Борис Диденко - Сумма антропологии(кардинальная типология людей)

• Название: Сумма антропологии(кардинальная типология людей)
• Автор: Борис Диденко
• Жанр: Альтернативная история

---

И во-вторых, здесь же рядом прослеживается неразрывная связь, если не тождественность, таких чувств, как нежность и ненависть, имеющих, как это становится ясным, общие психологические корни — “от любви до ненависти один шаг”. Отсюда следует чисто математически вывод (соответствующий решению школьной пропорции a:b = с:х) о том, что пресловутое “добро” — то самое, которое “с кулаками” — в своем “техническом”, психосоматическом оформлении есть точно такая же агрессивность, как и в случаях откровенно выраженного, не маскируемого “зла”. Например, дважды знаменитый лейтенант П. Шмидт в детстве был подвержен беспричинным спорадическим припадкам: приступам необыкновенно сильной нежности к окружающим, но тем не менее он все же легко смог найти себя на поприще смертельной борьбы. В неменьшей степени примечателен также и его столь же знаменитый “почтовый роман”: возникновение у него необычайно сильного и внезапного чувства “любви” к случайной попутчице в поезде. Есть все основания полагать, что менее щепетильные субъекты с хищным поведением испытывают аналогичные по своей силе чувства при совершении ими изнасилований, и следовательно, необходимо признать изнасилование нормативным сексуальным поведением для хищных видов, “венчающимся” своими крайними формами сексуально выраженной агрессивности: калечащим садизмом и предельной некрофилией, т. е. совмещающейся с летальной подготовкой “объекта любви”.

Таким образом, не только явное и откровенное насилие, но и всякая, какая бы то ни было направленность устремлений на личность и есть зло в его истинном представлении. Отсутствие же подобных устремлений и есть подлинная человечность, существующая пока что лишь в идеале. Т. е. отсутствие как “зла”, так и “добра”, в том числе и их такой симбиозной разновидности, как “ненависть против ненависти” — этакого отражения насилия в хищном зеркале и тем самым удваивающегося. Именно здесь находятся корни буддизма, но само это вьющееся растение большинством своих красивейших ветвей все же стелется в хищную сторону этически неоправданного невмешательства, совпадающего по внешним признакам с холодным безразличием американских толп зевак к пострадавшему и японской сверхщепетильностью, мешающей оказать помощь постороннему человеку. И здесь же рядом проставлена отправная — она же и конечная точка бумерангового пути кантовского категорического императива, проделавшего свой эффектный, шелестящий тысячами страниц упоминаний о себе, но в итоге пока бесполезный полет в сторону звездного неба. Злоба, гнев, свирепость, точно так же как и неуемное желание навязать кому-нибудь свое “архидоброе” отношение, а не то — и сделать его силой “счастливым” — все это является насилием над личностью, и это уже уход от сапиентации, утрата духовности: феномены пока еще не превзойденного и не преодоленного зверского состояния человечества, ведущего и поныне к гибели людей в многообразных и многочисленных конфликтах. Справедливо и обратное: когда ставится задача культивирования в людях агрессивности, то в первую очередь возникает необходимость снять с них слой человечности. Так для воспитания воинственности в армии применяется муштра: примитивное, но эффективное отупляющее средство, значительно снижающее рассудочные возможности мозга — до степени достаточной для успешного прохождения воинской службы в беспрекословных легионах.

К слову сказать, процесс снижения кровожадности человечества шел одновременно со становлением более снисходительного отношения к понятию “любовь”, что объясняется именно взаимообусловленностью чувств нежности и ненависти. Существует даже официальная фиксация этого обстоятельства: так в Британской Энциклопедии 1935 года издания слову “атом” уделены три страницы и одиннадцать — слову “любовь”, в 1965 же году статье “атом” отведены тринадцать страниц и лишь одна — “любви”.

Становится также совершенно понятным и тот факт, что нередко бывшие преступники в какой-то момент своей уголовной “карьеры” становятся наиболее рьяными и ценными сотрудниками официальных репрессивных органов. И такой переход для них абсолютно безболезнен и безнадрывен, он подобен демонстративному — в пику тренеру — переходу талантливого спортсмена из одной команды в другую того же самого спортивного общества. Другими словами, такая смена деятельности у хищных видов по своим характеристикам внешних проявлений подобна “триггерному переключению” или явлению “гистерезиса” в физике, т. е. допускаются два равноправных состояния, в данном случае — две этические ориентации: “добро” и “зло”. На обоих путях открыты каналы для проявления агрессивности, они сходятся в своем “низовье”, где их “иолноводность” — степень агрессивности — уже такова, что попросту неуместно было бы говорить о том, во имя чего — “добра” или “зла” — это делается. Здесь агрессивность сливается в “доброзло”: мстя поверженному тирану, остервенело рубать его в фарш, счастливо улыбаясь, пытать разоблаченного палача концентрированной серной кислотой. В “среднем же течении” обоих потоков расположились голливудские павильоны благодатной для вестернов тематики: якобы хороший человек мститель Билл с трудом настигает и — перед тем как его добить — эффектно мучает откровенного гада Фрэнка. И собственно, лишь видовая идентичность дает возможность сотрудникам органов охраны правопорядка внедряться в банды и, наоборот, преступникам — в органы. На этом держится и деятельность “бойцов невидимого фронта” шпионо-разведчиков. Как правило, вся эта сексотская публика — суггесторы, для них служение “двум (и более) господам” является наиболее полнокровной жизненной самореализацией. А если бы не было этой идентичности, то следовали бы моментальные разоблачения, и все такие “шпионские игры” потеряли бы всякий смысл и прекратились.

Неоантроп: человек духовно эволюционирующий.

“Четвертая часть брошенных семян пускает крепкие корни, но благим результатом может считаться лишь произрастание из них “пшеницы”, или “сынов Царства”.

Ч. И. Скоуфилд

“Учась у самого себя, кого назову я учителем?”

Гаутама

Неоантропы — это люди в истинном, насколько это возможно, смысле этого слова, и с учетом, конечно же, конкретных жизненных условий и выбранного личностью пути. Это уже достаточно многочисленный человеческий вид, в настоящее время численно превосходящий суммарное количество суперанималов и суггесторов. Такой вывод хотя и носит опосредованный характер, но все же претендует на точность, в пользу этого говорит очень многое: и интеллектуальная насыщенность литературы гуманной ориентации, и массовость общественных природоохранительных движений, что есть следствие многочисленности носителей нового сознания. Но главное, фундаментальное обстоятельство, свидетельствующее о правильности “количественного вывода” -это демографический взрыв, “произведенный”, главным образом, диффузным видом, определенной частью которого и являются неоантропы.

Неоантроп — человек духовно эволюционирующий — непосредственно смыкается с диффузным видом, представляя собой его дальнейшее развитие: продвижение по пути разумного поведения. Основным видовым отличием неоантропа является его способность генетически закрепленная предрасположенность — к самокритическому мышлению (а в идеале — и к поведению), являющемуся не только совершенно самостоятельной формой мышления, но и кроме того — необходимым условием человечности как таковой, без внешнего научения ей и даже наперекор хищному воздействию прихождению к ней. Это и есть духовная эволюция личности. Либо выход к людям раньше или позже в неблагоприятных условиях, либо предельно возможный путь в условиях благоприятствующих. В очень редких случаях проходятся оба таких “участка” пути. Но к сожалению, в настоящее время очень многие сообщества земного шара все еще не дают возможности свободно подниматься неоантропам и “успешно глушат большую часть всходов”. Некий — для себя традиционный — парадокс в этом отношении явила Россия: несмотря на беспощадное духовное закрепощение здесь возник необычайно мощный (на Западе — аналогов не имеющий) слой “русской интеллигенции”, в общем-то не связанный с официальной системой образования, и в нескольких смыслах — “самообразованный”. Конечно духовный гнет можно было бы счесть и способствующим фактором: как бы “реакция на реакцию”, но с нашей точки зрения это объясняется гипертрофией русской диффузности, давшей естественное и столь значительное “отчисление в духовный бюджет” общества.

Эта способность к самокритическому мышлению является некоей производной от морфологии лобных долей головного мозга, и присуща она еще только лишь диффузному виду, и все его различие с неоантропами можно свести к лености использования лобных долей префронтального отдела головного мозга: диффузному человеку для этого требуются дополнительные усилия, в подавляющем числе случаев — не прикладываемые. И таким образом, диффузные люди в своей массе духовно гибнут: либо так и не вырываются из неблагоприятных (часто — жутких) условий, либо облениваются и “не идут вперед” в благоприятствующей жизненной обстановке”. Именно с учетом этого обстоятельства и создают свои структуры все нравственные Школы: по системе ученики — учитель (проповедник, пастырь, гуру), и с использованием заинтересовывающей обрядово-церемониальной атрибутики — достаточно близкого аналога детских игрушек обучающего, отвлекающего, а не то и развлекающего (как у кришнаитов и баптистов) типа. Самому же диффузному человеку очень редко удается самостоятельно найти “путь наверх”, и если подобное все же случается, то роль гуру при этом берут на себя счастливо, а чаще — трагически сложившиеся обстоятельства, в частности, богатый жизненный опыт: таков путь старейшин, аксакалов. Но действительно народные мудрецы — это все же неоантропы, именно они создают то, что называется “кладезем народной мудрости”: этический фольклор.