Владимир Маканин - Валечка Чекина

• Название: Валечка Чекина
• Автор: Владимир Маканин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-35666-9

Повесть о провинциалке.

---

— А ты чего хмурый?.. Опять денег нет?

Брат кивнул головой: нет.

— Хорошо, что я стипендию получила недавно, держи.

Валя полезла в сумочку и достала ему пять рублей. Он чмокнул сестру в щеку и уже мялся, дрожал коленями — торопился уйти.

— Да посиди.

— Н-нет… Пора…

— Посиди, — просила Валя. — Я тебе что-нибудь вкусное сготовлю. Покормлю… Ну хочешь — давай в буфет сходим, этажом ниже. Хотя бы перекуси, если уж ты спешишь…

— Н-нет.

— Пьянствовать, что ли, торопишься?

— Не себе. Ребятам. Без опохмела вторые сутки… Мучаются…

Он переминался с ноги на ногу, спешил — деньги жгли ему руку.

— Ну иди, иди! — рассмеялась Валя.

День прошел, пуст и напрасен. Гребенников был в отделе аспирантуры. Был в институте. Был у забытых и полузабытых подруг Вали. Ни следа.

Поздним вечером он очутился возле дома, где жил Стрепетов, ее второй муж, — там, на скамейке, не спуская глаз с подъезда, Гребенников сидел в полудреме всю ночь. Он дремал, и если просыпался, то в страхе — не проморгал ли.

Утром Стрепетов вышел — отправился на работу с какой-то высокой красивой женщиной. Не с Валей.

Невыспавшийся и помятый Гребенников шел к метро. Он проходил мимо гостиницы «Спутник».

— Алло, — раздался голос. — Вот у кого мы прикурим.

Г ребенников почти наткнулся на них.

У входа в гостиницу стояли двое — юный Чекин и какая-то его подружка.

— Рекомендую, — сказал хрипловато Чекин. — Тоня. В будущем лучшая барменша Москвы. Ресторанное училище заканчивает с блеском.

Тоня раскраснелась. Юный плут прикурил у Гребенникова.

— Все-таки не каким-то, а родственным огоньком прикуриваю!

— Как родственным? — спросила будущая барменша.

Гребенников пояснил:

— Я муж его сестры.

— Притом бывший муж. Они разведены, — сказал Чекин и подмигнул Тоне.

И тут же обратился к Гребенникову:

— Я здесь жду одного знакомого. Караулю… Но если ты мне одолжишь рублей десять, я знакомого ждать не стану. И обещаю отыскать мою сестрицу.

Гребенников слишком хорошо знал эти обещания, — сонный и вялый, он только усмехнулся на очередное попрошайничанье. (А случаю случай рознь, и, поскреби Гребенников по карманам, он бы сейчас же узнал все. Но кто мог думать, что Валя здесь, в этой гостинице, в десяти шагах, и что плут специально притащился сюда, чтобы поклянчить денег у Корнеева.)

— Дело хозяйское. Нет, значит, нет, — сказал юный Чекин, нимало не смущенный отказом.

К Чекину пришла идея. Он заволновался. Нервные ноздри заходили туда-сюда — плут почуял запах верных денег.

— Одну минуточку, — сказал он.

— Ты куда? — спросила Тоня.

— Я сейчас, к знакомому…

Он улыбнулся и, придвинувшись, зашептал Гребенникову:

— Тоже времени не теряй, сойдись с ней ближе: будущий бармен — это знакомство полезное! — Глаза его бегали и искрились. — А коктейль она сбивает — закачаешься!

И уже на бегу он еще раз крикнул:

— Я живо вернусь. Ждите.

Плут примчался в гостиницу — благо, было рядом.

— Привет! — заорал он, влетая в номер.

— Привет. Опять у моего братика пусты карманы, по глазам вижу! — засмеялась Валя.

— Ну вот еще! — последовало гордое возражение.

И юный Чекин, слегка робея, обратился к Ивану Павловичу — поэт-лингвист выпил вина и курил первую спокойную сигарету, — и вот Чекин ему сказал:

— Мне вас нужно… на минутку.

— Поговорить?

— Ага. Вот именно.

Иван Павлович встал, плут вышел за ним. Они шагали по длинному коридору гостиницы — было пусто, ковер глушил шаги.

— Ну? — сказал Иван Павлович.

Плут изобразил в лице смятение и растерянность.

— Понимаете… Иду мимо гостиницы и вдруг вижу Гребенникова. Бывшего мужа Вали…

— Ну и что?

— По-моему, он почти выследил вас…

— Да? — Иван Павлович на секунду встревожился.

— Точно. И он не один. С парнями… Здоровенные ребята, между прочим.

— Неужели? — Иван Павлович улыбнулся (теперь он уже понял все).

Плут смутился, почувствовав, что его разгадали. Но тут же справился — будущий официант не имеет права теряться. На занятиях приводили пример, как однажды (дело давнее!) подвыпивший купец, перед которым все дрожали и трепетали, в «Славянском базаре» потребовал себе на десерт керосина — официант не моргнул глазом: «Холодненького? Или подогреть?..»

И Чекин тоже не растерялся:

— Я не говорю, что Гребенников такой уж страшный, может, вы и храбрец, я же не знаю, но я не хочу, чтобы он кружил около гостиницы. Я за сестру боюсь.

Плут уже вполне обрел свой ровный голос:

— И чтобы мне его отвлечь и куда-нибудь увести, нужны тугрики.

— Тугрики?

— Ну да. То есть деньги.

— Я понял, — сказал поэт-лингвист, улыбаясь. — Вот тебе десять рублей, и пусть он уедет достаточно далеко…

— И еще десять, чтоб достаточно далеко уехали его здоровенные ребята, — в тон ему сказал плут.

Понимая, что он не отстанет, Иван Павлович покачал головой, но вытащил еще десятку — дал.

— Ты, я чувствую, большой оптимист… Верно?

— А что это такое? — спросил юный Чекин.

— Оптимист?

— Ну да.

— Оптимист… это человек, любящий жизнь.

— Чудак вы, Иван Палыч. А чего ж ее не любить?

Плут быстренько вернулся к Гребенникову и Тоне — те молча стояли в двух метрах друг от друга. Никаких перемен. И даже, кажется, сигарету Гребенников курил ту же самую.

— Ну как? Весело было вам?

Чекин хохотнул:

— Значит, коктейль из вас не сбился? А еще барменша!

И тут же заторопился:

— Идем, Павел. Идем.

— Куда?

— К нам. В общагу. Я сейчас звонил одному дружку — он сказал, что вроде бы Валя обещалась к нам вечером приехать.

— Это точно?

— Что ж я, врать буду?

— С тебя станет… — Но тут же Гребенников подумал, что, может, и правда Валя приедет и ведь других путей для поиска не видно. — Ладно. Пошли…

Они прибыли в общежитие. Поднялись наверх.

— Этаж наше училище арендует, целый этаж! — пояснила Тоня, ей понравилось слово «арендует».

— А запах у вас. Не этаж, а пивная бочка, — сказал Гребенников, вглядываясь в полутьму. И повторил: — Ну и пахнет у вас.

От стены отделилась какая-то качающаяся фигура:

— Старичок, у нас пахнет только голодом.

Юный Чекин ткнул этому выступившему из тьмы под ребро — тот дернулся всем телом.

— Черт… Чего тебе, Чекин? Дай я поговорю с товарищем.

— Хватит попрошайничать — зови ребят. Я двадцать рублей раздобыл.

— О боже ты мой — двадцать!

Из полутьмы тут же набежали дружки, стали качать Чекина. Его любили, и, надо отдать плуту должное, он ведь не утаил, не сказал: «Я принес пятнадцать рублей», — хотя и понимал, что сейчас все это распылится до последней копейки.

Разумеется, Валя не появилась. Гребенников ждал, прохаживался по коридору мимо комнат, привыкал, общежитие как общежитие. В угловой комнате монотонно зубрили наименования блюд из тресковых рыб.

Появился Чекин, который, казалось, исчез навсегда. От него шел крепкий пивной дух. Он был раскисший и мягкий:

— Понимаешь… Она из-за нас с Валькой устроилась на хлебозавод.

— Кто?

— Мать наша. — И Чекин как бы всхлипнул: — Мамочка… Она и сейчас там работает. — Он пояснил: — Это в войну, в голод… На хлебозавод устроилась, понимаешь?

— Понимаю.

— Нет, не понимаешь! На хлебозавод тогда брали в две смены. Либо в две смены, либо не берут. Она восемнадцать часов в день вкалывала, понимаешь? Нет, ты вслушайся: восемнадцать! Чтоб только мы с Валькой черную булочку иногда попробовали… — Он всхлипывал, расклеился. — Мам-мочка!

Был второй час ночи, когда Чекин появился в коридоре опять:

— Ведь ночь, чего ты ее ждешь? Не придет она — понимаешь? Я бы сказал тебе, Павел, да ни к чему это.

— Что?..

— Да ничего… Хороший ты человек, Павел, да вот беда — денег у тебя мало, славы мало. А сестренка моя это самое «мало» не уважает.

Чекин ушел.

Время было позднее, метро уже наверняка не работало. В конце концов Гребенников сел в коридоре прямо на пол и прислонился спиной к стене. Так вот, сидя, он и задремал.

Транзистор выдавал нечто в моцартовском духе, мелодичное и игривое. Валя в своей полосатой пижамке сосредоточилась на важном деле — она решила пройти на цыпочках по одной половице. От стены до стены.

— Так… так, — приговаривала она, балансируя руками.

— Так… так, — в тон повторял Иван Павлович, затаив дыхание. — Ура, Валя! Молодчина! — Он схватил ее на руки. — Я с тобой пацаном себя чувствую!

— Пусти, я вон по той пройду… по тоненькой!