Илья Мощанский - Германо-итальянские боевые операции. 1941–1943

• Название: Германо-итальянские боевые операции. 1941–1943
• Автор: Илья Мощанский
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5420-2

Эта книга посвящена армии одного из союзников нацистской Германии по блоку стран Оси — фашистской Италии. С 1941 по 1943 год королевские войска сражались сразу на двух удаленных друг от друга театрах военных действий — в Советском Союзе и в Северной Африке. И если в первом случае поход итальянцев в Россию выглядел скорее несчастливой комедией, то в сражении за овладение Тунисом королевская армия показала себя мужественным и стойким противником. И все же драма в Северной Африке завершилась победой войск Антигитлеровской коалиции, фашистский режим, просуществовавший в Италии два десятилетия, стал терять авторитет у народных масс Италии.

---

Первые морозы угнетающе подействовали и на офицеров экспедиционного корпуса, в том числе и на тех, кто пустился в поход по собственной воле. Проведя 3 месяца на советском фронте и получив право на нашивки за участие в Восточной кампании, некоторые из них решили, что могут убраться восвояси. Один из унтер-офицеров 80-го полка «Рома» дивизии «Пасубио» рассказывал: «За последнее время у нас произошли изменения в командном составе. Большинство прежних командиров отправились в Италию по болезни и по другим неизвестным мне причинам. Уехал в Италию и командир полка полковник Кьяромонти. У него что-то случилось с глазами…»

Недомогание командира 80-го полка Кьяромонти, как и некоторых других, не оказалось слишком серьезным. Возвратившись в Италию, он благополучно дослужился до генеральского чина. Выйдя в отставку, Кьяромонти поселился в родной Сицилии и через двадцать лет после окончания войны выступил с рассказами о своих подвигах на полях Украины. Повествуя о бое под Никитовкой, где 4 тысячи итальянцев под его командованием якобы успешно противостояли атакам 20 тысяч русских, он описывал действия молодого пулеметчика, тоже сицилийца, не называя, правда, его фамилии. По словам Кьяромонти, этот пулеметчик был дважды ранен и оставался в строю. В третий раз осколок снаряда начисто оторвал ему правую руку выше локтя. Однако, зажав спуск челюстями, пулеметчик продолжал вести огонь до тех пор, пока от вибрации оружия у него не вылетели все зубы. «Я лично собирал эти прекрасные белые зубы молодого южанина, рассыпанные вокруг треножника на снегу», — патетически закончил свое повествование генерал в отставке.

У бывшего командира 80-го полка «Рома» было достаточно времени для того, чтобы на досуге составить описание своих подвигов, пусть даже и не всегда укладывающихся в рамки правдоподобия. Этого времени не было у командира 3-го берсальерского полка полковника Каретто, погибшего в донских степях. Однако остались письма полковника, которые рисуют картину, гораздо более реалистическую, чем это делает его сицилийский коллега. Кадровый военный с хорошим образованием, Каретто, уже будучи в чине полковника, отказался вступить в фашистскую партию, хотя это и грозило ему осложнениями по службе. Он часто писал своей семье, подробно и откровенно — в рамках, дозволенных цензурой, — рассказывая о своих впечатлениях. Его письма хорошо иллюстрируют первую фазу действий экспедиционного корпуса.

«Между двумя реками — Бугом и Днепром, — писал полковник Каретто 17 августа, — нам не пришлось сражаться: немцы все сделали за нас. Полк движется вперед, но скольких усилий стоит сохранить дисциплину и заставлять уважать чужую собственность! К сожалению, не все находятся на высоте положения, и не все понимают это так, как я…»

Полк, которым командовал Каретто, первым отличился в боях, освободив под Никитовкой авангард, попавший в окружение. Командир полка был награжден военной медалью. Однако тон его писем продолжал оставаться пессимистичным. «Мы еще держимся, в отличие от других, которые, выражаясь военным языком „отметились“ и уехали или собираются уехать домой».

Впрочем, как вскоре выяснилось, офицеры берсальерского полка также оказались подверженными общему настроению. Сообщая, что недавно полк посетили немецкие генералы во главе с фон Клейстом, Каретто писал жене 16 января 1942 года: «Вообще немецкие генералы появляются здесь чаще, чем наши. У нас царит нечто вроде повального бегства: кто уезжает из-за обморожений, кто из-за болезни живота, кто по семейным обстоятельствам и т. д. Если и дальше так пойдет дело, то через 3 месяца в полку останусь я, еще несколько человек, полковое знамя и павшие в боях, которых не так уж мало».

Награждение полка, которым командовал Каретто, золотой медалью вызвало у него гордость за своих солдат. Однако его возмущало преувеличение фашистской пропаганды: «Вчера у нас был журналист из „Коррьере делла Сера“. Вообще в корреспонденциях о 3-м полке недостатка не ощущается. Почти все газеты „воспевают“ наши подвиги. Сколько риторики и сколько вранья! Ах, если бы можно было сказать правду!!! Полк от этого не пострадал бы, но зато другим пришлось бы плохо». Полковник Каретто писал о том, как скучает по дому, и строил планы тихой семейной жизни после войны. Однако он не стал искать предлога для «легального дезертирства» с фронта. Каретто погиб летом 1942 года на высоте 197, у берега Дона.

В середине ноября генерал Мессе решил выпрямить линии расположения своих дивизий, для чего необходимо было занять станцию Хацапетовку на линии Дебальцево — Малая Орловка. Операция была поручена итальянским частям. Во главе передовой колонны шел известный нам полковник Кьяромонти. Подойдя к станции Трудовая 7 декабря 1941 года, Кьяромонти обнаружил, что силы русских превосходят его колонну, и решил отойти обратно, к Никитовке. Здесь он попал в окружение. Шесть дней части, которыми командовал Кьяромонти, провели в осаде. С первых же дней он стал просить помощи у немцев, а не у собственного командования. Однако отчаянные призывы остались без ответа: немцы не двинулись со своих позиций.

Лишь 13 декабря, когда к Никитовке подошли итальянские полки, в том числе берсальерский полк Каретто, сильно поредевшей колонне Кьяромонти удалось уйти из Никитовки. Дивизия «Торино» понесла в этом бою серьезные потери — из ее состава выбыло почти полторы тысячи человек. Был убит заместитель командира дивизии генерал де Каролис, неосмотрительно выскочивший из убежища во время артиллерийской перестрелки.

Неудачный поход на Хацапетовку, проведенный Мессе без санкции немецкого командования, вызвал недовольство фон Клейста. Видимо, для этого были основания. Во всяком случае, приказы итальянского командования о проведении операции, попавшие в руки советских войск, говорят о том, что она была весьма плохо подготовлена. Анализируя эти документы, офицеры штаба 18-й армии отмечали в оперативной разработке серьезные упущения. Главными из них они считали отсутствие сведений о противнике и недостаточно четко поставленную задачу, что придавало действиям итальянского авангарда характер импровизации и послужило источником серьезных неприятностей для частей, выполнявших операцию.

«Рождественский бой» начался двумя неделями позже. Едва забрезжил рассвет после рождественской ночи, как на передовые позиции итальянцев обрушилась атака советской пехоты. Удар пришелся по частям дивизии «Челере» и чернорубашечникам легиона «Тальяменто». Это был первый серьезный оборонительный бой экспедиционного корпуса. Нельзя сказать, что удар был полной неожиданностью для итальянского командования. Один из офицеров легиона «Тальяменто» во время допроса говорил о том, что 18 декабря командир батальона предупреждал командиров рот о готовящемся наступлении. В числе трофейных документов, попавших в руки советского командования, оказалась запись телефонограммы, переданной из штаба дивизии «Челере» 23 декабря 1941 года, то есть накануне атаки: «Штаб дивизии „Челере“ предупреждает о готовящемся в ближайшее время наступлении противника на нашем направлении. Усильте наблюдение и ускорьте строительство оборонительных сооружений».

Однако никаких серьезных мер предосторожности принято не было. Передовые части в первый же день в панике бежали или, оказавшись в окружении, сдавались в плен. Чернорубашечники из легиона «Тальяменто», впервые попавшие на передовую, оказались наименее стойкими. Передовая рота, находившаяся в деревне Новая Орловка, не успев отступить, сдалась в плен, а остальные поспешно откатились назад. За несколько часов советские части заняли 3 населенных пункта.

К новому году итальянский корпус вернулся на прежние позиции, и официально его престиж был восстановлен. Муссолини, которого первые известия об отступлении привели в бешенство, сменил гнев на милость и даже послал Мессе поздравительную телеграмму.

Тревожное настроение, охватившее итальянского командующего, все более нарастало. Вслед за операцией местного значения в итальянском секторе Красная Армия нанесла сильный удар по немецким войскам на Изюм-Барвенковском направлении. Это наступление, проходившее в непосредственной близости от итальянского корпуса, заставило Мессе строить самые пессимистические предположения. По его приказу штаб занялся вопросом о том, как следует поступать в случае продолжения наступления советских войск. Учитывая трудности, связанные с наступлениями в зимних условиях, Мессе решил, что если операция затронет итальянский сектор, то следует создать круговую оборону и ожидать помощи извне. Прекращение наступления советских войск не дало возможности Мессе испытать реальность его плана.

На итальянском секторе после декабрьского боя наступило затишье. Однако общий ход событий заставлял итальянского командующего дать весьма неутешительные прогнозы. Говоря о «поразительном зимнем возрождении русских», он следующим образом обобщал свои впечатления в докладной записке: «Зимнее наступление русских привело к значительным, хотя и не решающим, результатам. Оно показало в первую очередь неугасимую материальную и духовную жизненность армии, которую немцы считали окончательно разбитой в ходе летне-осенней кампании. Секрет этой чудесной способности к возрождению следует искать в несомненных организационных способностях командования, которое осуществляло руководство войной энергично, последовательно и строго реалистично во всех ситуациях, всегда, оценивая ее ход с большой широтой взглядов; в решительности, с которой руководство оказалось способным вести сражения, пресекать все признаки слабости и контролировать самые трагические события; в огромных материальных и людских ресурсах страны; в превосходной способности людей переносить самые тяжелые испытания, не теряя веры и дисциплины. Последняя — характерная черта, кроме особого физического и духовного склада русского народа, явилась плодом постоянной заботы и пропаганды в рядах русской армии»[5].