Рэвилт - Память Сказания Новеллы

• Название: Память Сказания Новеллы
• Автор: Рэвилт
• Жанр: Фэнтези

---

И лилась чёрно-белая кровь, по чёрно-белым землям, чёрно-белой вечности…

Конец

Ноябрь 2011

Я помню…

«Я помню, я помню лишь то, Что не смог забыть…»

Я помню…

… я помню тот день, когда Земля вздохнула полной грудью.

Когда Вселенная была во мне, а я был во Вселенной.

Я помню…

… я помню тот день, когда человек совершил первый шаг.

Когда было всё, но от всего отказавшись, он возжелал большего.

Я помню…

… я помню и то, что брат восстал против брата.

И кровь во грехе окрашивала путь.

Я помню…

… я помню  собратьев, убивавших друг друга.

Попиравших честь, во благо неизвестности.

Я помню…

… как навскрик рыдали матеря, невестки, жены.

Проклиная достижения рода человеческого, не способного вернуть утрату.

Я помню…

… как глумилась, издевалась ребятня над бездомным.

Не ведая, что творят, ибо души их запачкали лжеучения.

Я помню…

… помню, как хоронили детей! И как осквернялись могилы.

Утверждая, что всё хорошо, что всё так и должно быть.

Прокаженных, несчастных и сломленных,- помню!

Как и тех, кто здравствовал за счёт их труда.

Улыбки, настоящие, истинные улыбки и смех, столь редкие, столь не поддельные,- помню!

Как хочется увидеть, как хочется услышать, хоть что-то из того что помню.

Я помню…

… я помню, о слёзах Небес, окропляющих пустошь.

Никто их не принял, ибо живые смотрели под ноги.

Об алчности, пошлости,- помню.

Изъедено и исковеркано нутро моё.

О голосе сердца, души,- не забыть мне во век, они не услышаны многими,- помню.

Как и то, что многие даже услышав их, отвергнут в туже минуту.

Я помню…

… о круговороте, сплетениях,- помню…

Ибо я Вселенная, а Вселенная это я.

Но я…

… я ничего не знаю о себе…

Не знаю…

но…

помню…

Конец

Ноябрь 2011

Дворник

«Когда ветер, странный ветер, Не похожий на все остальные ветра играет с листьями…»

Жил-был Дворник…

И не было у него ни семьи, ни друзей, даже имени не было. Все так и кликали его,- Дворник. Огладит порою седовато-каштановую бородку, да улыбнётся в ответ на насмешки, не тая ни злобы, ни обиды. Не серчал мужичёк за это прозвище, делал своё дело, и видит Бог,- хорошо делал! Городок-то в котором проживал Дворник был совсем крохотный, и не сыскать других таких работников на сто вёрст во круг.

- Эй Дворник!- тяжко кликнул мужичка мэр городка, расположившись на скамье,- И как тебе терпится в такую погоду?

 Мэр, (Уважаемый человек, знаете ли!), дышал так, словно пробежал не одну стометровку, и вот сейчас пытался отдышаться, с трудом расстегнув ворот дорогущей тёмной рубахи. Необъятное пузо мэра походило на пивную бочку, колыхающеюся в просторах океана, а чёрные глазки с легкостью сошли бы за поросячьи. Мэр вглядывался в добродушное лицо мужичка, пытаясь уловить хоть какие-то оскорбительные мысли в свой адрес.

- Терпится,- спокойно ответил Дворник, в его каштановых глазах мелькнула некая тень таинственности, повергшая мэра в полное недоумение.  

Погода и в правду была жаркой и душной…

Дворник с минуту наслаждался солнечными лучами, а после, поправив белых фартук, поверх клетчатой потрёпанной рубахи и  брюк, продолжил своё дело.

Дни шли, роботы не отбавлялось…

- Эй Дворник!- прошмыгал носом лекарь, озябши присев на скамью,- И как тебе терпится в такую погоду?

Лекарь, (Уважаемый человек, знаете ли!), дрожал будто лист на ветру, охваченный ознобом,  пытался согреться вжимаясь в тёмно-коричневый редингот.  Сам худой словно щепка, да высок словно столб, нос клювом, с надвинутым на него цилиндром, а глаза зоркие,- хищная птица, однако. Лекарь, вглядывался в добродушное лицо мужичка, пытаясь уловить хоть какие-то оскорбительные мысли в свой адрес.

- Терпится,- спокойно ответил Дворник, в его каштановых глазах мелькнула некая тень таинственности, повергшая лекаря в полное недоумение. 

Погода и в правду была пасмурной и хмурой…

Дворник с минуту наслаждался слепым дождиком, а после, накинув капюшон серого потрёпанного плаща, продолжил своё дело.

Дни шли, роботы не отбавлялось…

- Эй Дворник!- охрипшим голосом протянул проповедник, скрючившись на скамье,-  И как тебе терпится в такую погоду?

Проповедник, (Уважаемый человек, знаете ли!), укутался в коричнево-чёрную роверанду, вжав лысую седую голову в плечи, являясь нечто средним между мэром и лекарем. По морщинистому лицу бегал холодок, губы слегка посинели, а голубые глаза уподобились стекляшкам. Проповедник вглядывался в добродушное лицо мужичка, пытаясь уловить хоть какие-то оскорбительные мысли в свой адрес.

 - Терпится,- спокойно ответил Дворник, в его каштановых глазах мелькнула некая тень таинственности, повергшая проповедника в полное недоумение. 

Погода и в правду была студёной…

Дворник с минуту наслаждался не спеша подающим снегом, а после, поправив ушанку, да потрёпанный тулуп, продолжил своё дело.

Дни шли, роботы не отбавлялось…

Но не кому было наслаждаться пением птиц,- умер Дворник…

И крохотный городок, увязал в грязи, ибо не кому было взять в руки метлу да лопату,- зазорное дело, знаете ли!

Но когда ветер, странный ветер, не похожий на всё остальные ветра играет с листьями, говорят,- то душа Дворника…

Конец

Ноябрь 2011

Редингот,- некое подобие камзола.

Роверанда,- некое подобие рясы.

Адэлия

«И было время, и были люди, А значит, были чудеса…»

Рассвет лишь только первыми лучами,

Огладит тишь ветвистой кущи,

Как в тот же миг пестреют Небесами,

Все дивы, что пейзажу сущи.

Мир старо-древний, возраста не зная,

Укрытый лёгкой пеленой,

Во Древах, да во вымысле взрастая,

В листве,- багровой сединой.

Безмолвие дыханье обретало,

Переполняя скрытый мир,

Строка ещё о многом не сказала,

Предав воображенью Лир.

Закат лишь только первыми лучами,

Огладит тишь ветвистой кущи…

«В седой фантазии, порою, Родиться песнь твоих историй…»
1

В канун Рождества, в далёкой, и для многих не существующей деревеньке, произошли не обычные, странные, и весьма таинственные события. Конечно, если можно назвать событием то, что память обрела дыхание…

Сама деревня представляла собой пару улиц, пересекающих друг друга в центре,  окружённых высокими лесами…

Как только не называли этот лес: и заворожённым, и заколдованным, и даже проклятым, а всё из-за листьев красного, но не слишком яркого или тёмного, цвета, в гармонии с которым  на листьях, вырисовывались седые узоры и окантовки, подчас причудливые, а иной раз совсем простенькие. 

Люди хорошо знали эти места, но никогда не встречали здесь, ни птиц, ни животных, вообще никого из существ, лишь только лес, прекрасный и очаровывающий. Но ощущение что за ними наблюдают столь непомерной тяжестью ложилось им на плечи, что людей почти моментально одолевал страх. Да ещё какой страх! Такой, что многие люди совсем не помнили как возвращались в свои жилища, а не которых просто находили вблизи от них, потерянных, и не способных толком хоть что-то изложить.

Но там, в глубине леса, жили люди… по крайнем мере, когда-то…

Они возвели свои небольшие древесные дома на обширном просторе, чуть ли не упирающего в подножие синих гор. Иногда могло сложиться впечатление, что простор был бесконечен, менял форму, или даже окраску, а вершины гор, жадно повторяли за ним цветовые изменения. И как этого не видели обитатели ближайших деревень? Может и вправду лес зачарован?

Возможно, в былую эпоху и знали о затерявшихся в красных листьях, но ныне, никто даже не вспомнит о них…

2

- С Рождеством Вас, люди добрые, с Рождеством,- вторил человек облачённой в одеяние священника, с той лишь разницей, что его сутана была бело-красного цвета, не было золотых украшений и вышивок, а голову человека украшали лишь седые, но собранные в хвостик, волосы.- С Рождеством Вас, с Рождеством,- повторял человек снова и снова, но в его голосе, не было праздника, и как бы это ни было прискорбно, никто не обращал на него внимание. Человек стоял посреди не большой площади, укрытой лёгким покрывалом снега, а за его спиной  возвышалась не большая потускневшая, почти серая церквушка, с единственным колоколом у самой крыши. Церквушка издала что-то вроде вздоха, тяжелого и скрипучего, переместившись вправо, где и растворилась в пространстве. Может, её тут и не было вовсе? А может всего на всего изменился простор? Или всё вернулось на круги своя? Пожалуй, никто не ответит на эти вопросы, даже сам священник, выкрикивающий поздравительные речи, угасшим голосом.