Игорь Луковский - Гибель дракона

• Название: Гибель дракона
• Автор: Игорь Луковский
• Жанр: Научная Фантастика

---

Воронов. Доктор Некрасова... Да, да... я уже много слышал о вашем открытии...

Северин. Ну, пока еще не открытие, а только поиски одного метода. Опыты.

Воронов. Поиски метода?..

Тушмалова. Но ведь вы... оживили труп!

Северин. Да, возможно, что это будет удачный опыт. Пульс?

Некрасова. Сто пять. Тона чистые.

Воронов. Я слышал, но, признаться, не верил и мечтал увидеть... и вот... это - великолепно! Я хирург уже двадцать пять лет и сейчас счастлив, что дожил... своими глазами... Товарищ Северин...

Северин. Меня зовут Вадим Ильич. А вас?

Воронов. Платон Петрович.

Северин. Вот. Я очень рад, Платон Петрович, что мне, кажется, удалось помочь вашему больному.

Воронов. Но что вы сделали?.. Вливание... и...

Северин. Уверяю вас, ничего особенного. Все, что я сделал, давно известно, немного нов только один метод. Я дал ему триста граммов крови с адреналином, но прямо в артерию и под большим давлением. Для этого я применяю специальный аппарат. Он очень прост.

Воронов. Так...

Тушмалова. (с жестом восхищения). Как же так - ничего особенного!

Северин (с улыбкой оглядел ее). Разумеется. Адреналин и кровь-это сразу для питания сердечной мышцы, чтобы вызвать ее первое сокращение. Затем я дал ему уже в вену еще 700 граммов крови с глюкозой и перекисью водорода.

Воронов. Да, и перекись быстро отдала организму свой кислород?!

Северин. Именно так. Это сразу устранило кислородное голодание клеток. Кроме того, как вы видели, мы нагнетали воздух в его легкие. Вот, собственно, и все.

Воронов. Но ведь это огромное, великое открытие!

Северин. Начало, Только начало, доктор. Воронов. Боже мой, но какое начало! Множество людей умирают преждевременно, когда они еще могут жить, умирают случайно, только потому, что сдает их сердце, и мы никогда не знали, как снова заставить его работать!

Северин. Наталья Михайловна, как пульс?

Некрасова. Сто. Дыхание нормальное.

Северин. Отлично. Мы многого не знали и, к сожалению, незнаем, Платон Петрович. Вы ошибаетесь. Да, метод наш нов, но великим открытием назвать его было бы легкомысленно. Войди я сюда на две - три минуты позже, и никакие силы уже не вернули бы его к жизни.

Тушмалова. Мозговой центр дыхания?

Северин. Да. Вы правы. Нежнейшие клетки коры головного мозга умирают через шесть минут после остановки сердца. И тогда состояние их становится необратимым. Шесть минут - ничтожный жестокий срок, который дает нам природа! И вот, если найти средство, чтобы удлинить этот срок, тогда... о, тогда не десятки, а тысячи, сотни тысяч людей мы будем отвоевывать у смерти!

Воронов. И, как вы думаете, к этому есть путь?

Северин. Путь еще неизвестен нам. Но он есть.

Воронов. Но сроки обратимости мозговых клеток - это... биологический закон. Жить без кислорода дольше, чем шесть минут, они не могут.

Северин. Должны! Если даже это и закон природы, то наш долг изменить его. Доктор, все может изменить человек, особенно советский человек. Я в этом убежден. Сейчас война, и наши опыты еще слабы и случайны, но вот настанет победа, потом - мир, и разве мы все, вся наша наука не примется за это дело?! А не успеем мы разрешить проблему... (с улыбкой смотрит на зачарованную Тушмалову) вот - с новыми силами разрешит ее наша молодежь! Вы - узбечка?

Тушмалова. Казашка. Товарищ Северин, я еще очень неопытный врач, я прямо, едва получила диплом, и сюда! Я слышала о вашем методе и сейчас, когда увидела сама, как это прекрасно... я буду еще учиться... пойду в аспирантуру... дальше... я посвящу этому всю мою жизнь!

Воронов. Чорт побери мой солидный возраст, но я бы сделал то же самое.

Северин улыбается.

Тушмалова. Но вот вы уедете, и я, может быть, долго вас не увижу - скажите сейчас ваше мнение: как работать, в каком направлении искать?

Северин. Чтобы победить эти шесть минут?

Тушмалова. Да!

Северин. Товарищ Тушмалова, я не знаю направления. Его не знает никто. Разгадка этой проблемы скрыта в глубинах физиологии, еще неизвестных нам, в секретах биохимии, в тайнах биологии. Вы хотите драться со смертью, наступать на самые заповедные ее твердыни? Перед вами невспаханное необъятное поле. Берите плуг. Вот все, что я могу сказать.

Некрасова. Вадим Ильич! Взгляд!

Северин (подходит, смотрит на сержанта Шатрова). Да. Он приходит в себя.

Сержант Шатров (слабым голосом). Слева - пантера! Гусенко, давай бронебойный! Огонь!

Северин. А-а, танкист! Настоящий солдат! Даже побывав на том свете, он все еще продолжает воевать!

Сержант Шатров. Что? (Поднимает голову.) Кто здесь? Почему темно? Я ничего не вижу...

Некрасова (мягким движением опускает его голову). Не двигайтесь. Вы в госпитале. Закройте глаза. Вам нужно отдыхать.

Оля вдруг тихонько заплакала.

Сержант Шатров. А-а... Значит, я ранен... Спасибо... сестрица... (Умолк.)

Северин. Так. (Тихо.) Зрение вернется к нему завтра. (К Оле.) Запишите: ноль часов сорок одна минута - появилось сознание.

Тушмалова. Он словно родился второй раз...

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Фронтовые ночи ушли а прошлое - минуло восемь лет... Квартира профессора Северина в Москве. Две небольшие смежные комнаты - рабочий кабинет профессора, и детская его сына Юрика. В кабинете много книг. Над письменным столом мягкий свет настольной лампы, портрет академика Павлова. Жена Северина Людмила Алексеевна работает над листами корректуры. Тишина. В детской - полутемно. Мерцает зелеными глазами ночник-сова. В кроватке - пятилетний Юрик. Старуха-няня Ульяна Григорьевна, занятая какими-то поздними хлопотами по хозяйству, то входит, то выходит обратно в коридор, по-старушечьи тихонько вздыхая я пришептывая...

Ульяна Григорьевна. О, господи, твоя воля... Куда же я его положила? Путает бес, чисто путает...

Юрик. Няня! А, няня! Что ты ищешь?

Ульяна Григорьевна. Спи, спи... (Вышла.)

Людмила Алексеевна. Ну, вот, корректура кончена. Сегодня десятое... (Пишет.) Десятого мая тысяча девятьсот пятьдесят второго года... Как летит время!

Юрик. Мамочка! А, может быть, папа все же скоро придет?

Людмила Алексеевна. Нет, Юрик. Его вызвали по очень важному делу. Ты его все равно не дождешься. Спи.

Ульяна Григорьевна (входит с письмами и газетами). Почта с ящика. Людмила Лексевна, Юрик-то - не спит ни в одном глазу, только пришипился. Хитрый. Отец приучил к разным сказкам! мудреным, моих и слушать не хочет. Чисто беда.

Людмила Алексеевна. Я сейчас взгляну на письма и посижу с ним.

Ульяна Григорьевна проходит в детскую.

Юрик. Няня! Ты, что потеряла, нашла?

Ульяна Григорьевна. Ты вот стыд потерял! Уж десятый час. (Шепчутся.)

Людмила Алексеевна (просматривая письма). Да, в пятницу еще одна лекция! Надо записать...

В передней звонок.

Юрик. Это папка! Папка!.. Честное слово, его звонок!

Ульяна Григорьевна бежит открывать, Людмила Алексеевна за ней. Сбросив пальто, в шляпе и с шарфом ни шее входит Северин. Лицо его мрачно.

Людмила Алексеевна. Ну что, Вадим?

Северин. Ничего.

Юрик. Папа, ты?

Северин. Я. (Ставит свой чемоданчик в шкаф. Сел.)

Ульяна Григорьевна. Тш... Папа расстроенный.

Людмила Алексеевна. Опять?

Северин. Да. Опять эти шесть минут... Больной умер.

Людмила Алексеевна. Успокойся. (Снимает с него шляпу и шарф.) Ведь ты же в этом не виноват. Ты выехал сразу...

Северин. А кто виноват?

Людмила Алексеевна. Ну, кто?.. Вероятно... природа.

Северин. Природой должны управлять мы! Понимаешь, это была уличная катастрофа. Юная девушка, студентка - попала под грузовик. И счастливо! Всего лишь сотрясение и перелом ребра. Как мы спешили! Но все же, когда я вбежал в палату, уже прошло девять минут, как у нее остановилось сердце. И ничего не помогло.

Людмила Алексеевна. Да, это ужасно, Вадим. Я понимаю тебя. Но ты не должен отчаиваться. Восемь лет назад, вспомни, ты ездил по фронтам, искал, совершенствовал свой метод и многих тебе удалось спасти. К неудачам ты относился стойко, ты верил. А теперь, страна дала тебе все - у тебя свой институт! Институт оживления организма - такого нет еще нигде в мире, у тебя отряд верных помощников, а ты...

Северин. Партия, народ, страна - поверили нам! Опыты, тысячи бесплодных опытов - на собаках, кроликах, свинках, все наркозы, яды, вся фармакопея человечества во всех ее сочетаниях уже исчерпана нами. И все же нет даже тени надежды на решительный успех! Мы не можем найти средство, чтобы заставить клетки мозга хотя бы одну лишнюю минуту жить без биения сердца, без кислорода!

Людмила Алексеевна. Но вы же открыли путь, где следует искать - анабиоз!

Северин. Анабиоз! Да, путь! И не продвинулись вперед ни на вершок. А тем временем люди умирают и умирают! Нелепо, случайно обрываются цветущие жизни... И теперь уже в этом виновна наука и, стало быть, я!

Людмила Алексеевна. Неправда!

Северин. Скоро Павлов на портрете будет краснеть, глядя на меня! Тогда лучше его снять!

Людмила Алексеевна. Нет! Портрет великого Павлова будет всегда висеть над твоим столом и смотреть на тебя с отцовской надеждой. И разве я...