Енё Рэйтё - Бабье лето медвежатника

• Название: Бабье лето медвежатника
• Автор: Енё Рэйтё
• Издательство: АСТ-Пресс Книга
• Жанр: Юмористическая проза
• ISBN: 978-5-462-00861-0

Вор-медвежатник Теобальд Пенкрофт, разменяв пятый десяток, решил наконец-то уйти от дел. Бедолага вовсе не хотел, чтобы желанный душевный покой обернулся покоем вечным. Но не зря его прозвали Неудачником. Передряга, в которую он угодил напоследок, грозит ему виселицей.

Чтобы избежать столь невеселой перспективы, Пенкрофту приходится заключить сделку с весьма сомнительным типом, которому вдруг зачем-то понадобилось его имя. Взамен Теобальд Пенкрофт получает безупречные документы на имя Бенджамина Вальтера. Но может ли новое имя гарантировать новую жизнь?

---

– Ишь, какой законник выискался! – фыркнул мировой судья Пинчо. – Мы не лекции твои пришли сюда выслушивать!

– А жаль! – невозмутимо откликнулся Пенкрофт и лизнул лопнувшую в одном месте сигарету. – Если бы вопросами законности занимались те, кому это положено по должности, мировой судья обязан был бы давным-давно направить прошение в Нью-Йорк о расследовании дела и утверждении Филиппона в его правах. Такая линия поведения исключила бы нежелательные последствия: никто не посмел бы полностью лишить город прав на рудники, поскольку беспристрастность судьи стала бы для всех очевидной. А теперь получается, что мировой судья Равиана обскакал тебя.

Среди собравшихся раздался ропот, и Пинчо попятился, пытаясь смешаться с толпой.

Да-а, язык у Вальтера хорошо подвешен! Вон как слова выворачивает, этак и святой у него грешником получится.

– Объясни толком, Бенджамин, чего ты от нас хочешь?

– Нет уж, это вы скажите, чего вам хочется! Ежели за мной или за кем другим серьезные грехи водятся – в каталажку, и вся недолга! И помните: самосуд – это горсть земли на гроб благоденствия города.

– Где это ты поднаторел в юридических науках? – полюбопытствовал один из фермеров.

Ну что тут ответишь? Что не он занимался юридическими науками, а юристы занимались им самим? Один черт, главное – практические навыки.

– Чем я только не занимался, лишь бы помочь родному городу! А теперь… – Он извлек из карманов два револьвера.

Толпа возмущенно загудела, однако загнанные в угол люди вынуждены были поднять руки. Каков мерзавец? Опять оставил их в дураках!

– Пусть ко мне подойдет мировой судья! – скомандовал Пенкрофт.

Пинчо робко приблизился к нему, не опуская рук.

– Послушай, Бен… Я ведь был на твоей стороне…

– В таком случае следует избрать другого судью! Ты должен быть всегда на стороне истины, иначе в чем твое отличие от преступников?

Не поймешь, куда он гнет!

– Город обвиняет меня в преступлении, которое ложится пятном на всех вас. Но мою вину следует доказать, чтобы отстоять свои права супротив Равиана. Стало быть, ты должен меня арестовать!

– Арестуешь тебя… с двумя-то револьверами в руках…

– А ты объяви, что я арестован, и потребуй сдать оружие. Ведь если я окажу сопротивление служителю закона, это усугубит все ранее совершенные мной провинности. В этом и заключается твой долг! Ты же давал присягу выполнять свой долг, пусть даже ценой собственной жизни. Подчеркиваю: собственной, а не чужой! Тебе нечего бояться, в твоих руках сильнейшее оружие на свете – закон!

Мировой судья покраснел, как индюк, и под гул изумленной толпы подступил к Пенкрофту.

– Бенджамин Вальтер! – торжественно произнес судья. – Именем закона вы арестованы по подозрению в мошенничестве и убийстве. Сдайте оружие!

И Пенкрофт протянул ему оба револьвера.

Глава тринадцатая

1

Собравшиеся, число которых все росло, удивленно загалдели.

– Гражданин Филиппона иначе и поступить не может, если он не враг своему городу. Мировой судья, выполняйте свой долг! – Скрестив руки, Пенкрофт протянул их судье и держался со спокойным достоинством, пока его связывали.

Так, со связанными руками, он и прошествовал через весь город. Многие снимали перед ним шляпы: люди вновь поверили в Пенкрофта.

Его отвели в ратушу, где перед комиссией уже предстали Лоуэлл, Вуперин, доктор Гонсалес, а также старейшины обоих городов – они долгие годы плели интриги и более, чем кто-либо другой, были осведомлены о деле. Расследование шло полным ходом.

Почтенные граждане уже были приведены к присяге и допрошены, в результате чего постепенно стали выясняться подробности давнего убийства.

– Перед вами Бенджамин Вальтер, – доложил комиссии начальник полиции. – Он был выдворен из соседнего государства. За вредное увлечение знахарством проживание в столице ему запрещено, и в качестве принудительного местожительства определен его родной город.

Оба жандарма плотнее придвинулись к связанному пленнику. Как вдруг откуда-то снизу, у колен Пенкрофта, послышался шепот:

– Я не спускал с Гонсалеса глаз… как вы велели, сеньор… Но его сообщник напал на меня предательски, сзади…

Пенкрофт положил связанные руки на голову Дика.

– Ничуть не сомневаюсь, мой друг, в вашей храбрости и мужской чести.

– Спасибо, сеньор, – прошептал мальчик и, запинаясь, добавил: – Мне так хочется, чтобы вас оправдали… Я дал зарок больше никогда не употреблять это слово… Сами знаете какое…

– Знаю, сеньор.

– Бенджамин Вальтер, – начал председательствующий. – Вас обвиняют в том, что некогда вы, по просьбе вашего отца, согласились взять на себя вину в убийстве. Однако впоследствии вы действительно совершили его.

– Я лишил Паоло жизни в ходе дуэли и не знал, что он и есть тот самый Паоло.

– Все именно так и было, – подтвердила мать Дика. – Никто не знал, что Паоло мой брат. Он замыслил какое-то дело, поэтому скрывал наше родство. Мистер Вальтер забежал ко мне проститься, так как мы любили друг друга. В этот момент в комнату вошел Паоло. Вспыхнула перебранка, дошло до дуэли, и мой брат был смертельно ранен. Его навестил доктор Гонсалес, и брат сказал ему, что Вальтер невиновен.

– Доктор Гонсалес!

– Сеньора ошибается. Паоло этого не говорил.

– Неправда! – взволнованно воскликнула женщина. – Доктор сам мне сказал, что мог бы выручить Вальтера из беды, но станет отрицать услышанное им от брата. А ведь Паоло настоятельно просил его снять вину с Вальтера!

– Попытка сеньоры защитить Вальтера достойна уважения, но я таких заявлений не делал. И умирающий вовсе не говорил…

– Нет, говорил! – раздался звонкий голос, и, энергично расталкивая собравшихся, к столу комиссии пробился Дик. Держа перед собой сомбреро, он замер в нарочито небрежной позе.

– Сеньоры! Вчера я подслушал разговор этого человека, – он указал на Гонсалеса, – с моей матерью. Доктор сказал: «Если вы откроете им правду, я позабочусь, чтобы Вальтер угодил на виселицу. Я не стану повторять слова Паоло»…

Паренек запнулся и покраснел, в смущении теребя шляпу.

– Успокойся, сынок! – ласково обратился к нему председательствующий. – И постарайся вспомнить в точности, что именно сказал умирающий доктору Гонсалесу.

– Он сказал… сказал, что… – Мальчик нервничал, прерывисто дыша, а затем, собравшись с духом, внезапно выпалил: – Ваш долг… да-да, он так и сказал… ваш долг Вальтера… релиа… ребиалитировать!

Последнее слово, давшееся пареньку с таким трудом, было встречено дружным хохотом.

Зато Гонсалес побелел как смерть, поняв, что проиграл. Люди смеялись, но смех этот не был признаком веселья: в воздухе повисла угроза. Когда оживление несколько поутихло, Дик сердито топнул ногой и воскликнул:

– Не понимаю, что здесь смешного!

Перегнувшись через стол, председательствующий обратился к мальчику. Глаза его блестели, он всячески старался скрыть улыбку.

– Не принимай близко к сердцу, сынок! Право же, ты заслужил, чтобы каждый из присутствующих по отдельности пожал тебе руку. Ты у нас замечательный парень, каких свет не видал!

Кто-то из публики хихикнул было, однако председательствующий решительно постучал по столу карандашом.

– Если еще хоть одна живая душа дерзнет посмеяться над мистером Стивенсоном, дальнейшее расследование будет проходить при закрытых дверях!

– Господин председатель! – воскликнул вдруг Вальтер. – Примите меры, чтобы доктор Гонсалес не покинул зал суда!

По залу прокатился шум, и мировой судья положил руку на плечо доктора.

– Доктор Гонсалес! За дачу ложных показаний…

Председательствующий мгновенно вмешался, дабы воспрепятствовать нарушению юридических формальностей.

– От имени комиссии приказываю взять свидетеля под стражу! – И вновь приветливо обратился к мальчику. – Повторите, пожалуйста, мистер Стивенсон, все, что вы нам сказали! Предупреждаю, что ваши показания будут иметь весьма серьезные последствия. Итак, вы подслушали разговор вашей матушки с Гонсалесом, когда тот воспроизвел последние слова умирающего. Что именно сказал доктор Гонсалес?

– Он сказал: «Ваш долг Вальтера рели… – Он устрашающе оглядел публику, но никто не улыбался. – То есть релибири… ребилиатирировать»… – Дик шумно сглотнул и сделал рукой завершающий жест.

– Благодарю вас. Хотя, скорее всего, он сказал: «ре-а-би-ли-ти-ровать», – не так ли, сеньор?

– Может, и так. Вам виднее… Сеньор, ведь вы обещали, что надо мной не будут смеяться!

Однако, несмотря на все попытки председательствующего навести порядок в зале, люди покатывались со смеху.

Когда, наконец, вновь установилась тишина, председательствующий обратился к Гонсалесу:

– Вам слово, доктор Гонсалес!

– Я вынужден сделать признание…

– У вас нет другого выхода. Не станете же вы утверждать, будто бы мальчик выдумал эту историю. Одно слово «реабилитировать» чего стоит! Ребенок его даже выговорить не мог, оно не похоже ни на какое другое.