Айрис Мердок - Школа добродетели

• Название: Школа добродетели
• Автор: Айрис Мердок
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-35619-5

Эдварда Бэлтрама переполняет чувство вины. Его маленький розыгрыш обернулся огромной бедой: он подсыпал в еду своему другу галлюциногенный наркотик, и юноша выпал из окна и разбился насмерть. В поисках спасения от душевных мук Эдвард обращается к медиуму и во время сеанса слышит голос, который велит ему воссоединиться с его родным отцом, знаменитым художником, ведущим затворническую жизнь…

---

— Мне бы хотелось сделать что-то для твоей матери, — сказал он. — Но что я могу? Может быть, сделать что-то втайне, чтобы она не узнала… Черт, это чушь какая-то, да? Я должен думать о том, как мне сделать что-нибудь для других.

Он на секунду вспомнил о Мидж.

— Ты учишься, читаешь книги? — спросила Брауни.

— Нет.

— Не пора ли? Ты ведь специализируешься во французском, да?

— Да… как и Марк…

— Возвращайся к работе. Это лучшее, что можно придумать.

— А ты что учила в Кембридже?

— Русский. Я пишу диссертацию по Лескову.

— Ты молодец, знаешь русский.

— Ты тоже можешь его выучить. Это нетрудно. Красивый язык.

После нескольких секунд молчания Брауни взяла свою сумочку.

— Знаешь, не беспокойся о моей матери…

Это было предисловием к ее уходу.

— Брауни, сядь рядом со мной. Подойди.

Она подошла и села рядом с ним на кровать. Они неловко пристроились рядом, нащупывая руки друг друга и заглядывая друг другу в глаза. Потом с неожиданной ловкостью Эдвард закинул свои длинные ноги на кровать и опрокинулся на спину, увлекая Брауни за собой. Сначала он страшно боялся, что она будет сопротивляться, но никакого сопротивления не было. Брауни выронила сумочку и неуклюже вытянулась рядом с ним. Они лежали лицом к лицу, грудь к груди, ее тяжелые туфли ударяли по его щиколоткам. Эдвард сел на мгновение, снял свои туфли, потом — ее. Брауни не двигалась, лишь ее теплые ноги помогли ему. Она наполовину зарылась лицом в тяжелое покрывало. Он лежал на спине, лаская ее волосы, затем положил руку ей на плечо. По расслабившемуся телу Эдварда прошла благодатная волна облегчения и бесконечно нежного желания, в котором было и утешение, и благоговение, и благодарность. Он прижал губы к ее щеке, не поцеловал, а просто прикоснулся. Ее щека была жаркой и влажной.

— Брауни, я тебя люблю.

— Эдвард… дорогой Эдвард… — приглушенным голосом произнесла она.

— Ты нужна мне, я тебя люблю, и я нужен тебе.

Она чуть оттолкнула его от себя и повернула голову, чтобы посмотреть на него. Их лица внезапно стали огромными, раскрасневшимися, странными, они изменились от чувств вперемешку с ее слезами.

— Да, мы нужны друг другу… но это из-за Марка.

— Мы связаны. Ты меня любишь. Скажи, что любишь.

— Да. Но все из-за Марка.

— Это чудо. Ты меня не ненавидишь, ты меня любишь.

— Да, но…

— Ты три раза сказала «но». Не убивай меня теперь, когда сказала, что любишь меня. Просто люби меня и подари мне жизнь. Моя дорогая, моя радость, моя Брауни, ты выйдешь за меня?

— Зачем вы пришли сюда? — воскликнула Элспет Макран. — Ей мало бед без вашей назойливости?

— Уходи, Стюарт. Придешь ко мне — побеседуем, — сказала Урсула Брайтуолтон.

— Извините. Я хотел поговорить с миссис Уилсден наедине, — ответил Стюарт. — Я могу прийти в другой раз.

Миссис Уилсден сидела за столом в затененной комнате, рядом с ней расположилась Элспет Макран. На столе стоял чайник. Когда Сара ввела Стюарта, Урсула уже встала.

— Ты почему его впустила? — спросила у дочери Элспет Макран.

— Я только что пришла, — сказала Сара. — Он сказал, что хочет увидеть миссис Уилсден. Я не знала, что вы все здесь.

— Ты идиотка! — заявила Элспет Макран. — И погаси свою сигарету.

— Он просто вошел вслед за мной…

— Я ухожу, — сказал Стюарт. — Наверное, мне лучше зайти завтра.

— Нет, вы не можете прийти завтра, — возразила миссис Уилсден. — Вы пришли что-то сказать — говорите. Останьтесь, — велела она Урсуле и Элспет.

— Конечно. Мы никуда не уходим, — согласилась Элспет.

— Ты пришел в качестве посланника? — спросила Урсула.

— Скажите ему, пусть сядет.

— Сядь, Стюарт.

Стюарт сел у двери рядом с лампой, единственным источником света в комнате. Шторы, за которыми догорало предзакатное небо, были задернуты. В том конце комнаты стоял стол. Урсула снова опустилась на стул напротив миссис Уилсден. Сара присела на корточки около камина. Лампа высвечивала светлые волосы Стюарта и чуть поблескивала в его прищуренных глазах. Он, смущаясь, разглядывал три фигуры за столом.

— Да, можете считать меня чем-то вроде посланника, — проговорил Стюарт. — Но никто не знает, что я пришел к вам, никто не просил меня об этом. Я просто подумал…

— Вы подумали, что возьмете и придете, — сказала Элспет.

— Да. Это связано с письмами.

— С какими письмами?

— Миссис Уилсден пишет письма Эдварду…

— Не могли бы вы обращаться ко мне? — напомнила миссис Уилсден.

— Извините… Меня, конечно же… беспокоит Эдвард.

— Бедный Эдвард! — произнесла Элспет.

— Я хотел сказать вам… миссис Уилсден… что мой брат…

— Он вам не брат, — вставила Элспет Макран.

— Что мой брат очень страдает. Его не отпускает ужасная боль, он очень несчастен, он чувствует себя таким виноватым…

— Мы рады об этом узнать! — сказала Элспет.

— Конечно, я не извиняю то, что случилось…

— Это не «случилось». Он сотворил это своими руками, — ответила миссис Уилсден.

— Я хотел вам сказать две вещи, — продолжал Стюарт.

— Стюарт, давай покороче, — посоветовала Урсула, — шевели мозгами.

— Во-первых, если вы хотите знать, что он глубоко сожалеет и ужасно страдает, то это так. А во-вторых… я хотел попросить вас… пожалуйста… не пишите ему… этих писем…

— Он показывал вам письма? — спросила миссис Уилсден.

— Понимаете, он показал мне несколько…

— Значит, он показывает их людям, чтобы его жалели! — сказала Элспет.

— Что вы пишете ему, Дженни? — задала вопрос Урсула.

— Он мне их только показал, — сказал Стюарт, — и он не искал никакой жалости. Он чувствует себя хуже некуда. Я подумал, что… сказано уже достаточно… и не могли бы вы… если бы вы написали ему… ну, например, что знаете, как он сожалеет. Он на грани.

— Вы хотите сказать, что он готов покончить с собой? — уточнила миссис Уилсден. — Пусть. С какой стати я буду его останавливать?

— Он не собирается кончать с собой, но он почти сошел с ума от горя.

— Что мне до его горя? У меня свое собственное…

— Он молод…

— Как и мой сын.

— Я знаю, — говорил Стюарт, — что вам очень трудно забыть о ненависти, но я чувствую, что вам следует попытаться… может быть… потому…

— Нет, это в самом деле невероятно! — вскричала Элспет. — Вы со мной согласны, Урсула? Этот щенок явился сюда читать проповеди Дженнифер!

— Продолжайте, — сказала миссис Уилсден.

— Вам эти горькие обвинительные письма не приносят никакой пользы, — уговаривал Стюарт. — Я знаю, вам невозможно прийти в себя после случившегося…

— Стюарт… — произнесла Урсула.

— Но если бы вы попытались… сделать какой-то жест в сторону Эдварда, показать, что вы знаете, как он переживает свою вину, как ему стыдно… Какой-нибудь милосердный жест, что угодно, несколько строчек, записочку… Если вам это по силам, если вы напишете, что поможете ему полнее осознать произошедшее, увидеть все в истинном свете… вы тем самым поможете и себе избавиться от невыносимого отчаяния. Вы будете чувствовать себя по-новому. Извините, я не очень внятно выражаюсь.

— Вы, значит, хотите, чтобы я избавила его от чувства вины? Чтобы он больше не мучился и думал, что случившееся — лишь несущественная ошибка?

— Нет, я не это имею в виду. Он с этим никогда бы не согласился. Но безысходное разрушительное чувство вины или безграничной ненависти — это что-то вроде… бессмысленной дурной черноты… она уничтожает жизнь, которая должна… обновиться… жизнь людей, совершивших страшное преступление или страшно искалеченных.

— Это его чернота, — ответила миссис Уилсден. — Пусть он в ней утонет. Как вы могли прийти ко мне и сетовать, что ваш брат несчастен? Вы хотите, чтобы я помогла ему вообразить, будто все это сон?

— Я не против, пусть он будет несчастен, — сказал Стюарт. — Вернее, я против, но суть не в этом. Он будет всю жизнь чувствовать свою вину или, по крайней мере, свою ответственность. Он будет помнить случившееся всегда, каждый день. Я не хочу, чтобы ему что-то снилось, он и так погрузился в ужасный сон, где царят вина, страх и ненависть. Ваши письма усугубляют все, а я хочу, чтобы он проснулся и увидел жизнь в истинном свете. Если бы вы проявили хоть капельку доброты, это помогло бы Эдварду проснуться, это стало бы чем-то вроде электрошока. Он бы снова увидел мир, смог жить в нем и переделать себя. А сейчас он находится в мире фантазий.

— Вы отвратительный, самодовольный, глупый болтун, — заявила Элспет. — Мы наслышаны о вас. Вы делаете вид, что отказались от секса, и изображаете из себя святого. Неужели вы сами не понимаете, что вы мошенник? На самом деле вам доставляют удовольствие жестокость и власть. Жестокость — вот что вы делаете сейчас с нашим другом. Убирайтесь отсюда!