Гурген Ханджян - Тени улицы марионеток

• Название: Тени улицы марионеток
• Автор: Гурген Ханджян
• Жанр: Современная проза

---

Ноги стали ватными. Каро с трудом переставлял их, словно брел по талому снегу. Он вышел на центральную улицу, где шум и суета окончательно отрезвили его, вывели из кошмарного оцепенения. Но реальность была не менее кошмарной, поскольку Каро был не в состоянии уловить логическую нить, с помощью которой мог бы объяснить смысл и цель именуемой реальностью крикливой суеты. Нелепым было все, и каждый стремился урвать от этой нелепости свой кусок.

«Все чуждо, — думал он, продолжая идти по улице, — все невозможно. Но он должен суметь, он не должен чувствовать себя изгоем, он должен участвовать, жить, углубляться, чтобы не видеть того, что вижу я, чтобы мрачная, ужасающая нелепость не витала над ним и не давила грубым каблуком на горло».

6

После рождения ребенка Каро почти перестал заходить в кафе. Стакан-другой вина от случая к случаю, конечно, не повредил бы, но после второго стакана трудно удержаться от искушения нырнуть поглубже в сладостный дурман самозабвенья. Если бы не сын, ему и терять было нечего. Опасность потерять самого себя не пугала Каро по той простой причине, что он себя еще и не обрел и даже не питал надежды на это. Но ребенок был, и этот ребенок требовал заботы.

Даже в тот вечер, когда Каро вышел с работы и направился к остановке, у него и в мыслях не было заглянуть в кафе.

Недалеко от остановки трое парней у кинотеатра безжалосто избивали кого-то. Несчастный уж не сопротивлялся, он просто сжался в комок и прикрыл лицо руками. Даже когда он упал, избивавшие не остановились: они продолжали бить свою стонавшую, лежавшую в кровавой луже жертву. Парни озверели от вида крови. Один из них несколько раз сильно ударил лежащего ботинком по голове. «Убьют!» — мелькнуло в голове Каро.

— Убьете, звери! — крикнул он и подбежал.

— Не суйся, а то морду расквашу! — пригрозил один из подонков и грубо толкнул Каро, пытавшегося оттащить его. Потеряв равновесие, Каро отлетел в сторону и ударился спиной о стену. Из толпы раздались женские крики, и парни пустились наутек. Лежавшего без сил юношу подняли и посадили на ступеньки подъезда. Кто-то посоветовал вызвать скорую. Отряхивая пыль с пиджака Каро, какой-то зевака напутствовал: «Тебе что, больше других надо? Пусть убивают друг друга, какое тебе дело?»

«И то правда, какое мне дело? Не мне менять этот жестокий мир. Да его просто невозможно изменить. Тысячелетиями наивные люди пытались изменить что-нибудь, а мир, как назло, с каждым днем становится все безжалостнее и безумнее», — думал Каро, входя в кафе.

Первый стакан он осушил прямо у стойки. Густое красное вино мгновенно согрело нутро, разлилось по всему телу, и пока Каро со вторым стаканом в руке искал свободное место, вино обволокло мозг сладостным дурманом. Нервное напряжение постепенно спадало.

Прислонившись плечом к стене, уронив голову на стакан, за столиком дремал один из завсегдатаев кафе в своей неизменной помятой и засаленной шляпе. Грязный ворот его рубахи был разорван, а верхняя пуговица потертого пиджака застегнута на нижнюю петельку. Каро отвернулся от пьянчуги и поднял глаза к окну, снаружи возвышавшемуся над асфальтом лишь на треть, что давало возможность видеть лишь ноги прохожих, а чуть поодаль — колеса автомобилей, которых было неизмеримо больше, чем ног. Вино ли было причиной, или затянувшийся пост, а скорее всего все вместе, но мелькавшие мимо окна женские лодыжки воспаляли воображение Каро.

Алкаш очнулся от дремы, облизнул потрескавшиеся губы, поглядел гноящимися глазами на пустой стакан и приуныл. Заметив недопитый стакан Каро, он тяжело вздохнул и прикрыл локтем нацарапанную на столе памятку «Здесь пил Серик». Неприкрытой оставалась лишь дата, которую Каро так и не смог разо-брать. «Ну что ты всем интересуешься, что ты копаешься во всем! На что тебе!» — раздраженно спросил он себя и осушил стакан. Алкаш снова тяжело простонал.

— Озверели, — кивнув на окно, сказал Каро. Вино вызвало желание говорить. — Сейчас на улице били одного, чуть было не прикончили. Втроем.

Алкаш молчал.

— Выпьешь? — наконец догадался Каро.

— Неси, — незамедлительно ответил тот, повернувшись к Каро обросшим, помятым лицом.

Каро принес два стакана вина и четыре сосиски с каплей горчицы на тарелке. Сосед дрожащей рукой поднял стакан, наклонил голову и, вопреки ожидаемому, стал пить медленно и брезгливо. Наконец он сделал глубокий вдох, потер лицо и произнес:

— Били, говоришь? Правильно, бьют. Всегда били. Ну и что?

— Безжалостными стали, дальше некуда. Наверно, появилось что отбирать друг у друга.

— Тебе только кажется. Всегда было, что отобрать. И ты отбирай.

— А почему ты сам не такой?

— Отбирал, потом устал.

— Человечество вообще устало, постарело. Злая, старая, кусачая старуха.

— При чем тут старость? Где ты видел такую старость? — Сосед кивнул в окно. — Смотри, как бегают.

— Агония.

— Ах! — оборвал его пьянчуга. — Может, еще по одной?

Каро принес еще два стакана. Отпив, они вдруг вспомнили о сосисках и стали есть.

— Так я и не смог привыкнуть к этой гадости, — сказал алкаш, аппетитно жуя сосиску. — Сыра нет, что ли?

— Не знаю, не спросил.

— Так и быть, сегодня обойдемся этим. — Сосед сделал еще несколько глотков, озабоченно посмотрел на остатки вина и посоветовал: — Не забивай голову чепухой. «Человечество, старость, агония...» Живи, как живется. Как я.

— А если не живется?

— Пей. Да-да, посвяти себя пьянству, — ответил сосед. — А если и на это не способен, лучше повеситься, — рассмеялся он, довольный собственным остроумием.

— Если бы я повесился, тебе никто не дал бы вина.

— И то верно. Значит не вешайся. — Алкаш с сожалением сделал еще глоток.

— Не жалей, я принесу еще.

— Да? А я этому золотому человека советовал повеситься!... — Он допил портвейн и протянул Каро пустой стакан. — Сказано — сделано.

— За мной не заржавеет.

— И не горюй. Он — наверху, он все видит.

— Нет его, нет ни наверху, ни внизу.

— Как это? Не будь ребенком. Без него никак невозможно. Есть!

— Ладно, допустим, есть. Только кому какая от этого радость? Кому он облегчил боль? Ну и что из того, что он есть? Кому он нужен? Он сам по себе, мы сами по себе. — Каро допил, взял пустые стаканы и направился к стойке, сопровождаемый презрительной улыбкой пьянчуги.

По мере приближения вечера кафе становилось все более многолюдным. В зале стоял гул, состоявший из голосов мужчин, беседовавших за столиками. Каро любил этот гул, этот неназойливый звук, умиротворявший его душу. Именно этот гул — при всей трудности, а порой и просто невозможности общения с людьми. Невозможно жить с людьми, в то же время невозможно жить без них. Тягостное, изнуряющее состояние! Каро с радостью записал бы на магнитофон этот шум и слушал бы дома долгими одинокими вечерами.

— Ты меня извини, но я вот что скажу... — Алкаш уже успел опорожнить полстакана. Налитые кровью глаза посветлели, морщины слегка разгладились, а землистое лицо стало багровым.

— Говори, что хочешь, — равнодушно согласился Каро.

— Скажу, только ты не обижайся.

— Не буду.

— Ты, наверно, трусливый человек. Только не обижайся, нечего. Трусость не предосудительна: есть люди смелые, а есть трусливые. Кому как Бог положит, так он и проживет до конца.

— Значит, созданное им изменить невозможно?

— Изменить? — Алкаш расхохотался. — Да нет же. Как изменишь, если это Богом положено? Скажешь тоже...

— Ты ведь сам — раб Божий, а меня зовешь трусом.

— Ну! — изумился сосед, — Вера не рабство.

— А что же еще? Наш способ избежать ответственности.

— Нет, приятель, я был прав: вешайся, у тебя нет другого выхода.

— Ладно, я пошел, — Каро с такой силой двинул громко скрипнувший стул, что все взоры обратились к нему.

— Ты куда? — поинтересовался алкаш.

— Вешаться. Ты же сам посоветовал.

— Эй! Эй, ты! Я пошутил, нечего тебе вешаться. Сядь, выпьем еще по стаканчику, потолкуем. Повеситься всегда успеешь.

— Нет, я опаздываю, — Каро взглянул на часы. — Мне сына надо забрать.

— Сына? Ну раз есть сын, значит ты не имеешь права вешаться.

— Значит не стоит?

— Нет, конечно. Кто поднимет твоего сына? Дай рубль, я выпью еще. Иди и живи себе преспокойно.

Каро протянул алкашу рублевку и пошел к выходу.

— Ты заглядывай, посидим, поговорим, — крикнул вдогонку алкаш.

«Дорого мне обходятся эти разговоры с тобой», — подумал Каро и вышел из кафе.

Собираясь пересечь улицу, Каро вдруг явственно почувствовал ее за спиной. Он осторожно посмотрел через плечо: упавшая на землю тень здания стремительно отступила и скрылась на противоположной стороне. Каро злорадно усмехнулся.

Светофор открыл зеленый глаз. Каро сошел с тротуара и тут же отступил, заметив, как какая-то машина бешено несется на него, не сбавляя скорости.