Владимир Маканин - Старые книги

• Название: Старые книги
• Автор: Владимир Маканин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-35666-9

Повесть о Светике.

Светик — фарцовщик и спекулянт. Жизнь крутит и вертит ее в водовороте встреч и расставаний, заставляет каждый день отвечать на вопрос: «А зачем я, собственно, живу?», и мириться с собственной нищетой — материальной и духовной. Владимир Маканин умеет так рассказать о повседневности, что она расцвечивается всеми цветами переживаний: от сумрачных до самых ярких.

Отдельное удовольствие получат те читатели, которые помнят, с каким трудом в советское время доставались мировые бестселлеры вроде «Анжелики», сапоги, капроновые колготы и торт «Прага»: Маканин описывает ушедшую эпоху во всей полноте и точности, как будто ты путешествуешь на машине времени и видишь все своими глазами!

---

Идет. Ни о чем не думает.

И только сворачивает за угол — видит метрах в пятидесяти Олю. Тут уж ошибки нет. Это она — Оля. Вернулась. К счастью, с каким-то парнем — идут в обнимочку, громко смеются и перепрыгивают лужи. Смотри-ка. Нашла парня.

Светик успевает свернуть в сторону. Она бросается в боковую улочку и теперь стоит там с ухающим сердцем.

Она возвращается домой, оглядываясь по сторонам. Она дважды попадает ногой в лужу.

— Вкусный кофе, — говорит Каратыгин, отваливаясь от стола. Насытился. Когда хорошо поест, он любит похвалить Светика. И Светику это приятно.

— А котлеты?

— Котлеты — чудо!

Каратыгин спит.

А Светик тихонько встает. На ночную рубашку накидывает его пиджак. Тепло и удобно. Она идет к окну.

Там дождичек. Льет себе понемногу, капает. Светик глядит в ночное окно и думает, почему это она не уезжает. Чемоданчик собран. Деньги есть. До вокзала каких-нибудь полчаса.

Некоторое время она сидит возле Каратыгина. Он спит.

Она начинает потихоньку одеваться.

Платье. Туфли. Плащ. И — чемоданчик в руки.

Светик приезжает на Курский. Слава богу, ночных поездов сколько угодно. Светик берет билет до Пятигорска — во-первых, юг, а во-вторых, там как будто бы родичка живет. Тетка, отдаленная и полузабытая.

До отхода поезда минут сорок.

Делать нечего, минуты еле ползут. Светик входит в телефонную будку — это тут же, на платформе. Почти рядом с ее вагоном.

— Алло? — слышится сонный голос симпатичного мента Сережи. Он все еще ночует в Бабрыкиной квартире. Сидит в засаде. Бедняга.

— Сережа, — говорит Светик, — это я. Извини, что разбудила.

Он молчит — его, такого хитрого и опытного, угадали по голосу. Какая промашка. Какой просчет.

— Это я. Это Светик, — повторяет миролюбиво она.

— Чего тебе надо? — сердито говорит молодой мент.

— Ничего. Я на вокзале, Сережа. И билет в руках — через полчаса уезжаю.

Молчит. Должно быть, ужасно хочется ему спросить, с какого вокзала она уезжает.

— Сережа, — говорит она, — ты больше не ночуй в неуютной квартире. Иди домой.

Он злится:

— Мы тебя все равно разыщем.

— Может быть. Но жаль, ты моей фамилии не знаешь, верно?

Молчит.

Она вешает трубку. И идет вдоль платформы к своему вагону. За чемоданчиком. Уезжать она передумала.

Светику дадут полных два года. Ей бы дали три, но судья (женщина) окажется из тех, кто тоже к старым книгам неравнодушен. И потому кое-что в жизни Светика ее тронет. Она бы и меньше дала Светику, но это невозможно. Налет на склад — весомая гирька.

И весы, покачавшись туда-сюда, оценят это. Как и положено весам.

Отбывать наказание Светик будет в Оренбургской области — это не так уж далеко от родного Челябинска. Работать она будет в тарном цехе при ИТК. Они будут сколачивать ящики для огурцов. И другую тару тоже.

Вдоль мелеющего Урала на песчаном грунте огурцы вырастают великолепные. И помидоры тоже, если для них не ленятся подавать воду с реки. Так что работы для тарного цеха будет хватать. И зимой тоже немало работы, потому что тара нужна загодя.

Светик частенько будет говорить своим подружкам:

— У меня, девочки, была большая любовь. Настоящая.

Или так:

— Если бы не большая любовь, я бы не загремела сюда.

Когда Каратыгин перестанет отвечать на ее письма, Светик ничуть не обозлится. Потому что она будет знать, в чем тут штука. Штука, по ее мнению, состоит в том, что Каратыгин — человек, с которым «надо быть рядышком». Кто с ним рядом — того он и любит.

И она терпеливо будет объяснять подруге Маше, что, как только она, Светик, отбудет срок и вернется к Каратыгину, все тут же наладится. Потому что ему без Светика тяжело.

— Он у меня малость чокнутый, — пояснит Светик.

Подруга Маша спросит:

— А деньги он любит?

— Он? Деньги?.. Да он плевать на них хотел.

Подруга Маша понимающе кивнет головой и скажет, что вот эта черта в нем хорошая. Ценная, можно сказать, черта.

Подруга Маша на воле была продавщицей в буфете с вином. Она, конечно, недоливала. Но не настолько, чтобы попасть в этот тарный цех. И все же она попала сюда и сколачивает теперь здесь ящики. Потому что у нее тоже друг был, любимый, можно сказать, дружок Вова, — и вот он-то слишком любил деньги.

Оля поссорится и почти совсем перестанет общаться со своим другом-аспирантом. И опять влюбится в Каратыгина — теперь она возьмется за него, так сказать, во всеоружии женского опыта. И уже не упустит. Через год Каратыгин и Оля поженятся и будут очень ладить.

Когда Светик будет отбывать срок, легенда отделится от нее уже окончательно. В милиции, например, будут твердо знать, что пойманная Светик — это совсем не та Светик и что было лишь случайное совпадение имен у двух спекулянток. А настоящая Светик улизнула.

Особенно этот факт будет переживать старшина.

— Да, — вздохнет он, — это была птица высокого полета. — И начнет рассказывать: — Книгами Светик давно перестала интересоваться. Я слышал, она на валюту переключилась. С заграницей снюхалась…

— Ее же поймали, — возразит кто-нибудь из молодых и симпатичных ментов.

— Ее? — И старшина снисходительно засмеется.

Глава 8

Поговорив с симпатичным милиционером Сережей, Светик вешает трубку и идет вдоль платформы. К своему вагону. Но Светик не уедет. Если б она могла уехать, она б давно это сделала. Вот тут Светику и приходит в голову, что надо бы отсидеть свои два-три года. И что Каратыгин ее будет ждать. Все как в кино…

Светик сдает в кассе билет. И возвращается.

Ночь. Уже третий час. Светик негромко звонит. Дверь открывает старушка соседка.

— Куда это ты бегала среди ночи? — ворчливо спрашивает старушка. И не дожидается ответа. Зевает. Уходит в свою комнату.

А Светик входит к себе. Темно. Тихо. Все как полтора часа назад, когда Светик уходила, чтоб уехать.

— Это я.

Каратыгин слышит и отрывает от теплой подушки голову — со сна не понимает. Глядит внимательно. И ничего не понимает.

Светик решается. И говорит:

— Алеша, дело такое… Я ведь та самая Светик.

Каратыгин зевает.

— Что?

— Вот тебе и что.

И опять видно, что он спит.

— Алеша, Алеша…

— Что?

— Я Светик. Та самая, которую найти не могут… Которую ищут.

Каратыгин резко садится.

— Ах ты ч-черт!

Еще некоторое время он сидит молча. Дошло.

— Это ж тюрьма, Света.

— Ну да.

Он не знает, что сказать. Головой туда-сюда — сигарету хочет. А Светик ее уже в руках держит. Приготовила. И спички тоже.

Он делается озабоченным:

— Тебе, Света, надо носа не высовывать. Сидеть тихо-тихо. Даже в магазин не ходить. Поняла?

— Так и жить?

— Конечно!

Светик качает головой.

Он говорит:

— Ну тогда — надо уехать. Года на три. Пока все затихнет.

Светик смеется.

— Если целых три года, то уж лучше я их в тюрьме отсижу. Мне больше трех не дадут.

Он скис. Молчит.

— Алеш, — улыбается Светик, — отработать два-три годика — это не так уж страшно. Это для тебя страшно. — Светик смеется. — Ты, Алеш, не дрейфь. Дело житейское.

Он встает с постели. Опять хватает свою соску, сигарету то есть. Закуривает.

Светик говорит:

— Ты только намекни мне, что ждать меня будешь. И я тут же помчусь в милицию. Пусть менты порадуются, а?

Он говорит:

— Конечно, буду ждать. Куда ж я денусь. — Потом вдруг делается растерянным: — А если я не буду тебя ждать? — Потом возмущается: — Ну знаешь!.. Ты меня прямо к стенке приперла!

Светик смеется:

— Ладно. Пойду чай поставлю… Хочешь чаю?

Светику хочется, чтобы он сейчас был к ней потеплее. Хочется, чтобы поласковее был, вот и все.

— Ты все спички позабирал, — говорит она, возвращаясь с кухни. — Газ зажечь нечем.

Утро как утро. Они лежат рядом. Светик полудремлет, глаза закрыты. Но чувствует, что Каратыгин не спит.

— А? — говорит Светик самой себе и мигом просыпается. Птичья возня за окном — вот что ее разбудило.

Каратыгин кисел и печален дальше некуда. Глаза у него запали. Так и не уснул, бедняга.

Светик одевается.

— Может быть, все-таки не пойдешь?

— Ну-ну, — говорит Светик ласково. — Не робей.

Она пьет чай, а Каратыгин пить не хочет. В горле у него ком. Светик звонит в отделение милиции.

— Здравствуйте… Это к вам Светик звонит.

Она хочет, чтоб к телефону подозвали кого нужно. И когда подозвали, она говорит:

— Сейчас приду к вам.

— С повинной?

— Да.

На минуту Светик задерживается возле горы старинных книг. Открывает одну, потом другую…

— Знаешь, зачем я позвонила в милицию? — смеясь, говорит она Каратыгину.