Вера Лукницкая - Перед тобой земля

• Название: Перед тобой земля
• Автор: Вера Лукницкая
• Жанр: Искусство и Дизайн

---

- А сколько у вас есть? - пытливо заглянул он мне в глаза.

- У меня есть рубль с хвостиком.

- Если б вы дали мне полтинник, я думаю, что этого хватило бы мне.

Мандельштам шел на почту отправлять телеграмму жене, и было у него в кармане девяносто копеек. Но, дойдя до угла Невского и Михайловской, он неожиданно свернул на Михайловскую:

- Давайте зайдем сначала к Александру Николаевичу Тихонову... Он в "Европейской" живет и завтра уезжает.

Гордо, не смотря на открывшего дверь швейцара, Мандельштам, за ним я вошли в гостиницу.

- Дома Тихонов, который живет в двести двенадцатом номере? - спросил Мандельштам.

- Он живет не в двести двенадцатом, а в триста двадцатом. Дома.

Мандельштам стал подниматься. Но служитель остановил его и предложил снять калоши. Снял. В этот момент человек, указавший номер Тихонова, подбежал снизу:

- Вы просили Тихонова? Я ошибся. Он не в триста двадцатом, а в триста третьем, и его нет дома.

Мандельштам невозмутимо:

- Недаром мне показалось странным, что человек в час дня может оказаться дома, не правда ли?

И начал искать калоши, которые услужливый портье уже убрал в сторону. Нашел их, вставил в них ноги. Некоторое время простоял, не двигаясь, видимо, размышляя, можно ли не платить за такой короткий срок хранения калош. Должно быть, решив, что не платить можно, и улучив секунду, когда служитель отвернулся ?

Мандельштам сделал быстрый и крутой поворот "кру-гом" и, намеренно медленно шагая, чтобы служитель не заподозрил его в желании скрыться, пошел по направлению к выходу

- Я хотел поговорить с Тихоновым о "Шуме Времени", который я хочу переиздать в "Круге"...

Мы пришли на почту. У окошка стояли человек десять. Я занял очередь, а Мандельштам быстро подошел к столу, за которым люди составляли тексты телеграмм, наклонился к столу из-за спины какого-то мужчины и торопливым движением выхватил из-под его руки бланк. Бланк оказался уже исписанным сидящим за столом человеком, и тот удивленно, с явным неудовольствием мгновенно протянул за листком руку. Сконфуженный Мандельштам принялся извиняться.

- Это верх рассеянности... Бога ради простите!

Найдя наконец чистый бланк, он отошел в угол комнаты, к конторке, и начал писать. Через несколько секунд я услышал его жалобный возглас:

- Павел Николаевич!..

- Осип Эмильевич?..

- Подойдите сюда!

Я оставил очередь, подошел. Он кончиком пера показал мне расплывшуюся букву "я" и растерянно, как-то застенчиво спросил:

- Ведь это уже не "я"?

- Да, это уже клякса.

Пошел искать новый бланк. Наконец телеграмма в двадцать два слова, кончавшаяся словами: "пишу ежедневно", была составлена, и Осип Эмильевич мгновенно высчитал, сколько она стоит. Я всыпал ему в перчатку, сквозь дыры которой виднелись бледные пальцы, серебряную мелочь. Телеграмма отправилась в Ялту, а мы вышли и зашагали по Невскому, беседуя о лопнувшем Госиздате, об уезжающем в четырехмесячный отпуск Ионове, чья мечта, по мнению Мандельштама, стать после всех этих событий редактором "Красной Нови", и о Пастернаке, с которым Мандельштам провел вчера весь день в Москве и который прочел ему огромное количество стихотворений.

10.05.1926

Вечер у Спасских.

Вечер оказался лучше, чем я думал, потому что хорошо играла на рояле Юдина, и музыка, которой я давно не слышал, дала мне несколько минут гармонического существования. А в 1-м отделении читали прозу и стихи К. Федин, М. Кузмин, Б. Лившиц, К. Вагинов, С. Спасский и Н. Баршев.

Домой вчера вернулся в 1-м часу и до 4-х читал Шенье и Пушкина.

А сегодня - вот уже 4-й час ночи, и я кончаю эту запись. В окно уже брезжит предутренний свет - светлеет очень быстро. Скоро придут белые ночи. Хороши они были в прошлом году...

12.05.1926

Поехал к А. Н. Толстому. Он еще не встал. Ждал его в столовой. Вышел он в белой пижаме. Пил с ним кофе. Толстой рассказывал медленно, но охотно о Гумилеве, и о дуэли его с Волошиным, и о подноготной этой дуэли, позорной для Волошина. Я спросил Толстого, есть ли у него автографы. Он предложил мне перерыть сундук с его архивами - письмами. Пересмотрел подробно все - нашел одно письмо. "Вам вернуть его после снятия копии?" - спросил я. Толстой махнул рукой: "Куда мне оно! Берите".

Толстой знает, что у него будет собственная биография и почему не сделать хорошего дела для биографии другого? Звал меня обедать, обещая за обедом много рассказать о Гумилеве, сказал, что записать все мне придется в несколько приемов...

20.05.1926

К АА должны были прийти Гуковские1 и Данько2. Я ушел на вечер Маяковского.

Народу была тьма - на плечах друг у друга сидели. С Тихоновой, с Эрлихом и еще 3 другими пошли к Тихоновым и сидели у них до утра. Пили чай, и Тихонов рассказывал о Маяковском. Рассказывает он великолепно.

18.12.1926

У М. Шкапской. Шкапская с самодовольством демонстрирует всем свои литературные "сокровища" - толстую тетрадь с автографами, портретами, анекдотами и разными наклейками. Собрались К. Вагинов, А. Шварц, И. Оксенов3, П. Медведев, Н. Павлович, М. Фроман, Н. Дмитриев.

В 11 часов вечера пришел Тихонов. Сидя на столе, прочел новую свою поэму - в ней Кавказ, медвежонок, тигр и пр. - 680 строк. Много хороших мест, большая ясность и точность выражения. Очень много экзотики. Фроман говорит: "Тихонов, как пастух, слова гоняет стадами. Ходасевич - напротив работает над отдельными словами, а Ахматова - над строчкой..."

Память наполнится

воздухом, ветром сырым...

ИЗ ПИСЬМА РОЖДЕСТВЕНСКОГО

23.06.1926

Дорогой Павлик! Вчера был в Геленджике, купался в море и вспоминал тебя. Здесь нашел Мануйлова (издатель альманаха "Норд", бакинский студент)4, который весьма похож на тебя не только возрастом, разговорами, но и литературными интересами. Живет он у своего отца, профессора-медика. Место дивное, едва ли не лучше Гурзуфа, потому что берег бухты сохранил очень многое от своей дикости, а окрестные горы (которые еще ближе, чем это было в Крыму) не вполне исследованы и могут служить целью самых заманчивых прогулок.

У нас с Витей Мануйловым зародилась мысль. У него всегда есть возможность достать здесь большую комнату за 30 рублей в месяц, надо только поторопиться. Обеды около 50 копеек. Черешня 15 - 20 коп. фунт... Витя очень уговаривал меня взять комнату пополам, но я связан работой и рекомендовал ему тебя, он с радостью ухватился за эту мысль. Добавил, что если еще кто-нибудь с тобой приедет, будет еще лучше.

Если тебе такой план улыбается, напиши сейчас же. Тебе нужно иметь 15 рублей на комнату плюс 15 - 20 - на питание и билет до Новороссийска.

Расскажи о Геленджике Козакову, Лавреневу - одним словом, всем, кто хочет выбраться из Петербурга. Попроси Брауна написать мне или самому приехать сюда. Прокормимся.

Обнимаю тебя, привет друзьям. Вс. Рождественский

Воспользовавшись случаем, лето 1926 года, а потом и 1927-го Павел Николаевич провел в Крыму и на Кавказе. Отрывался для горных прогулок и прибойных волн. Но волны влекли его, и он, возвращаясь с гор, нанимался матросом на парусно-моторные шхуны керченских греков и итальянцев, херсонских и одесских рыбаков, питался мамалыгой и барабулькой, пересаживался от одного "хозяина" к другому. Одетый в парусиновые штаны да заплатанную рубаху, обутый в драные сандалии, на полубаках этих шхун он был счастлив несказанным счастьем свободы и вольности. Стоя у самого бугшприта, орал он встречным тяжело рушащимся белопенным валам дикие, веселые песни, сочиненные в те же минуты стихи о шаландах, шхунах, бухтах, морских звездах - и ничего, казалось, другого ему не было нужно!..

В следующем, 1928-м, году он уже не просто прогуливался по горам, а пешком прошел Сванетию, Дигорию, Абхазию. И хотя компания составилась литературная - все изощрялись в остроумии, розыгрышах, шутках, - для него это было пробой сил, разбегом к будущим серьезным путешествиям.

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

17.06.1928

Я уезжаю на Кавказ вместе с Николаем Тихоновым, его женой и В. Кавериным. По Кавказу пешком или на мажарах в Теберду, там пробудем недели две, затем пойдем по Военно-Сухумской дороге. Пробудем некоторое время на побережье, может быть, побываем в Батуме и Тифлисе и приедем в Новороссийск. Лично мне хочется из Новороссийска проехать морем в Одессу...

С деньгами приблизительно устроился: 100 рублей мне ссудил Литфонд да и из Союза поэтов, с журнала "Звезда" и с литературной страницы "Правды" я набрал еще рублей 100, на переписку биографической канвы Н. Г., сделал ее до 1918 года, истратил 35 рублей...

Ехать очень хочется. С нетерпением считаю дни до отъезда, стараюсь прожить их наспех, как-нибудь, не заметить. Жалко очень отрываться от работы, очень трудно не видеть АА несколько месяцев, но ехать надо, надо... Набраться впечатлений, обдумать все...

Каверина совсем не знаю. Жена Тихонова тоже чужая. Легко с Тихоновым, простым и хорошим. Ну да ладно, я уживчивый, обойдется.

Все полтора месяца работал по Н. Г. Эта работа пока только для меня. Чтобы привести ее в окончательный вид, надо еще много повозиться, надо исправить ее со стороны методологической. Надо также привести в окончательный вид все воспоминания, характеристики, материалы для биографии, письма. После этого, прочитав всю литературу, можно будет приступать к биографии. То же и со стихами, текстами, библиографией и прочим, чтобы можно было приступить к изучению творчества.