченко - Футболь. Записки футболиста

• Название: Футболь. Записки футболиста
• Автор: Александр Ткаченко
• Издательство: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997

Футбольные записки Александра Ткаченко — простые повседневные футбольные истории, в которых покорители стадионов предстают людьми, без ореола любимцев публики. Пахарями своей гладиаторской работы…

Александр Ткаченко был любимцем футбольного Крыма. И не только. Серебряный призер чемпионата СССР - 65 среди дублеров, играл, помимо «Таврии», в ленинградском «Зените», московском «Локомотиве», но, увы, в 25 лет был вынужден завершить карьеру из-за травмы позвоночника.

Утверждают, что первые свои стихи Александр Петрович начал писать в Центральном институте травматологии и ортопедии, где Зоя Сергеевна Миронова помогала ему вновь встать на ноги. И теперь у Ткаченко набралось уже десять книг стихов. Он почетный член Американского писательского центра, член Исполнительного комитета Международного парламента писателей в г. Страсбурге, а дома — генеральный директор правозащитной писательской организации Русский ПЕН-Клуб. Вот к чему, оказывается, может привести вовремя полученная футбольная травма.

На обложке: «Распятие футболом». Работа автора книги. Холст, масло. 60x90. 1976 г.

---

Перед игрой ночь или две не спишь. Не можешь уснуть. В голове все время прокручивается картина будущей игры. «Вот я получаю мяч, сразу одним касанием обрабатываю себе на ход и, нет-нет, сразу же врезаюсь в защитника. А вот я получаю мяч, в одно касание обыгрываюсь с Палычем, выхожу один на один с последним защитником, показываю ему влево, а сам вправо с ударом. Нет-нет, получаю мяч спиной к воротам, защитник за мной, корпус влево — защитник влево, мяч обрабатываю касанием вправо и тут же сам ухожу вправо и делаю сильный прострел вдоль ворот. Нет-нет…» И так — до середины ночи, когда твой сосед уже посапывает и мешает тебе уснуть. Кое-как засыпаешь под утро, разбитый, на зарядке немного встряхнешься, после завтрака — опять в постель, поспать, но опять начинается прокрутка будущей игры, всех переберешь, со всеми перепасуешься. И вот вялый, сонливый выходишь на поле и вдруг после первого касания мяча чувствуешь легкость, уверенность, попадаешь в игру неожиданно, носишься по всему полю, да еще, если забьешь, все — класс, после игры, после душа, тебя поздравляют, идешь домой, думаешь только об одном — упасть, уснуть. Но только коснулся постели — в голове опять крутеж — как все было, всю игру пересмотришь за ночь снова, словно на видике возвращаясь к лучшим местам. Так и не спишь, пока нервное напряжение не спадет. Был такой защитник в «Локомотиве» — Валера Зайцев, он рассказывал мне, что после игры он даже и не ложился спать, зная, что не уснет. Он просто садился на балконе и всю ночь смотрел на улицу, на Москву, нервы были так напряжены, что только на следующий день он начинал восстанавливаться. Вообще это происходит непонятно почему. Иногда — все наоборот. И режимишь, и спишь хорошо, и легкость чувствуешь, а вышел на игру — такая тачка, такой тяжелый, и все невпопад. Так же и с поддачей. Однажды я в конце сезона не спал две ночи, да еще немного выпивал, я не собирался играть, а пришел на стадион, мне говорят, иди раздевайся, кто-то заболел, будешь играть. Я думал, что умру, но вышел, размялся, пот пошел, и я дал, может быть, свою лучшую игру. Многое непредсказуемо в ней. Иногда и классный игрок выйдет на поле и не пойдет у него игра, и так он затоскует, заблудится на поле, что и не различишь среди других, а после игры сядет на скамейку, голову опустит, руки свесит и не хочет раздеваться. «Что случилось?» — спрашивает тренер с ехидной рожей. А он сидит, не отвечает, потом бросит: «Да вот шип натирает до мозоли, не могу…» «Что? Шип? Да какой шип, игру сдали, а ты шип, енть…» И ведь никто не поверит, что именно поэтому он и скис, игрочила, мастер. Это может понять только тот, кто играл. Но спуску и он тренеру не даст, и скажет: «А ты чего, не видишь что ли? Меняй! Я за игру не держусь. Говорила. Ты лучше садись на самолет, пока мы прикатим автобусом, лети домой, иди в обком и души его… обком… енть… Доплаты нет, премий нет… а ты — играй… Лети и души обком… Обком души…» И уходит с этими словами в душевую, а тренер, он тоже подневольный, летит домой, идет в обком, душит его…

Надо сказать, что тренерская доля незавидная. Их как назначают, так и снимают неожиданно. Особенно, у руководства самодуров. Обычно решение принималось на уровне секретаря обкома, республики или города. Искать обоснованности решений не приходилось. Все принималось на уровне — «нравится — не нравится». Ни перед каким авторитетом не останавливались. Владимир Полосин, сделавший «Таврию» классной командой, выведший ее впервые в жизни в высшую лигу, из-за неуспехов первой половины сезона среди лучших команд был убран в течение одного дня, без объяснения, с унижающими мелочными счетами за телефонные разговоры вслед. А тренер и человек он был и есть — великолепный. Он сейчас работает в «Шиннике» и дай-то ему Бог! О, если бы только он один! За тридцать пять лет существования «Таврии» как команды мастеров старших тренеров поменялось около сорока. В среднем тренер не работал и года с командой. О каком качестве игры можно говорить? Правда, и среди тренеров были случайные, но это реже. Бывали и есть случаи, когда игроки, недовольные тренером, на тайной сходке решали убрать его. Два пути здесь: первый — игроки начинают сплавлять тренера игрой. Каждый игрок, вроде бы, в порядке, а все валится на тренера — через слухи, сплетни, которые доносятся в обком. Сама игра ухудшается настолько, что тренер не в силах повлиять на команду и его вызывают на ковер… В команде он больше не появляется. И игроки целы, и начальство довольно, что можно списать все на него одного. Второй вариант, когда группа игроков за спиной тренера идет сама на прием к кураторам в обком, райком и т.д. и ведет серьезный стук на тренера. Затем вызывается сам «провинившийся», и ему выкладывается все. Если он сумеет убедить начальство, что надо убрать из команды двух-трех инсургентов, и при этом гарантирует улучшение игры и высокое место в турнирной таблице, то идут на это, если не очень противен им он, тренер… Тогда тренер разбирается со стукачами, набирая новых игроков. Но все это, конечно же, не способствует футболу, успеху футболистов. Все это — гнусь, да и в принципе не новость, ибо — просто калька с жизни советских трудовых коллективов, нормы партийной и беспартийной жизни. Увы, в футболе, как и в искусстве, лучшие игроки— не есть лучшие люди. Чаще всего все человеческие пороки поселялись в самом талантливом, самом нужном игроке. Вот здесь существует до сих пор порочная советская система подхода — чем возиться с ним, пытаться приспособить игру команды к его индивидуальности, пытаясь выровнять и его личные качества, его просто напросто отчисляли, недолго помучавшись. Отсюда многие команды представляют собой собрание послушных середнячков, вместо одиннадцати строптивых, резвых игрочищ. Да, здесь нужно быть самому личностью, чтобы заставить их слушаться. Таким был Маслов в «Торпедо» и в киевском «Динамо», Якушин и Бесков — в «Динамо» московском и в «Спартаке», ну, конечно же, Аркадьев. В последующие годы — Лобановский, Иванов, Романцев, Газзаев, пожалуй, и Семин… Но этого — так мало для огромного футбола России, что становится проблемой весьма трагической.

Знаменитый игрок мадридского «Реала» Ди Стефано сказал как-то, когда его стали упрекать, что он мало бегает по полю: «Пусть рояль таскают те, кто не умеет на нем играть». Так что же футбол — тяжелый физический труд или искусство? Феномен этого явления находится как раз на переплетении этих двух понятий, однако, наблюдая все больше и больше нынешний футбол, я, к сожалению, вижу, что с течением времени именно элементы искусства уходят из него и он превращается в работу «без божества, без вдохновенья». Не случайно в 60-е годы, на мой взгляд, был взлет нашего футбола, было модно дружить с футболистами, как и футболисты любили появляться в местах «мирискусников». Жены многих известных футболистов были знаменитыми актрисами и наоборот. Нападающий московского «Торпедо» Володя Михайлов был женат на Татьяне Лавровой. У Константина Бескова, как известно, жена тоже из этого же мира. Женой Валерия Воронина была танцовщица из «Березки». Я помню, как во дворе дома на Велозаводской он степенно прохаживался с удивительной красавицей с удивительной фигурой танцовщицы с двумя очаровательными детками, и все выглядело солидно и респектабельно. Он был, как всегда, в темном костюме с точно подобранным галстуком, на голове был пробор, где каждый волосок лежал как надо. Господи, куда все это подевалось, когда после аварии он стал сходить и судьба его пошла по наклонной плоскости. Знаю, что погиб он в одиночестве и, вероятно, от одиночества. Футболисты были тогда на виду, и тренеры говорили нам: «Вас все знают в городе, тычут пальцами, так что, если поддали, не шляйтесь, не позорьте себя и команду, лучше напейтесь дома, под одеялом, чтобы расслабиться…»

В настоящее время мало кто из мальчиков хочет быть футболистом, а в то время мечтали буквально все. Круг интересов расширился — кто в хоккей, кто в попсу, кто в бизнес, раньше же только футбол мог дать мальчишке возможность выйти в люди, удовлетворив свой мужской комплекс — быть знаменитым, богатым, мотаться по разным странам, иметь успех у женщин. Дворы, вернее дворовый футбол, перестал быть кузницей настоящих футбольщиков. Там никто не учил, как надо играть, но стихия выдвигала мальчишку либо в лучшие, либо он вообще бросал играть, на всю жизнь оставляя в себе этот комплекс несостоявшегося игрока и любовь к футболу и футболистам. Удар, обводка, умение драться за мяч, способность решать мгновенные задачки — все это от дворового футбола. В дальнейшем профессиональные тренеры только «доделывали» игрока. Но, если с детства ты сам себе не поставил удар, то в 19 лет это уже делать поздно. У нас в юношеской команде был тренер, который перед тем, как давать нам большие мячи, высыпал из своего фибрового чемоданчика теннисные мячи, и всю работу по технике мы проводили именно с ними. Я мог набить теннисным мячом головой 100-200 раз и столько же отжонглировать ногами. Однажды я поспорил с одним теннисистом, уже будучи взрослым, что он будет играть ракеткой, а я ногами, но мне — только одно лишнее касание об землю. Я обыграл его, к удивлению болельщиков и самого теннисиста. Работа с маленьким мячом закладывает самое главное — подход к мячу, чувство центра мяча, что особенно важно при работе с ним. Не во многих командах мастеров, но в самых лучших, к примеру, как «Торпедо», был такой тест: на первой же тренировке, как только игрок выходил на поле, ему бросали мяч навстречу и говорили: «Останови-ка». Если игрок останавливал мяч так, что он после обработки не возвращался к нему с обратным вращением, то между собой говорили — «не тот класс». Для того, чтобы получался этот эффект, в момент остановки мяча нужно не просто подставлять ногу, а легонечко подбивать его чуть ниже центра для того, чтобы он отскакивал, а потом возвращался к тебе, вращаясь назад. Это умели делать те, кто понимал, что техника в футболе — это не все, но самое главное.