Джонс Коуль - Блуждающая звезда (сборник рассказов)

• Название: Блуждающая звезда (сборник рассказов)
• Автор: Джонс Коуль
• Издательство: ТОО "Транспорт" "Диалог"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-85550-052-7

---

Сатана с любопытством посмотрел на него.

— Какой бы получилась звезда, создай ты ее в этот миг?

— Какой? — Фонарщик задумчиво подпер рукой подбородок. — Прекрасной и в то же время ужасной. Она была бы огромна и сплошь усеяна разноцветными языками протуберанцев. Сотни оттенков языков самых причудливых форм. Вообрази себе — оранжевые пирамиды в обрамлении сиреневых пальм, золотистые лужайки, на которых резвятся изумрудные пантеры, сверкающие пагоды, захлестываемые желтым морем. И переплетение звуков — от шепота до рева — и запахов. Она пахла бы огнем и фиалками.

— Как вкусно! — вздохнул Сатана. — Шер, создай для меня такую звезду!

— Нет… — Фонарщик погрозил Сатане пальцем. — Нельзя.

— Почему? Я хорошо расплачусь с тобой. Я дам тебе все, что ты пожелаешь.

— Мне ничего не нужно. — Фонарщик похлопал Сатану по плечу, — Если хочешь, я сотворю тебе звезду, но завтра. Звезда, зажженная сегодня, принесет миру горе. Она поглотит мир.

— Именно этого я и хочу, — признался Сатана. — Мир гнетет меня. Я устал.

— А это уже нечестно!

— Ты прав, Шер. Оставим эту тему.

Фонарщик был чуток, он понял, что гость слегка обиделся.

— Хочешь, я сотворю для тебя целое созвездие? Завтра! — быстро привесил он, видя, как у Сатаны разгораются глаза.

Сатана поскучнел.

— Не надо. Мне вполне достаточно тех, что ты подарил мне прежде.

— Тогда хочешь, я покажу тебе карточный фокус?

— Валяй, — разрешил Сатана, скрывая легкую скуку, ведь он знал решительно все фокусы на свете.

Фонарщик стасовал колоду и ловко преломил ее с таким расчетом, чтобы внизу оказались четыре короля. Сатана подыграл ему, притворившись изумленным. В конце концов оба получили удовольствие — Фонарщик от того, что сумел развеселить гостя, а Сатана радовался тому, что не выдал своей скуки. Играя в скучную игру ради того, чтобы доставить приятное другому, порой вдруг ловишь себя на том, что действительно ощущаешь наслаждение. Подобное иногда случается.

Сатана сделал крохотное доброе дело — он вообще был склонен творить добро, по мелочи, естественно, — но ему стало скучно.

— Шер, — сказал он и терпеливо дождался, когда Фонарщик наполнит бокал и поднимет глаза, — а зачем ты все это делаешь? Ведь не ради денег?

— Нет, — ответил Фонарщик, мотнув головой. Но Сатана не слушал. Вопрос, заданный им, был чисто риторическим.

— Я знаю. Но ради чего? Быть может, ты мечтаешь, чтобы люди помнили о тебе, как о творившем добро?

— Возможно, но я точно не знаю.

— Тогда позволь спросить: зачем? Ведь это не что иное как мелкое тщеславие. Оно стоило жизни многому и многим, и многих толкнуло на край бездны, именуемой совестью. Это так мелко!

— Я не тщеславен! — возразил Фонарщик.

— Тогда что же?

— Не знаю.

— Не знаешь, — протянул Сатана. — Все это дьявольски, прости за каламбур, скучно. Я живу в этом мире так долго, что позабыл день своего рождения. Порой мне кажется, что я жил в нем всегда. Сначала все было великолепно. Я с наслаждением творил добро, потом столь же сладострастно предавался злу. Но очень скоро понял, что этот мир определяет скука. Добро — скучно, зло — скучно, счастье и то — скучно. Смысл имеют лишь мелкие радости — вроде этого бокала хорошего вина. Но ведь звезду не сравнишь с бокалом!

— Да, это совсем иное.

— А что это? Объясни. Я еще могу понять, если б ты сотворил одну звезду, две, пять, наконец. Но ведь ты зажег целые созвездия. Неужели тебе не наскучило? Ответь, Шер, только честно.

— Нет…

— Постой! — Сатана не дал Фонарщику договорить. — По–моему, тобой движет самое примитивное чувство — чувство надуманного долга перед твоими собратьями. Ты хочешь осчастливить мир, согреть его теплом своих звезд.

— Не так просто. Да, я хочу сделать жизнь людей светлее, в этом ты прав. Но загорающаяся звезда имеет для меня куда больший смысл, чем просто источник энергии, необходимой людям.

— Страсть творца?

— И это, отчасти. Творить — высшее наслаждение, какое только может испытывать человек.

— Это самый сильный дурман, излечиться от которого невозможно, — подхватил Сатана. — Рембо понял это, но слишком поздно.

Фонарщик не слышал имени Рембо, но угадал, о чем говорит Сатана.

— Да, и здесь ты прав. Создавая звезды, я живу. Отними у меня дар расцвечивать черное небо, меня вмиг бы не стало.

— Ты уязвим, — меланхолично заметил Сатана. — Как хорошо, что никто кроме меня не знает, как ты уязвим! Но ведь это так скучно!

— Понимаешь, с каждой новой звездой я привношу в мир что–то новое, неизведанное, прекрасное.

— Творца.

— Нет, я нередко творю для себя.

Сатана сначала хмыкнул, а потом засмеялся.

— Можно подумать, творец создает для других! В плодах своих трудов он прежде всего ищет усладу для себя. Это не требует доказательств.

— Нет, нет и нет! — Фонарщик рассердился. — Меф, ты не хочешь понять меня. Да, я творю для людей, да, я творю для себя. Но это лишь поступательное движение в достижении великой цели.

— Любопытно, — равнодушно протянул Сатана. — В чем же твоя цель?

— Я, как и ты, живу тем, что ищу. А что ищу, я и сам не знаю. А знай, мои поиски потеряли бы смысл. Это подобно любви. Когда любишь женщину просто за то, что она есть, а если вдруг случится осознать те ее качества, что вызвали чувство, любовь безвозвратно уходит.

— Экселлент! — воскликнул Сатана. — Я обязательно должен записать эту фразу!

— Перестань шутить, Меф!

— А я и не шучу.

Сатана и впрямь был серьезен. Фонарщик понял это. Он успокоился и, сделав глоток, продолжал:

— Я живу в этом мире сам не знаю ради чего. Кто–то находит смысл в моем существовании, ведь я дарю людям свет и тепло. Другие полагают, что мной движет страсть к деньгам. Думаю, остались и такие, что подобно мне не разучились любоваться звездным небом, и им тоскливо, когда гаснут звезды. Четвертые думают как–то иначе. И все они неправы. Я и сам не знаю, ради чего делаю все это. Порой мне кажется — лишь ради того, чтоб утолить честолюбие, порой я мечтаю увидеть счастливую улыбку на лице ребенка. Но и это совсем не то. Я мечтаю создать звезду. Только не говори мне о комплексе творца! Это будет необычная звезда, совсем небольшая и неприметная, совсем некрасивая и даже уродливая, но это будет моя звезда; звезда, которую я создал только для себя. И эта звезда будет жить вечно, потому что я останусь с ней. Ты понимаешь, о чем я?

— Да, — с оттенком легкой грусти произнес Сатана. — Да, мой Маленький принц. Я понимаю тебя. Этот мир полностью в твоей власти, ты владычествуешь над ним в большей мере, чем я или Творец, но тебе одиноко в нем. Он слишком велик для тебя, как бушующий океан безбрежен для крохотной лодки. И ты ищешь свой уголок, который принадлежал бы только тебе и никому больше. Ты хочешь спрятаться от мира, ты хочешь спрятаться от себя. И ты единственный, кто в состоянии сделать это. Я завидую тебе. — Сатана вздохнул. — Я бы мечтал поселиться на звезде, которую ты создаешь для себя, но увы…

— Хочешь, я подарю ее тебе? — воскликнул Фонарщик.

— Нет.

— Я подарю! Ведь на следующий день после того, как я создам ее, ко мне придет смерть. И тогда эта звезда твоя!

— Я не могу принять твой дар, и не потому, что это слишком много для меня. Хотя это и впрямь слишком много. Мир несовершенен. Что будет с ним, когда исчезнет зло? Абсолютное добро ведет к разрушению. Мне нельзя уходить на покой. И потому я никогда не ступлю на твою звезду. И даже не взгляну на нее!

— Почему? — В голосе Фонарщика звучала пьяная обида. — Она будет прекрасна!

— Не сомневаюсь. — Сатана хитро улыбнулся. — Я знаю тебя, Шер, и уверен, что ты не возьмешься за создание своей звезды до тех пор, пока не убедишься в том, что я буду плясать на ней огненный канкан в день твоей тризны. Я прав, Шер?

— Да. И что?

— Ничего. Просто я не любитель глазеть на звезды, пусть даже самые прекрасные. Вот так–то, Шер!

Сатана насладился недоумением на лице Фонарщика, обескураженного столь неожиданным признанием, и расхохотался.

— Шер, — выдавил он, задыхаясь от смеха, — не слушай меня, дурака, я обожаю звезды, но мне претит пить в одиночку!

Фонарщик понял, что Сатана желает ему долгой жизни, и присоединился к хохоту гостя. Ведь жить ему оставалось всего два дня.

А звездолет плыл меж сверкающих огненных цветков к созвездию Медузы.

* * *

Фонарщик уже знал, что этой встрече суждено стать последней, но он не думал, что все закончится таким Образом.

— Дирк, я устала.

Она прошептала эти слова и повернула к нему свое лицо, действительно уставшее и постаревшее. Ее глаза были подернуты тусклой пленкой, словно прятались от мира. Фонарщик помнил это лицо юным и прекрасным, а глаза в те годы светились таинственным изумрудным светом. Он безумно любил эти глаза и тосковал, когда не видел их долго. Он любил ее всю, такую нежную и желанную. Ее голос, руки, волосы, легкую походку, ее смех, немного ломкий и оттого казавшийся больным, беззащитным. Этот смех… Он и обратил на нее внимание именно из–за смеха. Они проводили время в одной компании, и Дирк окликнул девушку, совсем незнакомую тогда; окликнул по ошибке другим именем. Несмотря на это, она поняла, что неуклюжий парень с большой стриженой головой обращается именно к ней, и обернулась, а заметив смущение осознавшего свою ошибку Дирка, рассмеялась. Смех походил на звон серебряного колокольчика, расколотого крохотной трещинкой. Тонкий, чуть дребезжащий. Подобный звук издает приглушенная пальцем гитарная струна.