Александр Ткаченко - Футболь. Записки футболиста

• Название: Футболь. Записки футболиста
• Автор: Александр Ткаченко
• Издательство: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997

Футбольные записки Александра Ткаченко — простые повседневные футбольные истории, в которых покорители стадионов предстают людьми, без ореола любимцев публики. Пахарями своей гладиаторской работы…

Александр Ткаченко был любимцем футбольного Крыма. И не только. Серебряный призер чемпионата СССР - 65 среди дублеров, играл, помимо «Таврии», в ленинградском «Зените», московском «Локомотиве», но, увы, в 25 лет был вынужден завершить карьеру из-за травмы позвоночника.

Утверждают, что первые свои стихи Александр Петрович начал писать в Центральном институте травматологии и ортопедии, где Зоя Сергеевна Миронова помогала ему вновь встать на ноги. И теперь у Ткаченко набралось уже десять книг стихов. Он почетный член Американского писательского центра, член Исполнительного комитета Международного парламента писателей в г. Страсбурге, а дома — генеральный директор правозащитной писательской организации Русский ПЕН-Клуб. Вот к чему, оказывается, может привести вовремя полученная футбольная травма.

На обложке: «Распятие футболом». Работа автора книги. Холст, масло. 60x90. 1976 г.

---

Потом как-то все это затихло, но все-таки это были попытки изменить что-то в футболе в лучшую сторону. Но через пару лет на наши стадионы пришел тотальный футбол, который надолго отбил охоту искать новизну, модернизировать — надо было бегать, делать убийственные подкаты и играть в коллективный футбол. Личность постепенно стала уходить в тень. Из футбола ушли десятки футболистов, бывших воспитанников футбольных школ молодежи, основанных, в частности, Бесковым, которые были прообразом западных футбольных клубов по части подготовки молодых футболистов.

Итак, я покинул борт огромного корабля под названием «ЦИТО» с надеждой на то, что вернусь в команду, но позвоночник, растянутый теперь, как гармошка, садился на место и, если до вытяжки у меня была локальная боль, то теперь болел весь столб. Я при хромал с палочкой домой к матери, которая, конечно же, расплакалась: «Доигрался, добегался…» Но матери есть матери, только им мы нужны любыми, лишь бы не мертвыми. Я лег на диван и целый день пролежал на спине, глядя в потолок. За окном гудел стадион, на котором я вырос, на котором забил свой первый гол. Там шла игра. Но потом я понял — игра шла во мне, целый день. Она шумела во мне, как дождь, как лиственный лес, гася боль. На следующий день я показался в родном городе. Мои бывшие завистники были очень приветливы, даже предлагали устроить на работу — вот, теперь ты наш, как мы… А ведь помню, как они ходили за мной по городу, подлавливали на танцах, кулаки их поигрывали, хотели бить за то, что я попал в команду мастеров, а один из них — нет… Сейчас это кажется такой дуростью, но тогда… Для меня началась другая жизнь.

Утром некуда спешить, днем — спи, сколько хочешь, пей, сколько хочешь, с кем хочешь. Команда города Владимира — «Трактор», в надежде, что вернусь играть, высылала мне в Крым деньги в течение года, пока я был на больничном. Здесь-то я и разложился. Первое время просыпался в холодном поту — как это, все кончилось? Что теперь? Организм, привыкший к неравномерным, рваным нагрузкам требовал их и по принципу обратной связи: диктовал скачки и падения давления, сердцебиения. В общем, организм продолжал по инерции жить под футбольными нагрузками, но их не было, была подкорковая зависимость — я прыгал, бегал, забивал, хотя я спал, ходил и думал уже совсем о другом. Вероятно, так всегда бывает, когда сходишь не постепенно, а сразу и из-за травмы не можешь спустить себя потихонечку, на тормозах.

Хотя помню, что ловил себя на романтике глупой и оправдательной: мол, молодой футболист, талантливый, не выгнали за бездарность, а травма, «ушел из футбола из-за травмы» — это станет потом привычным штампом. А тогда многие жалели, да и сам себя жалел, боль казалась сладкой, да и женщины любили, как всегда, драматических героев. Игра, все это было игрой, и научил этому меня Его Величество Футбол. Я был от природы не таким, а тут стал раскованным, нагловатым. Да что мне встать и сказать на людях то, что хочу? Да ничего. Я привык, чтоб на меня глазели тысячи, я привык продавать свои жесты. И тянуло во все тяжкие. Если пить, так по-гусарски, таскаясь из ресторана в ресторан, иногда по пьяни залетая в другой город с друзьями и к друзьям. А ведь был мальчиком совсем не таким, стеснительным, даже не представлял себе, как это я могу куда-то уехать и жить в другом городе. А тут — весь мир, вся страна — квартира. Нет, не такого хотелось, и не таким себе мечтался в детстве — хотелось быть точным, сосредоточенным, проводить физические опыты и открывать мир другим, а тут… Растащил меня футбол, раскачал, расплескал, раздел до крика, до боли, и зачем мне только это нужно? Пройти через такое и — к ничему. Ведь замысел был проще, а теперь вон как нужно ковыряться, чтобы хоть что-то сообразить вновь…

Второй тренер одесского СКА — Эдуард Масловский сидел на верхотуре небольшого армейского стадиона и курил сигарету за сигаретой — перед ним на поле шла футбольная бойня новобранцев из всех украинских команд мастеров за всего лишь пять-шесть мест в дублирующий состав. Остальные будут играть за клубную команду на первенствах области, города или служить в спортроте. Двадцать два лысых, бывших местных кумира, лезли из кожи вон, чтобы понравиться Масловскому. Перед этой схваткой он зашел в раздевалку и сказал опешившим гладиаторам: «Ну, надо биться так, чтобы искры летели, а я буду прикуривать от вас, салабоны…» Хотя надо сказать, что в такие переделки попадали и уже поигравшие футболисты, которых прятали от армии местные тузы через институты, военкоматы и т.д. Но когда они становились ненужными, то их просто сдавали через тех военкоматчиков и поэтому некоторые попадали на такие пробы уже на шестом или восьмом году с момента призыва. Можно себе представить, как не хотелось служить уже в довольно солидном возрасте с винтовкой в руках, а не с мячом в ногах…

Вообще игры в командах мастеров между собой за место в составе часто практикуются: двусторонки — основа на дубль. В дубле, помимо молодых игроков, всегда есть небольшая группочка людей, которые и не проходили в состав, и в то же время по своему классу были выше молодняка. Так вот, у них всегда были обиды на тренеров, на игроков за не то место, за недоданное начальством, и играли они всегда остервенело, часто калеча игроков основного состава. Самым верным способом была отдача мяча в стык, в борьбу. Это вроде и случайно, и всегда трудно различимо. Но иногда такие игры и открывали игроков, и они добивались своего места в составе. А у каждой команды и у каждого тренера были свои методы — одни подолгу выдерживали игрока в дубле, зачастую засушивая его, и он, если его подпускали в большую игру, мандражировал и затем исчезал вообще. Но у иных все складывалось иначе. Помню, как в «Локомотив» пришел из Курска Володя Басалаев. Его начали ставить за дубль, пробуя на всех местах, хотя играл он за родную команду на правом краю. Он никак не заигрывал, хотя бежал хорошо, был цепок, настырен. Потом он долгое время играл у Бескова в «Динамо» правым защитником и даже сыграл одну игру за сборную страны против шведской сборной. Но его приход в большой футбол, на мой взгляд, случаен, хотя и закономерен по-своему. Он уже даже поговаривал о переходе куда-то, где ему найдется место. Надо сказать, к его чести, самоуверен был до крайности. Мы с моим любимым другом по «Локомотиву» Аркадием Николаевым посмеивались над ним, после того как он признался нам, что его приглашают в Орел. Но как он это сказал: «Вот, суки, обнаглели, в Орел приглашают…» Аркадий, который был и чемпионом страны в московском «Динамо», и широко известным футболистом, повидавшим в футбольной жизни, сказал мне о нем тогда: «Во, дает, в Орле еще заиграть надо». Но Володька верил очень в свою звезду, и она его не подвела. Помог ему, правда, случай. Мы жили тогда с ним в одной комнате на улице Подбельского. После игры дубля мы могли с ним остаться в Баковке на сборе, но я спешил на свидание и назавтра пришел на стадион «Динамо» посмотреть основной состав. Каково было мое удивление, когда я увидел в основном составе Басалаева. Оказывается, Аркадьев оставил впритык для игры троих нападающих. Неожиданно заболел Валентин Бубукин. Володя Басалаев был случайно под рукой. Борис Андреевич не стал переставлять никого не на свои места, а ввел в состав Володю. Он сыграл не ахти как — царапался, старался, но и, ничего не совершив грандиозного для первого выхода, ничего не испортил. С тех пор он уже как бы считался заигранным за основу, а когда пришел в «Локомотив» Константин Бесков, он сразу угадал в нем хорошего защитника, в качестве которого и забрал его с собой при переходе через год в «Динамо», вместе с Гершковичем и Козловым. С ним связана еще одна смешная история. Мы как-то ехали домой после тренировки. Тогда на Подбельского трамвай ходил от метро «Сокольники». Мы вышли с Басалаем, а его так все называли в команде, и двинули в сторону трамвайной остановки. Вдруг мы увидели, что у попутных ворот стоят две хорошенькие девицы. Мы, естественно, остановились и начали их кадрить. Но, оказывается, они были подсадными уточками, ибо в тот же момент из сокольнического двора выкатили четыре огромных жлоба и окружили нас: «Так, — говорят, — к нашим девочкам пристаете, сейчас паяльники будем чистить…» Володька сразу сообразил, в чем дело, и показал мне глазами, мол, рвем когти, и пока я пытался что-то вякать, он сделал такие ноги, что я остановился, совершенно растерянный под смешки отнюдь не великолепной четверки. Один уже звезданул ногой мне под зад и я приготовился… Даже не знаю — к чему. Так оно и оказалось. Следующий удар пришелся в мою спортивную сумку, набитую потной футбольной амуницией. Она раскрылась и оттуда выпали настоящие футбольные бутсы «Адидас». «О, ты что, в футбол играешь? И за какую команду?» — спросили жлобы. «Да, за «Локомотив»», — испуганно ответил я. «А кореш твой чего так рванул?» «Да рывок отрабатывает», — пошутил я. И понял, что ситуация смягчилась, вслед за бутсами они увидели в сумке настоящую футболку «Локомотива» с белой вставной полосой по центру и настоящим номером из тонкого фетра — это было тогда фирменно. Через несколько секунд уже началась травля о футболе, расспросы, и они пошли меня провожать до самого дома, болтая о разном. Володька уже крепенько спал. Мы с ним тогда немного повздорили, я считал, что он меня бросил, а он сказал, что у меня плохо с реакцией. И то и другое было верно, потому что, если бы не случайный удар в мою сумку, то я был бы жестоко побит из-за нашего интереса к незнакомкам сокольнического района.