Сергей Лукницкий - Вторые стружки

• Название: Вторые стружки
• Автор: Сергей Лукницкий
• Жанр: Русская классическая проза

---

Я вздрогнул, похолодел, но принудил себя положить руку на сердце и закрыть значок рукой. Сердце стучало двести ударов.

10. БИЛЕТЫ ДЛЯ РУССКОЙ ГРУППЬ!

Однажды еще давно, еще в советские времена в санатории, в Карповых Варахя независимо отдыхал и набезобразничал, но в конечном итоге развлек и расслабил скованных отдыхающих людей, тогда - непременно группами и непременно с представителем ВЦСПС.

Подошла ко мне сотрудница-распорядитель санатория по имени пани Ярмилка и на плохом русском спросила:

- Скажите, как успокоить русскую группу? Понимаете, наш шофер Мирек опоздал, и экскурсия в Марианские Лазни будет не в три, а четыре часа. Как сказать по-русски, что группадолжна сделать с билетами? У нас это называется: "Не кладите билеты в дальний карман", а у вас?

- А у нас, - не моргнув глазом, сказал я, - это звучит примерно также.

Только мы говорим не в карман, а в другое место.

И объяснил в какое.

И вот во время обеда, в мегафон очаровательная Ярмилка трижды произнесла мою фразу, которая вызвала так до конца пребывания не прошедший шоку представителя и искренний восторг у советской группы.

Сама же фраза стала на какое-то время своеобразным паролем, и иностранцы перестали клеветать на русских, что, якобы, их легко узнать даже тогда, когда они не идут на источник группками.

11. РАЗРЕШЕНИЕ К МУЖУ

Десяток лет назад хорошим тоном считалось пригласить первую леди на мероприятия гуманитарных ведомств. Пришла и наша очередь.

Ранней весной Раиса Максимовна появилась во всем своем великолепии в сопровождении охраны и работников телевидения.

Дамская уборная была специально обустроена. Одна из кабинок превратилась чуть ли не в будуар. В трех других разместилась охрана: мало ли что...

Накануне была даже распространена инструкция: "С высокой дамой не заговаривать, пристально на нее не смотреть, по возможности улыбаться" и так далее. Коллегия наша прошла без эксцессов.

Приглашенная, однако, была рассеянна, и, было видно, не интересовалась коллегией, да к тому же телевизионщики уже свою работу закончили. Вдруг она словно очнулась, прервала очередного оратора и, ни к кому не обращаясь, произнесла: "Разрешите мне поехать домой, у моего мужа - день рождения сегодня".

Все как-то растерялись, но, как и было положено по инструкции, заулыбались, а руководитель мероприятия, не побоюсь выдать государственную тайну - академик Лихачев, оглядел присутствующих и вдруг спросил:

- У какого мужа?

12. ПАРТБИЛЕТ №2

Случилось мне будучи в должности руководителя пресс-службы Советского Фонда культуры угодить высокому члену Правления. Я делал доклад, а очаровательная Раиса Максимовна громко прошептала Председателю - академику Лихачеву:

- Вот, а вы говорите не бывает настоящих коммунистов. Вот из кого должна состоять партия, - сказала она, кивнув на меня, - поговорите в райкоме, пусть он будет нашим членом.

Председателю идея понравилась, да и не могла не понравиться, "нашим членом" - прозвучало здорово, а к вечеру он меня уже вызвал.

- Готовьтесь.

- Но позвольте, я там уже состою семь лет.

- Не скромничайте, - строго сказал глуховатый академик, - я переговорил с райкомом, вам может быть даже сократят срок кандидатского стажа.

И действительно сократили: на следующий день подвезли второй партбилет на работу. Вручали, правда, не торжественно и посоветовали особо не болтать...

13. ИЗОЛЯТОР ПОСТОЯННОГО СОДЕРЖАНИЯ

Человек с подходящей случаю фамилией - Катаргин (с ударением на последнем слоге) возглавлял в конце 80-х пеницитарную систему страны. Ранее секретарь Киевского горкома, он был весьма осторожен. Но и на него нашлась проруха. Он был едва ли не первый из эМВэДэшных генералов, кому пришлось предстать перед прямым эфиром на телевидении. Как же он умолял записать его впрок, да еще потом показать ему! Увы, эпоха гласности тогда была непреклонна.

Накануне главк в полном составе всю ночь писал ему ответы на предполагаемые вопросы телезрителей. ...Генерала подготовили. Эфир прошел нормально.

Но прямой эфир - это прямой эфир, и информационная сенсация не заставила себя ждать. Вопрос по телефону задает... по тем временам невероятно - рецидивист, назвавшийся Пернатым.

- Скажи, паханок, - спросил он, - а не чувствуешь ли ты себя посаженным пожизненно, учитывая должность.

- Нет, - сказал Катаргин гордо, - не чувствую, потому что сюда меня посадила партия.

Тогдашний министр внутренних дел, горный инженер Власов освободил Катаргина от должности на всякий случай.

А недоброжелатели, говорят, стали за глаза именовать его Катаргиным, делая ударение на первый слог.

14. В РОССИЮ ЗАЧИНОМ

Генерального директора ЮНЕСКО Федерико Майора принимали в России на всех уровнях. В числе лиц, пригласивших дорогого французского гостя, был и центр известного высокого политика, в прошлом - самого высокого - ЧВС'а.

Политик поручил своей референтской группе подготовку доклада, и, надев ярко зеленый пиджак, вышел в зал приемов. Мельком взглянув в текст, высокий политик изменился в лице и зашипел в сторону подчиненных:

- Какой же он вам майор?

После чего повернул свое всегда уравновешенное лицо к высокому гостю и торжественно произнес:

- Добро пожаловать, уважаемый господин генерал-майор Федерико...

15. ТРЕТИЙ - ОМАР ХАЙЯМ

С именем Омара Хайяма я встречался трижды. Первый раз в детстве, когда отец дал мне выучить наизусть сто его четверостиший. Второй раз на одной из дач в Переделкино в гостях, когда некая дама по имени Галина Ильинична - меценатка от культуры и дочь Председателя Президиума Верховного Совета СССР, услышав из моих уст и оценив рубай Хайяма, спросила своего верного друга секретаря Союза писателей Залогина: "А на какой должности у вас Хайям? Или только на гонорарах?"

Папочка мой как всегда в подобных случаях сострил: "Он получает в ближневосточной валюте".

Она - серьезно: "Если мало, я могу поговорить с отцом. Вон Хикмету даже дачу в вашем Переделкино выдали".

В третий раз, когда я занимал должность зампреда в Гостелерадио России, но был там чужим. Ко мне очень там присматривались и, я догадывался, не доверяли. В кабинет заходили разные люди, и секретарша едва успевала докладывать заинтересованным лицам о том, кто меня посещает. Я и мои оппоненты в те времена вынуждены были играть в эту игру. Ничего не поделаешь, - председатель требовал.

Одного человека Леночка никак не могла вычислить. Он имел имя - Михаил Краснов, и проходил ко мне по своему удостоверению, не заказывая пропуск. Устав угадывать, кто это, и понимая, что не решив ребуса, она лишится очередной тридцатки за усердие, Леночка в отчаянии обратилась ко мне.

- И не стыдно, барышня? - сказал я ей строго. - Не знать Омара Хайяма в лицо вам, с вашим интеллектом просто неприлично.

- Это, который из Чечни? - задала наводящий вопрос девочка...

...Ее освободили от работы раньше, чем меня.

Потом председателю это припомнили...

16. СОЛНЕЧНАЯ МАЛЫШКА

Я сидел в первом ряду, в цирке на Ленинских горах. Выступал солнечный клоун Олег Попов. Ошибался не по сценарию, падал. Вероятно, думал, это смешно.

Статисты надули шарики. Попов стал вызывать из зрительного зала детей. Дети выходили, подталкиваемые родителями. Попов предлагал детям делать что-то вроде книксена и кланяться. Тем, у кого это получалось, Попов давал шарик.

А одна девочка лет пяти вышла уверенно, не сделала книксена, сделала другую фигуру, не менее изящную, чем очень огорчила клоуна.

Он явно обиделся, забыв, что разница в возрасте у них лет шестьдесят пять, и шарика ей не дал.

Зал замер.

Попов, не справившись с молчанием зала, стал объяснять, что шарик он дает за что-то, а не просто так. За, получалось... стандартное поведение. Он его называл массовостью. Девочка должна была сделать как все, но не сделала и теперь пусть не обижается.

Девочка не заплакала!

Величие страны, в которой есть такие девочки, - неоспоримо.

17. НЕТОЛСТОВСКАЯ СИТУАЦИЯ

Начитавшись работ Льва Толстого, я и помыслить не мог всерьез относиться к опере. А статья кумира и метра об искусстве вовсе повергала меня то в восторг, то в сомнения, то в шок, но никогда в неверие.

Мамочка.

Она сперва вбивала мне в голову толстовский девяностотомник, а потом заставила меня разрушить стереотипы и отправилась со мной в оперу.

Давали "Хованщину", и мы ее брали.

На опере я думал о Толстом и о Боге, которых в сущности разлучили из-за невежества.

Меж тем в зале, где сидели чопорные поклонники пения, захихикали.

Выехал "царь" на настоящей лошади. Что-то пропел.

Лошадь присела и...

Ребята! Это царь - не настоящий. Но она ведь настоящая лошадь.

"Царь" стал петь, якобы не замечая создавшихся вокруг лошади проблем. Тут уж весь зал разразился хохотом.

Занавес закрыли.

Потом открыли. "Царь" стоял без лошади и силился запеть. На сцене появился статист с веником и совком.