Мишель Нюридсани - Сальвадор Дали

• Название: Сальвадор Дали
• Автор: Мишель Нюридсани
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03154-8

Трудно найти человека, который относился бы к творчеству Сальвадора Дали равнодушно. Одни превозносят его, считая новым словом в искусстве; другие ругают за искусственность, аморализм, разрушение основ традиционного искусства. На протяжении своей долгой жизни художник, родившийся в Каталонии, живший во Франции и США, кровно связанный с Россией благодаря своей жене и музе Гале (Елене Дьяконовой), много раз менял убеждения и увлечения, сохраняя при этом верность своему завету — «выделяться из толпы». Дали был удивительно разносторонен — занимаясь живописью, театром, кино, рекламой, сочиняя стихи и мемуары, теоретизируя об искусстве, он освещал все эти сферы деятельности отблеском своего яркого и противоречивого таланта. Творчество Дали, проложившее мост между искусством XIX и XXI веков, нуждается сегодня в новом осмыслении. Именно такую задачу ставит перед собой известный французский искусствовед и писатель Мишель Нюридсани. Его увлекательная книга, основанная на широком круге источников, сообщает массу занимательных подробностей из жизни самого Дали, его друзей и недругов.

---

«Никто не узнал об этом неудавшемся покушении. А если бы кто-то узнал, то нас непременно бы арестовали, именно нас — каталонцев, поскольку мы с Дали были единственными, кто устраивал подобные бунты».

Но увы, «бунты» существовали лишь в их грезах.

В конце года Дали вернулся в свой любимый Кадакес, в дом на берегу бухты Эс-Льянер, в двух шагах от которой устремлялись ввысь ни с чем не сравнимые скалы мыса Креус. Он никогда не устанет рисовать их.

В тот год параллельно с кубизмом, судя по тому, что до нас дошло, оставшимся в зачаточном состоянии, он увлекался пуантилизмом в духе Сёра, подтверждением чему служит, например, картина маслом на каком-то странном куске картона. Он назвал ее «Купальщицы с Коста Брава». На ней изображены двадцать четыре обнаженные девушки. Хотя на самом деле это одна и та же девушка в разных видах, у нее характерные выступы ягодиц и груди, а также тяжелая черная коса. Вот она плавает, вот сидит в воде, вот моет ноги, вот садится в лодку и вглядывается в даль. Волны нежно ласкают ее тело. Как на полотнах и рисунках Сёра или картинах Ватто, каждая фигура здесь словно взята из тетради эскизов и вставлена в некую композицию, при этом все варианты каким-то непостижимым, мистическим образом образуют единое целое с морским пейзажем, возможно, именно морские волны играют здесь роль того самого связующего звена, которое их объединяет, но одновременно позволяет каждой фигуре сохранять свою обособленность.

23 марта в Кадакес к Дали приезжает Лорка. Вернее, возвращается на родину.

У него возникла потребность подышать воздухом родной Гранады, полакомиться магрибским инжиром, запивая его коньяком в кафе «Альмеда», и попеть песни, качаясь с сестрами и братом на качелях в родительском имении в Уэрта де Сан-Висенте. На сей раз он пробыл там гораздо дольше обычного.

Год рождения Лорки — 1898 — весьма символичен. В этом году, который все испанские историки называют не иначе как катастрофическим, Испания в арьергардной войне с Соединенными Штатами потеряла Кубу, Пуэрто-Рико и Филиппины. Рухнули остатки империи Карла V. «Пусть учтут это другие великие державы, имеющие колониальные владения и желающие сохранить их», — комментировал эти события поэт и дипломат Сен-Жон Перс[168].

В одной статье, опубликованной в газете «Нью-Йорк джорнэл», имеющей скандальную репутацию, некий журналист злорадно обнародовал сумму затрат испанской стороны на эту операцию: 5 миллиардов 375 миллионов долларов при потерях убитыми и ранеными в 5500 человек. Тогда как затраты США при потерях убитыми и ранеными в 1837 человек составили 1 миллиард 112 миллионов 500 тысяч долларов.

Писателем, который понял всю нелепость этой статистики, был Анатоль Франс[169], в его романе «Остров пингвинов» есть эпизод, в котором конгресс Новой Атлантиды всего за несколько минут решает вопрос о развязывании войны против Изумрудной республики.

«— Как! — воскликнул некто. — Вы проголосовали за войну с такой поспешностью и с таким безразличием?

— О, это будет совсем маленькая война, она обойдется нам всего в каких-нибудь восемь миллионов долларов.

— А как же люди?

— Они также входят в эти восемь миллионов».

Это было время, когда одна эпоха уходила, а другая начиналась. Через два года наступит новый век. Все готовились к встрече 1900 года.

Федерико Гарсиа Лорка был старше Дали на шесть лет. В том возрасте, в каком они встретились, такая разница существенна. Кроме всего прочего Лорка просто непостижимым образом умел тут же расположить к себе людей, с которыми едва начинал общаться, и Дали не стал исключением.

Между ними тут же вспыхнула любовь, любовь с первого взгляда!

По мнению психоаналитиков, в эротическом плане, в том числе и в реальной жизни, Дали гонялся за призраком или химерой фаллической матери. И Гала, вне всякого сомнения, стала для него именно такой фаллической матерью.

А кем был Лорка?

Братом, с которым возможен инцест? Фаллическим братом?

В их паре «женщиной», бесспорно, был Сальвадор. Он кокетничал с Лоркой, а Лорка преследовал его своими домогательствами. Их взаимоотношения можно представить как поединок двух фехтовальщиков. Настоящую дуэль. С блоками, атаками, обманными движениями, уклонами, отражениями ударов, ответными уколами и даже вероломными выпадами.

Лорка был соблазном во плоти. Постоянно пребывая в восторге от дарованной ему жизни, он просто лучился от счастья. И был похож на сказочного эльфа.

Матта[170], которого жизнь свела с ним несколько позже, скажет: «Находиться рядом с ним было истинной радостью! Федерико был существом, наделенным магической силой».

Был ли он красивым? Бунюэль уверял, что да. Другие говорили, что нет. Но это было неважно: он излучал свет.

Его черные глаза просто светились счастьем оттого, что он может заниматься творчеством. Он рисовал, играл на пианино, говорил, писал.

По части поэтической фантазии и разных веселых выдумок ему не было равных. Свои стихи он читал всем желающим их слушать, разбрасывался ими, раздаривал их, но даже не помышлял о том, чтобы издать их в виде сборника. Он растрачивал свои таланты. Щедро растрачивал. Он не станет класть свою гениальность на алтарь собственной жизни подобно Оскару Уайльду, а просто будет гениальным поэтом, пребывающим в состоянии непрерывного творчества.

Сестра Дали считала, что Лорка в нее влюблен: он писал Ане Марии удивительные письма, напоминавшие любовные послания. Она сравнивала его с лебедем: на суше он производил впечатление слишком громоздкого и неуклюжего существа, но стоило ему оказаться в воде, как он не только сам преображался и становился прекрасным, но и делал прекрасным все вокруг.

«Он действительно был таким: вне своей стихии, включавшей в себя чтение стихов, игру на гитаре и пианино и беседы о том, что ему было интересно, его суровое и сосредоточенное лицо все же сохраняло интеллигентное выражение и светилось жизнелюбием, но ни его фигура, далекая от совершенства и какая-то квадратная, ни его движения, какие-то тяжеловатые, не отличались привлекательностью. Но стоило ему оказаться в своей стихии, как тут же приобретал безупречное изящество. Его губы и глаза обретали столь очевидную гармонию друг с другом, что невозможно было устоять перед необыкновенным шармом, который излучало все его существо. И слова тогда лились, острые и проникновенные, а звук его слегка глуховатого голоса был неповторимо красив. И все преображалось вокруг него...»

Как Дали, как многие другие подростки, Лорка мастурбировал, испытывая при этом острое чувство вины за свои действия. Это было неиссякаемым источником страхов для молодого человека. То же самое происходило и с Дали. «Мой возвышенный дух наблюдает за действиями моего тела, и в момент великого жертвоприношения в виде извержения семени я словно раздваиваюсь, — писал он. — Одна моя ипостась обращена к небу в лилиях и гиацинтах, а другая — это плоть, объятая пламенем, источающая ароматы уходящей в прошлое жизни, которая пахнет летом и гвоздикой... Когда же закончится эта моя плотская голгофа?»

Как и Дали, Лорка испытывал одновременно тягу к сексу и страх перед ним. Большинство юношей его социального слоя посещали, подобно Бунюэлю, бордели. В Гранаде, в квартале Манигуа находилось несколько таких заведений, причем самого высшего класса. Но Лорка с ужасом отказывался от их посещения. Действительно ли, как говорили, он не ходил туда из-за сострадания к проституткам?

Когда Лорка осознал свою гомосексуальность?

Известно одно его письмо, датированное 1918 годом (Лорке было тогда двадцать лет), в котором, говоря о бисексуале Верлене и отвечая юному поэту из Севильи по имени Адриано дель Валле-и-Росси, выразившему ему свое восхищение по поводу «Впечатлений и пейзажей», он косвенно признавался в своей гомосексуальности. «Я несчастный парень, пылкий и немногословный, — писал он, — носящий в себе, почти как дивный Верлен, лилию, которую невозможно напоить; а глупым глазам тех, кто на меня пялится, я демонстрирую ярко-алую розу с оттенком сексуальности апрельского пиона, не отражающую правды моего сердца».

Так кто же кого соблазнял? Роли между Лоркой и Дали не были раз и навсегда распределены: их отношения эволюционировали; но, как мы уже говорили и считаем необходимым повторить, в их «паре» Дали неизменно играл роль дамы.

Разве Дали не рассказывал, как в детстве он прятал свой член, зажимая его меж бедер, чтобы как можно больше походить на девочку? Разве он не говорил: «Я всегда желал быть похожим на очень красивую женщину»? Разве на фотографиях с Лоркой, равно как и с Бунюэлем, не принимал он самые соблазнительные позы?

И не следует ли напомнить здесь это его признание: «Я отдавал себе отчет, что любовь для меня заключается в том, чтобы принимать стрелу, а не посылать ее, и я экспериментировал со своей собственной плотью, подспудно ощущал себя в собственной шкуре этаким святым Себастьяном и желал избавиться от этой шкуры подобно тому, как змея избавляется от старой кожи во время линьки»?