Сергей Калашников - Муж амазонки

• Название: Муж амазонки
• Автор: Сергей Калашников
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Фэнтези

Брак по выбору родителей? Для принцев и принцесс всех времен и народов это не редкость. Как и получение в подарок отдельного «государства». Вот только что может произойти, если принц — отнюдь не храбрый рыцарь, а принцесса — не смиренная дева, вышивающая крестиком? Если принц умеет пользоваться мечом только на словах, а принцесса не выпускает его из рук? Если принц не вылезает из библиотек и лабораторий, а принцесса — с тренировочного полигона? Но они похожи в одном: в поисках взаимопонимания, любви, дружбы и свободы, никогда не предадут свой народ, отстаивая его до последней капли крови, проникая во вражеский лагерь, и создавая новое, еще неизвестное людям оружие…. На то они принц и принцесса!

---

Интересно и то, что после каждого броска, они немедленно удирают. То есть — всё на бегу. Примчались, метнули, смылись. Причём проделывается это в доспехе — войлочную куртку покрывают фрагменты черепашьих панцирей. Пластины из этого же материала образуют и юбочки для защиты бёдер, и щитки на ногах и руках. Увесистые латы получаются. От удара копья с костяным или керамическим наконечником могут и не спасти, а от стрел, пожалуй, защищают неплохо. Так, ха! Выходит, что от серьёзного мужского оружия амазонки защищаются расстоянием — за ними ведь не угонишься, так быстро носятся!

* * *

— Зоенька, пойдём, прогуляемся, — Базиль как раз приготовил один сюрпризец и хочет для начала похвастаться жене. — Только прихвати свою пращу.

Герцогиня Болоцкая не заставляет себя упрашивать. Разглядела уже крошечные, с куриное яйцо, шарики из глазированной обожженной глины, что лежат у мужа в корзинке.

— Хочешь поучиться пользоваться этим оружием? Тогда тебе лучше завести свою пращу, по росту, по руке, это ведь индивидуально нужно подбирать.

— Нет, мне охота на тебя полюбоваться, — нехитрая лесть, но жене приятно. За последнее время отношения между ним стали тёплыми, кажется, он ей чем-то понравился. Сам-то он тает буквально от одной её улыбки и, кажется, по-прежнему немного при этом глупеет. То, что амазонка — существо воинственное и своеобразное — только усиливает шарм. Красивое и опасное создание необыкновенно притягательно, хотя, после разбитого каменной чернильницей носа ничего нелюбезного между ними не случалось.

— Ладно. Доспех тоже надевать? — Зоя хитро щурится. А ведь в этих панцирях тоже есть своеобразная прелесть, сделаны они руками искусных мастеров и девушки, облачённые в эту амуницию, выглядят замечательно.

— Нет, пойдём налегке.

* * *

Первый шарик Зоя расколотила о каменный обрыв шагов с тридцати. Знатно полыхнуло. Нехитрая смесь земляного масла и кое-каких химикатов из арсенала аптекарей воспламенилась на воздухе так же уверенно, как это происходило и во время шалостей, которыми будущие провизоры развлекали друг друга на лабораторных работах. Вторым шариком подожгли деревянный щит.

При падении на землю или в снег оболочка снаряда в большинстве случаев оставалась целой и ничего не происходило. Одним словом, если ни во что твёрдое попасть не удавалось, то от обычного комка обожженной глины эти изделия никто бы и не отличил. Разумеется, подружки жены налетели на корзинку с новинками, словно пчёлы на мёд, и опробовали новшество по любым целям, какие только оказались в радиусе действия их камнемётных устройств. Сказали, что массу снаряда нужно увеличить раза в полтора.

А у Базиля перед глазами стояли лежащие на снегу «не сработавшие» плоды его трудов и в голове копошились разные мысли. Как-то надо иначе решать задачу повышения поражающей способности метательных боеприпасов. От ожогов воины сразу не умирают, скорее, наоборот — могут побежать так быстро, что даже легконогих амазонок догонят и обидят сгоряча. Нет, следует как-то по-другому сообразить, чем огорчить неприятеля. И посильнее!

* * *

Если посильнее, то в горшочек следует сыпануть пороху, вот он-то, взорвавшись, и сможет оглушить супостата. Да вот беда, от простого удара или от соприкосновения с воздухом заряд может и не воспламениться. Составы, которые на это способны, давно известны — некоторые применяют в фейерверках или для того, чтобы стрелять из пушки без использования фитиля, а разбивая капсюль бойком. Базиль этих смесей только по памяти три может сделать, нет две, для одной из них у него не все компоненты имеются.

Вопрос в том, как заставить такой капсюль хлопнуть точно в нужный момент. А этот самый момент наступает тогда, когда снаряд попадает в цель. То есть капсюль необходимо поместить в то место, которым кувшинчик треснется о препятствие. Так ведь он в полёте сориентирован произвольно, и запросто может вращаться.

— Тимоха! Помогай, алфизик учёный!

— Это вы, аптекари, алхимией занимаетесь, а у нас в физике всё точно — чем шибче на шар давишь, тем пуще он катится. Для каждого предмета можно даже график составить, мы это проверяли на лабораторных работах. Так что наука наша позволяет расчётным путём проводить прогнозирование движения предметов. Не то, что у вас, колдунов, когда смешиваем что попало с тем, что с пола смели, а потом изучаем результат.

Пикировка на счёт приставки «ал» перед названием изучаемой науки — это своеобразная традиция среди школяров и студиозиусов Большого Королевства. Известен принцип любой настоящей науки: если она позволяет получать результаты, которые можно описать или проверить расчётным путём, то выходит, что дисциплина научна. А если она вся состоит из описания того, что, после чего нужно содеять, чтобы потом получилось нечто определённое — то это просто набор сведений, чаще всего не слишком связанных друг с другом. То есть ещё не наука, а просто область собранных в кучу сведений, и тогда перед названием дисциплины полагается добавлять приставку «ал», чтобы сразу было понятно, насколько этой науке можно доверять, в части общих выводов особенно.

Шутки про то, что география всегда будет алгеографией, даже считаются традиционными. То есть эта наука на то и создана, чтобы описывать открытые земли, а про то, что в ней никогда не удастся ничего заранее определить расчётным путём — это понятно всем. Хотя, с тех пор, как для определения координат и картографирования стали применять триангуляцию и, соответственно, тригонометрию, ни о самой этой науке, ни о геометрии пренебрежительно не отзываются. А уж после заметных успехов в определении долготы по наблюдениям за движением ночного светила — Луны, к географам относятся с великим уважением.

Шутки шутками, а устройство запала Тимофей предложил уверенно. Керамический штырь, торчащий вперёд, при ударе снаряда о препятствие накалывал капсюль, который и воспламенял порох, расположенный во внутренней полости. В передней части этот стержень имел шляпку, под которую подкладывалось колечко из высохшего конопатного клея, так что без солидного удара спереди вдавить боёк до соприкосновения с чувствительным к удару веществом было затруднительно. Это неплохо защищало устройство от случайного подрыва.

Потом ребята помараковали над тем, чтобы затолкать внутрь побольше пороха, но в узком цилиндре его помещалось немного. К тому же стенки выходили слишком толстыми, и чтобы облегчить посылаемый рукой груз, для облегчения конструкции во внешних стенках проделали кольцевые и продольные борозды, отчего поверхность стала похожей на неправильный морковкообразный ананас.

Вопрос со стабилизацией полёта решили — проще некуда. На хвостовике закрепили верёвочку с короткой поперечной палочкой на конце. За неё было удобно раскрутить всё приспособление и запулить его в цель. То есть праща теперь не требовалась. Потом Базиль по шаблончикам «напёк» корпусов и стерженьков. Наформовал таблеточек-капсюлей, собрал всё это хозяйство и принялся проводить испытания в глубокой узкой яме-колодце с глинистыми стенками, на дно которой укладывал то деревянный щит, то кирпич, то камень.

Снарядик он подвешивал точно над мишенью и отпускал с высоты примерно в один шаг. Бабахало надёжно. Камню ничего не сделалось — только щербинка осталась в месте, куда попал. Кирпич раскололся, раскрошившись в области разлома настолько сильно, что ничего понять не удалось, зато деревянный щит вылетевший вперёд от взрыва боёк пробил и погрузился в глиняное дно примерно на длину мизинца.

Для разнообразия поковырялись и в стенах колодца, куда попадали осколки сосудиков. Они, как выяснилось, разрушались по бороздам, проделанным для уменьшения веса, и имели размер примерно с ноготь большого пальца. Зато в плотную влажную глину проникли примерно на поллаптя, а это на палец больше, чем две десятых шага. Сообразив, что именно эти осколки и способны наделать самых больших бед, Базиль вместе с Тимофеем устроили несколько подрывов на открытой площадке, обставленной плетёными щитами на разных расстояниях. Оказалось, что и на полсотни шагов эти кусочки обожженной глины долетают, но уже начиная с тридцати шагов не слишком опасны, то есть ни во что не вонзаются и сами не разбиваются — отскакивают. Синяк поставить могут, или глаз выбить, но не более.

После таких проверок попросили и амазонок покидать новые боеприпасы в привычные для них цели. Что порадовало — взорвались все. И девчата оценили придумку, сказали, что против плотного строя это будет значительно эффективней не только камней, но даже огненных шариков.

Глава 8. Чумазый

Зима шла своим чередом. Снегопады и метели сменялись периодами ясной погоды. Холодные дождики «портили» белоснежную поверхность, язвя её сеткой крошечных промоин или превращая в гадкую водно-снеговую кашу, которая буквально съедала обувь, расквашивая кожу так, что после высыхания она коробилась, словно деревянная. Запахи касторового масла и разнообразных вакс, которыми пытались поправить дело, буквально пропитали тесные помещения.