Михаил Дьяконов - Амундсен

• Название: Амундсен
• Автор: Михаил Дьяконов
• Издательство: Журнально-газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1937

Биографический роман о Руале Амундсене, норвежском полярном исследователе, первом путешественнике, достигшем Южного полюса.

Из серии «Жизнь замечательных людей», издание 1937 года. Орфография сохранена.

---

Первые часы полета прошли вполне благополучно. Некоторая перестраховка экспедиции заключалась в том, что в полете участвовали две машины. Если что-нибудь случится с одной, на помощь придет другая. Поэтому оба самолета все время старались не терять друг друга из вида, что было не легко из-за плохой видимости и постоянных туманов.

Сидя на носу самолета в кабине для наблюдателя, Амундсен переживал минуты сильнейшего волнения и вместе с тем радостного торжества! Страшное бремя, наконец, спало с его плеч: насмешливое презрение соотечественников, которое столько раз приходилось ему чувствовать за два последних года при его постоянных неудачах, исчезло. Чувство глубокой, искренней благодарности к своим пятерым сотоварищам охватило старого исследователя. Ведь они добровольно бросают свою жизнь на чашу весов, помогая ему стереть со своего имени грязное пятно, уничтожить тень того подозрения в нерешительности, в трусости, которое с 1923 года тяготело над Амундсеном. И тут ему в голову приходит мысль: «Даже если мы рухнем вниз, то все же печать серьезности уже нельзя будет сорвать!» Иными словами, прославленный на весь мир полярный исследователь даже в такую минуту думает только о том, как ему спастись от сплетен и пересудов толпы! И если спасение — в смерти, он готов и на смерть — ведь она запечатлеет его планы «печатью серьезности!» Бедный, замученный старик! Какой трагический образ для писателя, который хотел бы изобразить жизнь выдающегося исследователя в буржуазном мире!

Два часа машины летели над сплошной пеленой тумана; сквозь редкие просветы виден был океан, покрытый льдом — огромная сверкающая поверхность, бесконечная белая пустыня. В час пятнадцать минут утра в ночь на 22 мая самолеты долетели до первого свободного от льдов пространства. Это была не полынья, а целое озеро. Появилась первая возможность для спуска на воду. До тех пор ледяная поверхность даже при обманчивом освещении казалась очень неровной — нигде не было ни малейших признаков сколько-нибудь удобного места для посадки машин. Повсюду лед был разделен торосами и трещинами на небольшие участки крайне неправильной формы, не видно было ни одной, хотя бы маленькой, ровной льдины.

К этому времени экспедиция находилась по счислению приблизительно на 88° с. ш., хотя производить нужные выкладки было очень трудно. Половина всего запаса бензина была уже израсходована — нужно было либо возвращаться, либо итти на посадку. Для обследования местности передовой самолет начал спускаться, описывая большие круги. Во время этого маневра задний мотор стал давать сильные перебои, что изменило все положение. Никакого другого выбора не оставалось, и Рисер-Ларсен сразу же повел аппарат на посадку. Сесть на «озеро» не удалось из-за незначительной высоты, и потому гидроаэроплан был посажен на воду в одном из рукавов полыньи, переполненном мелкими льдинами.

Спуск прошел благополучно, хотя машина едва не разбилась о торосы.

— Мы еще живы! — записал об этом спуске Амундсен в своем дневнике.

От Шпицбергена экспедицию отделяло расстояние в 1 ООО километров. Полынья, в которую сел гидроаэроплан, была первым довольно значительным водным пространством, замеченным экспедицией за все восемь часов ее полета.

Положительно, счастье начало улыбаться Амундсену. Мало того, на гидроаэроплане «N-24», которым управлял Дитриксон, уже в первые часы полета обнаружились неполадки — тоже в заднем моторе. Пришлось уменьшить число оборотов и продолжать полет, ожидая ужасной катастрофы каждую минуту. Поэтому Дитриксон с чувством огромного облегчения увидел, что «N-25» начинает понемногу спускаться, и сам последовал за ним. Неизвестно, какая судьба ожидала бы команду «N-24», не случись остановки заднего мотора у «N-25». Задний мотор на «N-24» остановился в тот самый момент, когда пилот пошел на посадку, но аппарат благополучно спустился на небольшое озеро.

Обе машины оказались на расстоянии 10–12 километров одна от другой, и поэтому первые два дня команды их оставались в полнейшей неизвестности о судьбе товарищей. Произведенные Амундсеном наблюдения дали 87° 43 с. ш. и 10° 20 з. д. от Гринича.

Уже на другой день команда «N-25» занялась подготовкой к походу по льдам до мыса Колумбия. В предвидении такого похода на самолет были взяты сани, лыжи, необходимое снаряжение и провиант на месяц, из расчета одного килограмма в день на человека. Впрочем Амундсен почти сейчас же установил размеры пайка в 300 граммов, и на таком пайке участники полета жили до самого возвращения на Шпицберген.

Через несколько дней команда «N-24», увидевшая еще 23 мая другую машину и и свою очередь замеченная товарищами, снеслась с ними при помощи сигналов и, бросив свой аппарат, пришла к месту спуска «N-25». По дороге Омдаль и Дитриксон провалились сквозь лед и наверное погибли бы, не окажи им Элсворт помощи в самую последнюю минуту.

Когда все шестеро оказались вместе и была выяснена картина полета до 88° и спуска обеих машин, а также состояние гидроаэропланов, Амундсен отказался от мысли итти к мысу Колумбия. Он решил попробовать поскорее привести в порядок соединенными усилиями обеих команд «N-25» и подняться на самолете со льда, чтобы вернуться на Шпицберген.

Положение экспедиции, обосновавшейся на дрейфующих льдах, было в высшей степени серьезным. Участники ее находились на расстоянии 1 ООО километров от ближайших обитаемых местностей, причем одна машина вышла из строя, а провианта было всего на один месяц. Единственная надежда на спасение заключалась в скорейшей подготовке площадки для старта и в под'еме гидроаэроплана «N-25» в воздух. Задача, представившаяся теперь участникам экспедиции, казалась необычайно трудной. Из всех шести человек только один Амундсен ясно представлял себе, что поход к мысу Колумбия по летнему рыхлому льду, перерезанному по всем направлениям Тысячами трещин, да еще при этом дрейфующему, т. е. постоянно передвигающемуся в разные стороны по воле ветров и течений, является делом почти невозможным. Кроме того, рассчитывать на сохранность склада провианта, оставленного там за шесть лет до того Готфредом Хансеном, можно было лишь с большой осторожностью. Однако другого выхода не представлялось. Если не удастся построить площадку для старта, если «N-25» не поднимется на воздух с шестью людьми, придется двинуться в санный поход, таща за собой сани, по примеру Р. Скотта.

Разумеется, Амундсен не делился с товарищами своими сомнениями и опасениями. К чему волновать и тревожить людей? Поэтому, когда Элсворт как-то спросил Амундсена:

— Как вы думаете, нам удастся дойти до мыса Колумбия? — тот ответил:

— Поход будет тяжелым, но его сделать можно. И прибавил:

— Со мною всегда бывает в жизни так: когда положение вещей кажется темнее темного, откуда-то начинает пробиваться свет.

Двадцать четыре дня продолжалась борьба не на жизнь, а на смерть. Это был бег взапуски со смертью, — говорит Амундсен. Голодная смерть ожидала всех и прихода ее нельзя было ни задержать, ни отсрочить. Последние дни участники экспедиции жили уже на 225 граммов пищи в сутки! На завтрак выдавался кусок шоколада, растворенного в горячей воде, и три овсяных галеты, на обед — чашка супа из пеммикана; на ужин— еще кусок шоколада и три галеты.

Все шестеро исследователей жили на «N-25». Рисер-Ларсен — человек гигантского роста, ладно скроенный и крепко сшитый, занял хвостовое помещение. Дитриксон и оба механика ночевали в «кают-компании»— под мотором; Элсворт и Амундсен — в кабинке пилота.

— Из-за того, что в аэроплане было мало места, — рассказывает Амундсен, — нам всегда приходилось выступать в «концентрированном виде», т. е. сложившись по всем направлениям. Следствием этого была бесконечная серия судорог — то в икрах, то в бедрах, то в животе, то в спине. Они случались в самые неожиданные моменты, и жертвы их неизменно становились предметом всеобщего ликования.

Рабочий день был строго регламентирован, как обычно в экспедициях Амундсена. Спокойствие, хладнокровие, невозмутимость начальника поддерживали хорошее настроение и у его подчиненных. В сущности говоря, положение было отчаянным, но Амундсен не допускал и тени уныния в рядах своей отважной команды.

На двадцать четвертый день стартовая площадка была, наконец, закончена. Всем читавшим о героической экспедиции на «Челюскине» отлично известно, что значит строить «аэродром» в полярных областях! Льды то сжимаются, то расходятся, а уже подготовленные площадки то смещаются, то дают трещины по всем направлениям.

Сотни тонн льда и снега были убраны за эти дни при помощи самых примитивных орудий. В распоряжении экспедиции были только финские ножи, топорик, ледовой якорь, выполнявший роль кирки, одна большая и одна маленькая лопаты. С этими средствами надо было расчистить и приготовить площадку для разбега по крайней мере в 500 метров длины и 12 метров ширины в метровом пласте мокрого снега.