Михаил Дьяконов - Амундсен

• Название: Амундсен
• Автор: Михаил Дьяконов
• Издательство: Журнально-газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1937

Биографический роман о Руале Амундсене, норвежском полярном исследователе, первом путешественнике, достигшем Южного полюса.

Из серии «Жизнь замечательных людей», издание 1937 года. Орфография сохранена.

---

Да, замечательный трудовой список! Каждого из этих достижений было бы вполне достаточно для любого полярного деятеля, чтобы прославить его навеки. Но исчерпывались ли этим списком все задачи, которые может поставить перед собой исследователь Арктики или Антарктики? Конечно, нет! И Амундсен в эти минуты, когда он стоял рядом с Вистингом, всматриваясь в развертывающиеся под гондолой дирижабля узоры трещин и разводий в дрейфующих льдах, был далек от мысли, что экспедиция «Норге» — «последнее великое предприятие его жизни». Стоя плечом к плечу с ним в этой же гондоле, управляет рулем взволнованный, нервничающий человек, которому суждено через два года стать косвенной причиной его гибели…

Четырнадцатого мая около семи часов утра по гриничскому времени «Норге» опустилась в Теллере. Первый перелет от континента до континента через Северный полюс был завершен!

Мы не можем останавливаться здесь на подробностях этого перелета. Для рассказа о том, как он протекал, как Нобиле нервничал и своими странными распоряжениями и маневрами не раз едва не вызывал ужасной катастрофы, как Рисер-Ларсен выводил корабль из опасного положения, как потом Нобиле хвастался своим мужеством и хладнокровием и приписывал всю честь успешного проведения экспедиции себе, как обвинял норвежцев в том, что они только и делали, что спали, тогда как он был всегда на посту во всеоружии своих опыта и знаний — для рассказа обо всем этом нужна не одна страница. Удовлетворимся пока тем, что полет закончился благополучно, и Амундсен честно сделал попытку забыть о неизбежных недоразумениях и столкновениях, сопровождающих каждую экспедицию и всякое дело. «Прекрасная и привлекательная черта человеческого характера, — пишет он, — пытаться забыть обо всем этом, когда старания и труды привели к счастливому результату, и похоронить все в приятном забвении, даваемом общим счастием».

Однако забыть об этом ему не удалось.

Нет никакого сомнения в том, что благополучный исход трансполярного полета на «Норге» зависел главным образом от трех условий: прекрасного управления дирижаблем, безупречной аэронавигации и уверенности всех в своем руководителе. Управлением дирижабля ведал Нобиле — он был капитаном судна, ибо на этот раз Амундсен не обладал нужными качествами для об'единения в одном лице функций начальника экспедиции и командира корабля. То, чего он боялся еще в юные годы, когда решил сдать экзамен на судоводителя, чтобы во время своих будущих полярных экспедиций не зависеть от шкипера, теперь произошло: впервые в жизни Амундсен должен был прибегнуть к помощи «сведущего лица». Нобиле, конструктор и строитель корабля, совершивший сотни полетов на дирижаблях, не мог не знать своего дела, и заявление Рисер-Ларсена о том, что «у Нобиле небольшой опыт судоводителя дирижаблей такого типа» кажется нам сделанным в пылу полемического задора. Воздушный корабль «Норге» бесспорно обладал превосходными качествами, и этим об'ясняется успех экспедиции. Нобиле нервничал и ошибался во время полета, но это не могло умалить его знаний и уменья, которые делали из него, по словам того же Амундсена, «самого подходящего» для экспедиции человека.

Навигатором экспедиции был Рисер-Ларсен. На его обязанности было указывать наиболее подходящий при данных условиях погоды курс корабля; разумеется, анализ этих условий давался метеорологом. Навигатор делал все нужные расчеты и выкладки и отдавал приказания рулевым. Только в поисках лучших условий погоды Рисер-Ларсен предлагал Нобиле изменять высоту полета. Свои функции Рисер-Ларсен выполнял безукоризненно и привел «Норге» к мысу Барроу с отклонением от цели всего на пятнадцать километров при общем расстоянии в 3 500 километров. Но вскоре началась наиболее опасная фаза экспедиции, собственно говоря, почти уже закончившейся. С севера поднялся сильный ветер, и навигатор сбился с курса, так как дирижабль летел то поверх тумана, то в тумане. Поясним, что при управлении кораблем, как плавающим по морю, так и носящимся по воздушному океану, пользуются двумя методами определения своего местонахождения: по счислению и при помощи астрономических наблюдений. Второй метод — наиболее совершенный, но им можно пользоваться только в ясную погоду, когда наблюдатель в состоянии вычислить высоту солнца над горизонтом в полдень (а в полярных странах и в полночь в летнее время) или высоту над горизонтом же определенной звезды. При определении своего местонахождения «по счислению» необходимо учитывать скорость судна за данный отрезок времени, снос или дрейф судна ветром и течением, величину склонения и девиации компаса и т. п. Производить все эти вычисления аэронавигатору на борту аэроплана или дирижабля, несущегося с огромной скоростью, чрезвычайно трудно. Поэтому нет ничего удивительного, что во время полета «Норге» в тумане при сильнейшем ветре Рисер-Ларсен сбился с курса.

Перелет от Кингсбэя до мыса Барроу занял только 46 часов 45 минут, а от мыса Барроу до Теллера — около суток, хотя это расстояние составляет меньше трети всей дистанции.

Пребывание на борту корабля Амундсена являлось для всех участников экспедиции гарантией того, что в случае вынужденной посадки на дрейфующие льды, во главе экспедиции окажется лучший в мире руководитель, который, благодаря своему огромнейшему опыту, специальным знаниям, твердости характера, непреклонной воле, уменью мгновенно принимать нужные решения, выведет участников полета из самых опасных и почти безнадежных положений. И это рождало у всех чувство радостной уверенности, а начальник экспедиции знал, что каждый из его спутников сделает все, что будет в его силах.

При возвращении в Норвегию Амундсена и его спутников опять встречают восторженно и оказывают им такие почести, какие редко выпадают на долю смертных. Правда, точно так же — нет, даже еще пышнее и торжественнее! — в эти дни в Риме встречают Нобиле и его итальянских помощников. Сотни тысяч людей, десятки аэропланов, грохот артиллерийской пальбы, простертые в фашистском жесте руки, черные рубашки, сам «дуче», цветы, звуки музыки… В Норвегии все это было гораздо скромнее.

Стоя на почетной пристани, Амундсен в ответ на приветствия произнес речь. «Случайно» (мы не можем поверить в эту случайность. — М. Д.) при нем был национальный флаг, реявший в воздухе во время всего перелета «Норге». И дойдя до слов:

— Многие задавали мне вопрос, что именно так влекло меня всегда к этим путешествиям, — Амундсен развернул флаг и, подняв его высоко над толпой, воскликнул:

— Вот что! Вот, кто увлекал меня всегда!.. Громом аплодисментов и оглушительными криками «ура» многочисленная толпа выразила свой восторг.

Честь и слава родины действительно очень много значили для Амундсена, и он гордился своей маленькой страной, которая дала миру так много великих людей и в области литературы, и музыки, и науки, и полярных исследований. Но всегда ли оказывала ему честь его родина?

Когда все расходы по экспедиции были подсчитаны, оказалось что Амундсену и Элсворту нужно будет еще доплатить около 75 тысяч долларов! Не все было основано на законных претензиях, не все морально обязывало руководителей экспедиции, но Амундсен, человек щепетильный и в денежных делах (хотя и не умевший их вести), решил уплатить всю ту сумму, которую считал для себя обязательной.

В результате — ставшая уже привычной поездка в Америку осенью 1926 года для чтения докладов. За этой поездкой последовала еще одна весной 1927 года и, наконец, последняя в 1928 году все с той же целью.

Уже вскоре после возвращения участников экспедиции «Норге» на родину в американской и итальянской прессе начинают появляться статьи Нобиле; всему перелету придается такой вид, будто эта экспедиция была итальянским предприятием, и успех ее об'ясняется исключительно участием в ней Нобиле. Для Амундсена наступают тяжелые дни: еле сдерживая негодование и возмущение, он пытается урезонить своего бывшего «наемного сотрудника», вразумить его, втолковать, что он не имеет никаких прав ни на самостоятельные выступления в печати, ни на присвоение не принадлежащих ему прав. Но формально Нобиле прав — норвежский Аэроклуб развязал ему руки. Амундсен злится, беснуется, заявляет Аэроклубу о своем выходе из состава его членов, вспоминает, чем был Аэроклуб до него, чем он стал теперь и каков был бы он без него, Амундсена! Аэроклуб довольно спокойно сносит все нападки: ему не до того, его руководители продолжают усердно расшаркиваться перед Муссолини, превратившись в «орудие для раздувшегося итальянского чванства за счет чести и славы своей собственной родины!» — как с горечью и злобой восклицает Амундсен.

Прибыв в Америку, Амундсен был сразу же ошеломлен «невероятным» известием, что Нобиле тоже раз'езжает по Америке и читает доклады, не ограничиваясь одной «технической стороной дела», а описывая всю экспедицию и не ставя себе никаких препон. Мало того, он всюду громко заявляет, что идея полета «Норге» принадлежит Муссолини!