Вера Лукницкая - Перед тобой земля

• Название: Перед тобой земля
• Автор: Вера Лукницкая
• Жанр: Искусство и Дизайн

---

...Господи, прими молитву мою:

Ангельских лучше ее песнопенья,

Прежде чем дать ей друзей в раю,

Оставь ей друзей на земле, в утешенье.

И еще:

...И ежедневно пышную зарю

Я унижением твоим корю,

И знаю я: бывает счастлив гений

Лишь в памяти грядущих поколений...

В безысходности не только от нависшего над нею неизвестного будущего в связи с социальными катаклизмами, а и в своем глубинном одиночестве она нуждалась в поддержке, искала абсолютной преданности. Она нашла ее в молодом исследователе, первом биографе Гумилева.

Он абсолютно поклонялся ей: Женщине, Человеку, Поэту

Он никогда не ставил оценок ее стихам.

Он был почитателем.

И почитателем ее он был необъективным.

.

Еще до знакомства с нею простаивал часами у Мраморного дворца, где она жила в то время. Трудно ему приходилось в трескучие декабрьские морозы и не легче в седые промозглые ночи. Фонари расплывались в туманной изморози, постепенно истаивали. И тогда, казалось ему, за окном ее тоже мрачнело... И он брел на Михайловскую площадь, пересекал ее и оказывался у входа в бывшую, далекую от него по времени, "Бродячую собаку". Он мысленно присутствовал в том талантливо расписанном художником С. Судейкиным подвальчике, присутствовал с нею, а вокруг - захмелевшие поэты, художники, комедианты... Он был немало наслышан о "Бродячей собаке", в том числе от М. Кузмина, который в свое время предпослал сочувственно-покровительственное предисловие к "Вечеру" - первому ахматовскому сборнику 1912.г. Для Павла Николаевича же Ахматова оставалась божественно недосягаема. Она и оставалась такою всегда... Потому их дружба стояла обособленно. Он был почитателем.

Предчувствуя, что в будущем процессе развития советской культуры немало критиков в разное время и по-разному скажут об Ахматовой, появятся и библиографии, и антологии, и "опыт анализа", и лаборатории эволюции ее творчества, Павел Николаевич взял на себя иную задачу - стал записывать речь Ахматовой. Бывая рядом с ней ежедневно, параллельно с работой, которую делал по биографии Гумилева, стал он вести отдельный дневник, специально об Ахматовой, ее окружении и жизненных ситуациях, связанных с нею. Он записывал ее реплики и остроты, рассуждения и мнения, состояние ее здоровья и настроение, интонации ее голоса и жесты, даже вел шкалу ее температуры. Казалось бы, ненужные мелочи, из которых состоит, в общем-то, человеческая жизнь. Записывал в тот момент, когда он ее видел и слышал, сразу же после встречи с нею, тут же, на лестнице за дверью, в подъезде, трамвае, у себя дома, в гостях, в кино, на улице...Как приходилось.

В 1872 году один из братьев-писателей, Эдмон Гонкур, сказал так: "Не желая подражать всяческим мемуарам, где фигуры исторических личностей даются упрощенно или же из-за отдаленности встречи и нечеткости воспоминаний приобретают холодный колорит, - словом, мы стремились изобразить текучую человеческую натуру в и с т и н н о с т и д а н н о г о

м г н о в е н и я... мы стремились сохранить для потомства живые образы наших современников, воскрешая их в стремительной стенограмме какой-нибудь беседы, подмечая своеобразный жест, любопытную черточку, в которой страстно прорывается характер, или то неуловимое, в чем передается само биение жизни... В этой работе мы прежде всего хотели, идя по горячим следам впечатлений, сохранить их ж и в ы м и".

Читая записи Лукницкого об Ахматовой, вполне отношу гонкуровские слова к нему. Он, не желая анализировать Ахматову, стремился сохранить ее для потомков живой.

Прежде чем решиться прийти к Ахматовой, Лукницкий прочитал и собрал о ней все, что только мог.

Чтобы рассказать о том периоде полнее и предоставить читателю возможность увидеть Ахматову через Лукницкого, нужно использовать "Акумиану"1 целиком, не только взять из нее все записанные Лукницким встречи, но и объяснить многие ситуации, явления, высказывания, поступки, имена. Словом, делать другую книгу об Ахматовой, книгу историко-биографическую.

Мне же представилась возможность в этой книге дать всего несколько штрихов Лукницкого к одному из портретов Анны Андреевны?

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

19.01.1962 , Комарово

Вчера после ужина сел за стол еще немножко поработать, правил "Сказку о Солнце". Стук в дверь. "Прошу!" Встал, открыл...

- Это вы, Павел Николаевич!

...Из тысячи голосов я этот всегда узнаю - низкий, гортанный...

- Здравствуйте, Анна Андреевна!

Вплывает величаво в комнату, но я сразу за нынешним державным обликом, как будто проявляя негатив, все яснее вижу ее прежний, давно знакомый...

В ночь на 20.01.1962

МГНОВЕНЬЕ ВСТРЕЧИ

Два волоса

в один вплелись,

Белый и влажно-черный.

Два голоса

в один слились,

Родной,

грудной, задорный.

В открытых дверях

она предо мной

Иконой нерукотворной.

Волнением,

как легкою кислотой,

Снимаю с нее

за слоем слой

В секунду

века - отойдите!

И сразу та женщина

вся со мной

Тростинкой,

И страсть моя - беленой

И я, как

алхимик, стою немой,

Из всех

невозможных соитий

Вдруг

выплавив

звездный

литий!

АА сразу же объяснила мне, зачем пришла, предлог был явно надуманный, и смысл был только в том, чтобы был хоть какой-то предлог...

И если налет "самовозвышаемости", без которого она жить не может, потому что он десятилетиями воспитан в ней и ею самою и всеми ее окружающими, если этот налет не замечать, то предо мною - человек умный, духовный, утонченно-культурный, не потерявший с возрастом ни остроты видения, ни огромного таланта. С нею мне всегда интересно и только минутами, когда "автобиблиография"все чаще повторяемая ею, заменяет все скучновато...

Сегодня ночью - неожиданно для меня - вырвалось стихотворение, которое я записал, - стихотворение, возникшее из вчерашней встречи. Я пришел к АА с ним... Еще не успел ничего сказать... АА усадила меня в кресло... Папку, на которой написаны слова "Чужие стихи", раскрыла, перебрала страницы... Я сразу понял, что это стихи разных людей, посвященные ей... В папке, наверное, было сто или полтораста листов, исписанных разными почерками. АА стала мне объяснять, что и от меня ей хотелось бы получить какое-нибудь стихотворение, которое легло бы где-нибудь вот тут, посередине. С такой просьбой она уже обращалась ко мне однажды в Москве несколько лет назад, и я ее просьбу тогда не выполнил, хотя и пообещал. Сегодня же я, не дав ей договорить, протянул листок... Она внимательно прочитала и сказала: "Хоть и "мгновенье", а стихи хорошие!"

Какая странная слабость... собирать все посвященные ей стихи! В этом есть что-то от очень уязвленного самолюбия, чудовищно гипертрофированного самовозвеличивания.

И это теперь, когда она победила время, признана, оценена, знаменита, неуязвима.

А как много стихов до сих пор лежит "на дне" "Акумианы" Лукницкого, посвященных ей и подаренных страстному собирателю ее реликвий! А его собственная переплетенная тетрадка посвященных ей стихов!

А сколько книжек с дарственными надписями в "ахматовской" библиотеке Павла Николаевича!..

По сути дела, он столкнулся с этой культурой случайно. Но, как известно, в случайностях проявляется закономерность.

Он сочинял стихи, может быть неплохие и достаточно профессиональные.

...Я веселую службу, как песню, несу,

Ту, в которой смоленая ругань,

И я счастлив, что здесь я не койку да суп

Заработал, а брата и друга...

Выпустил две книжки.

А для дипломной работы по Гумилеву были собраны все сборники Гумилева, многие его публикации, переписаны и выучены стихи из частных альбомов и писем, добыты автографы. Позже составлено генеалогическое древо. В итоге работа переросла в два объемистых тома под названием "Труды и дни Н. С. Гумилева".

Не "злую шутку", а целых две сыграл с биографом "тот самый случай". Молодой поэт Павел Лукницкий попал под такое гумилевское влияние, что стал в нем тонуть... Это заключение о себе как о стихотворце он сделал, как всегда, в остроумной, ироничной форме. Впрочем, второе заключение о себе, как о биографе Гумилева, он тоже сделал весьма определенное и, цитируя поэта: "...Мой биограф будет очень счастлив, /Будет удивляться два часа/, Как ишак, перед которым в ясли /Свежего насыпали овса...". Грустно подшучивать над собой, "удивляясь" не "два часа", а до конца жизни. Умирая в 1973 году, Лукницкий записал: "Вот и конец моим неосуществленным мечтам!.. Гумилев, который нужен русской советской культуре... Ахматова, о которой только я могу написать, все как есть, правду благородной женщины-патриотки и прекрасного поэта... Роман о русской интеллигенции, ставшей советской. Все как есть! Правду! Только правду!"...

Около Ахматовой

Твоею жизнью ныне причащен,

Сладчайший, смертный отгоняя сон,

Горя, тоскуя, пьяно, как в бреду,

Я летопись твоих часов веду...