Сергей Зверев - Забудь дорогу назад

• Название: Забудь дорогу назад
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52448-8

Сколько существует человечество, столько было попыток создать «идеальное общество», в котором бы люди жили и трудились в полной гармонии друг с другом и природой. Где-то среди бескрайних просторов Сибири, в окольцованном непроходимыми горами районе, создано новое государство Каратай, иначе – «Республика дезертиров». Пока что новоявленная страна далека от совершенства и больше напоминает социальный полигон. Немудрено, что угодивший туда следователь военной прокуратуры Михаил Луговой сбежал из Республики при первой возможности. Но из чудовищного эксперимента над людьми выйти почти что невозможно. За беглецом начинается охота, и в итоге Лугового вместе с его новой подружкой Анютой снова конвоируют в счастливую «Республику дезертиров». Впрочем, у Михаила созрел дерзкий план…

---

– Эй, внутри, а ну, брысь от двери! – досчитал до пяти (кто не спрятался, я не виноват), долбанул короткой очередью сверху вниз в рваное отверстие, означающее, видимо, замочную скважину.

Дверь отлетела с дребезжащим треском, и первой мне навстречу вылетела страшная «суккубиха» в каком-то лагерном х/б, с безумно сверкающими глазами, звезданула кулачком по лбу и повалилась вместе со мной:

– Луговой, твою мать, это ты виноват! Куда ты пропал, скотина страшная?!

Я просто обалдел от такого поворота сюжета. Анюта?! Вот это да!!! Вот уж действительно пристала так пристала…

– Любящим не страшны разлуки, Соколова… – пробормотал я, насилу сдерживая смех. Боже, как мне не хватало всего этого!

Она трясла меня, колотила, плакала, выла, бормотала какие-то глупости. За прошедшие четыре дня путана из славного города Томска, конечно, не похорошела. Черные круги залегли под глазами, голову ни разу не мыла (наверное, не было возможности), короткую юбочку и эротичную (чего уж там) блузку сменила промасленная дерюга (работяга на аэродроме сжалился?). Но больше всего меня поразили обросшие грязью туфельки на каблучках – те самые, в которых она так соблазнительно восседала на хромированном табурете в баре. У нее даже сумочку не отобрали, правда, облегчили – она выбивала из меня пыль этой сумочкой, когда устали кулачки.

– Анюта, кончай, не забывай, что мы тонем, – напомнил я и начал стряхивать ее с себя. Из заднего отсека – а он действительно был герметичен, судя по резиновому уплотнению на двери – валила толпа в лохмотьях (такое ощущение, что поживились на свалке). Люди давились, отталкивали друг друга. Прошмыгнул матерящийся злой карлик с оттопыренными ушами, прополз между ног неуклюжей зрелой женщины с распущенными волосами, замешкавшейся у входа, сиганул на торчащую голую ветку. Спрыгнули двое молодых парней, за ними семенил коротконогий толстяк – обладатель фобии на болото: встал, как вкопанный, на рифленой отмостке, завыл по-бабьи. Его раздраженно толкнул в спину седоватый мужчина, тот неловко взмахнул руками, куда-то провалился…

– Мама дорогая, ведь это не все… – ахнула Анюта, оттолкнула меня и кинулась к разбитой дверце. Я кинулся за ней, нетерпеливо озираясь: вертолет продолжал тонуть, мы уже прыгали по разжиженному торфу. В неосвещенном отсеке, где практически не было воздуха, еще оставались люди! Наметанный глаз определил, что это не жильцы, не стоила овчинка выделки. Несколько тел валялись на полу. Мужчины, женщины. Кто-то плакал, кто-то стонал, тянул к нам руки, умолял не оставлять, вытащить. У бледной девушки слезы текли по щекам. Обе ноги у нее были сломаны, она передвигалась, подтягиваясь, на руках. Двое или трое были мертвы – смерть настигла от удара. Или сердце не выдержало в духоте. У кого-то пена шла горлом…

– Мы должны им помочь… – умоляла Анюта и тянула меня за рукав. – Помоги им, Луговой, хоть кому-нибудь, они хорошие люди…

Это было так трогательно, самоотверженно – я смотрел на Соколову, можно сказать, другими глазами. Хорошая девчонка пропадала. Но овчинка, как уже было сказано, не стоила выделки. Я человек не жестокий, просто иногда полезно пользоваться штукой под названием здравый смысл. Болото решило, что хватит давать людям последний шанс, и поспешило завершить свое черное дело. Раздался звук, похожий на утробное чмоканье, корпус вертолета в последний раз вздрогнул и устремился на дно этой жуткой топи. Мне всегда было страшно представить, что находится на дне болот! И где оно – дно! Испуганно охнув, я схватил за шиворот визжащую Анюту и, преодолевая упорное сопротивление, потащил ее из гибнущего вертолета…

Трясина сомкнулась над местом катастрофы. На поверхности остался покореженный винт и груда раздавленной органической массы, среди которой копошились люди. В отдалении орал Раздаш, махал рукой, показывая, куда следует выбираться – дескать, там земля. Люди карабкались, перелезали с ветки на ветку, выли от страха, глядя на жидкие торфяные залежи под ногами, затянутые плавающим травяным покровом.

– Отдай автомат, гнида! – прорычал свалившийся на меня Гайдуллин, отобрал свое оружие, забросил за спину и прыгнул на проплывающее мимо бревно. Я перебежал к узловатому раздвоенному дереву, протянул руку, поймал уже летящую в трясину Анюту.

– А теперь давай без пререканий и сложных выражений лица, подруга. Выживем – расскажешь все, что накипело. И не держи меня за злодея – мы все равно не смогли бы помочь тем несчастным. Разве что помереть за компанию. Слушаешь меня, как генерала – доходчиво?

Она дрожала, дышала, как будто ее прогнали пешком от Жиганска до Якутска.

– Ладно, Луговой. Ты не думай – до меня доходит быстро…

Правда, не сразу.

Мы шли последними. В этом были и плюсы. Вся картина панического бегства стояла перед глазами. Успешнее всех передвигались Корович и Шаховский – по их маршруту, где растительность была наиболее плотной, я и потащил Анюту. Кому-то крупно не везло. Треснула ветка, и коротконогий толстяк, тоскливо подвывая, полетел в тенистое окно, затянутое плавающими растениями. Мелькало лицо, позеленевшее от ужаса, он остервенело молотил руками. Глупо. Первое правило попавшего в трясину: не суетись – быстрее засосет. Не надо резких движений, поменьше шевели ногами… Несчастного всосало буквально моментально, только и успел открыть рот, чтобы испустить предсмертный вопль. Забурлила, запузырилась трясина… Оступилась женщина с распущенными волосами, закричала:

– Помогите!!! – Она держалась сравнительно долго, выбрасывала руки, пытаясь плыть – она была, возможно, неплохой пловчихой. Но в болоте долго не плавают. Ее засасывало, она вытягивала шею, смотрела с мольбой на окружающих – но у тех и своих проблем было по горло. Хватала воздух, запрокидывала голову – не верила, что это по-настоящему…

Сучковатое бревно, на котором восседал Гайдуллин, защемило между деревьями. Он ухватился за ветку, подтянулся, перелез на умирающий безлистый «дендроид». Седоватый мужчина попался под руку – Гайдуллин просто оттолкнул его, чтобы не мешался. Мужчина повалился в «гостеприимно» зовущую топь, но в следующее мгновение возник на поверхности, ошарашенный, с возбужденно горящими глазами. Он стоял!

– Я стою! – завопил он срывающимся голосом. – Я стою, люди!!! – Начал судорожно озираться и заспешил к развесистому кустарнику на бугорке, заросшем толстым слоем сфагнума.

Людмила защемила ногу в мешанине коряг, махала руками, вопила, как болотная выпь. На выручку бросился Тропинин, схватил за шиворот, поволок за собой – на безопасный участок. Корович, Шаховский, страхуя друг дружку, взгромоздились на мшистую кочку, принялись «перекуривать», готовясь к следующему броску. Раздаш и Притыка упахали далеко вперед и дружно орали за шапками зелени, что до твердой земли остались считаные метры, и хорошо бы, чтобы мы, «засранцы», пошевеливались. Трещали ветки – мелькал среди листвы матерящийся злой карлик. Молодые парни, похоже, увлекались по жизни паркуром – прыгали с ветки на ветку, как прирожденные обитатели джунглей, и – разрази меня гром! – обменивались при этом шуточками и даже смеялись – мол, не жизнь, а соревнования по плаванию в болоте!

Я тоже пытался подбодрить Анюту, читал по ходу лекцию, что болота полезны, это «легкие» планеты и настоящая природная кладовая – один лишь торф чего стоит. Она смотрела на меня, как на сумасшедшего, и, если позволяла ситуация, стучала кулаком по голове. Мы выбирались на заросшую травой возвышенность – обширную кочку посреди гигантского болота – по зарослям осоки, камышей. У берега трясины не было – мы тащились по проседающему илу, плутали в лабиринтах гниющей древесины, путались в корягах, цеплялись за ветки тальника – как за руки, протянутые сердобольными людьми. Анюта спотыкалась, я тянул ее за собой.

– Проворнее, Соколова, проворнее…

– Ага, я тут Дарвин тебе – обезьяну изобретать…

Уже плясали перед глазами небольшие кустарники багульника, вечнозеленый ветвящийся верещатник. Мельтешили люди. В изнеможении рухнул в болотный мох Корович, подкосились ноги у Людмилы. Раздаш утирал рукавом испарину и созерцал безрадостные перспективы. Пошучивали пареньки. Один расположился у воды, стащил с ноги ботинок, вылил из него воду…

Выстрелы загрохотали как гром среди ясного неба! Боль вонзилась в барабанные перепонки. И снова воцарилась неразбериха. Кричали люди. Валясь в кустарник, прикрывая собой Анюту, я успел заметить, как по-собачьи карабкается за косогор Гайдуллин; как паренек, едва успевший опорожнить свой ботинок, вдруг меняется в лице, пули рвут ему грудь, он опрокидывается, катится в воду, которая моментально окрашивается…

Анюта, вереща, как поросенок, которому отрезают голову, потащила меня обратно в воду. Не кончилась еще тормозная жидкость! Лишь позднее я допустил, что, возможно, это было правильное решение. Пули кромсали бугор, валили камыши, вероятно, и нам бы досталась одна-другая. Мы сидели по горло в воде, спрятавшись за плавучей корягой, изумленно хлопали глазами и наблюдали за этой хренотенью…