Виктор Лысенков - Тщеславие

• Название: Тщеславие
• Автор: Виктор Лысенков
• Жанр: Русская классическая проза

---

Сегодня в нем все ломалось и выстраивалось в новую линию. "Да ладно тебе! - успокаивал друг чуть постарше. - Нашел поэта - Липина!" Он имел ввиду всю бригаду - и Якова Акима, и Ойслендера, и самого Липкина, приехавших на республиканский семинар молодых литераторов. Убийственную оценку его стихам дал Липкин, а те двое только дополнили. Главное - ни одного просвета. "Вы находитесь в вымышленном пафосном общеизвестном мире. Отсюда все ваши стихи, если их так можно назвать, общедекларативны, риторичны. Даже не знаешь, какой совет вам дать. Написано все - грамотно (еще бы - он почти заканчивал филфак и знал все ямбы-хореи), даже встречаются интересные строчки. Но - и только. Ни одной самостоятельной поэтической мысли, ни одного открытия". По правде сказать, он тогда не все принимал в этих словах, но чувствовал - все в них - точно, и все - правда. А-А. Вот и оно. Это через него вылетают души? Или через трубу, как ведьмы? Но здесь наверняка нет трубы. А облака сегодня точно сказочные. Вот как они приближаются, переливаясь то густым, то слабым золотистым цветом, а потом весь этот цвет исчезает и один туман... Вскоре после знакомства с Земмой он пригласил ее за город, на озеро, что лежало в холмах на д городом, туда можно было дойти и пешком - подумаешь - всего шесть километров вверх по краю оврага, что проточила вода за неизвестно какое время, мимо нежных холмов в тюльпанах и колокольчиках, а можно было подождать машину, которая пойдет вверх, в кишлак Киблаи. Но когда она пойдет? Через час, два? Но Земма все же решила ждать машину, и в ее твердости ему не погравилась бесспорность, но он все же решил убедить ее идти пешком и позже поймет, что это была одна из глупостей, которые так раздражали Земму. Он часто потом терялся, не зная, что и как ей говорить - она как-то быстро и точно ориентировалась во всех ситуациях, и предлагать другое решение, кроме ее, значило показать, что ты хуже соображаешь, иногда - даже не понимаешь самых простых вещей. Как и сейчас - она просто бросила ему: "Тебе кажется, что в моих босоножках так просто пройти эти шесть километров? Ты же говорил, это совсем рядом. Да вон и машина пылит". Водитель без всяких разговоров взялся их подвезти: он знал, что на теплое озеро уже в это время года ездят из города купаться эти русские, да к тому же проехать несколько километров в кабине с такой девушкой! - весь кишлак бы позавидовал! Девушка, хотя была и русская, но цветом кожи так похожая на таджичку, и лицо, как у горянки - не круглое и не полное, - какая девушка! - наверное, очень гордая! Они сидели втроем в кабине ЗИЛа, и шофер задавал ему какие-то вопросы. "А-а! Студенты? Хорошо! На кого учишь? Учител будеш? А-а. Дургой профессия. А духтар? Она на учител будет? Биология? Ктотакой биология?" Он задавал вопросы, и через него видел Земму, которая смотрела в открытое окошко на холмы на другой стороне скорее коньена, чем оврага. В горах все масштабы величественны и непостижимы.

Шофер отказался взять с них деньги, улыбнулся, глядя на них и бросил на прощанье: "Саломат бошед!"

...Туман... Над небольшим озерком он висел тонким слоем - в утро оно еще парило. В лощинах между холмами до самого Киблаи лежал туман. А, может это был и не туман, а тучи, спрятавшиеся друг от друга в глубоких ложбинах? Земма с легкой улыбкой смотрела вокруг - на холмы, на кишлак, на горный хребет над холмами, тяжелый и молчаливый, словно диковинный окаменевший дракон, растянувшийся на десятки километров, полукружьем охватывая город и холмы от Востока до Севера. Было свежо, дул с гор ветерок, и они, точнее она, может быть, и не рискнули бы полезть даже в теплую воду озера, но на противоположном конце в воде бултыхались несколько парней и девушек, девчонки радостно верещали и эти радостные молодые голоса пролетали над тихой водой и ударяли в них, волнуя, призывая принять участие в молодом празднике жизни. Конечно, они будут купаться! - Те же приехали вчера - две палатки стояли неподалеку от озера, горел костерок и возле него возился один из парней, не забывая за возней у котла почти перекрикиваться и с ребятами, и с девушками, среди которых была и его Ира, о чем они догадывались сразу, по той доверительности, с какой парень обращался именно к ней.

Земма взяла купальник и пошла к кабинкам для переодевания, что поставили здесь вытерполисты (с ними-то и приезжал сюда Сергей на тренировки, хотя сам играл за сборную университета в волейбол. Собственно говоря, и Земму он увидел на волейбольной площадке пединститута, где они проводили очередную межвузовскую встречу. Земма с девчонками болела за свою команду, и не потому, что там-могли быть просто знакомые ребята или однокурсники, она сама играла в женской команде и "болела" вполне профессионально за свою команду. Выиграли они тогда с большим трудом - все же в пединституте был свой факультет физвоспитания, и там было много сильных спортсменов, выступавших за различные сборные республики. Но в трех видах баскетболе, волейболе и боксе университет всегда был сильнее. После игры девочнки подошли к ребятам, и тут во время разговора он увидел Земму... Он знал - это - конец. Она шла на контакт с трудом, хотя у него был немалый опыт покорения девичьих сердец: сам понимал, что красив и статен, до двадцати трех перепробовал многое: и футбол, и бокс, и плавание. Везде получал какие-то разряды, но остановился на волейболе.

Он не спешил переодеваться: плавки были на нем, а скинуть тенниску и снять брюки - десять секунд. Он смотрел вверх на холмы, как оттуда вместе с ветерком быстро надвигался туман. Ветер словно вылезал тучи из ложбин и погнал их вниз. Когда Земма вышла из кабинки в своем вишневом купальнике с темной отторочкой, он радостно крикнул ей: "Смотри", и радость в его голосе была не только от вида словно полчаще надвигавшегося тумана, но и оттого, что Земма оказалась еще лучше, чем он угадывал за ее одеждой. Она нагнулась, поправляя свалившеся незастегнутый босоножек и он удивился, что на животе у нее не появилось ни складки. "Вот, - подумал он, - говорят идеальная фигура - у Афины. Как бы не так! Богини спортом не занимались. И живот у Земмы скорее - как у дискобола. Только нежных, женских очертаний". Он точно помнит, что в тот момент у него и мысли не было об интимных отношениях с ней. Хотя позади уже была армия, полеты, падение на ТУ-16, первые женщины с коврового комбината: девчонки легко шли на контакт с летунами - все же авиация, а не какая-то там пехота! И после армии, уже привыкнув к определенным отношениям с девчонками, он быстро добивался успеха у очередной своей подружки, избегая, правда, близких отношений с девчонками своего университета, чтобы не завоевать репутацию развратника и не попасть на комитет комсомола со всеми вытекающими последствиями. Но, как поется в песне, "как много девушек вокруг". Хватало и с избытком. Особенно спортсменок с разных предприятий - текстильного, шелкового комбината, швейной фабрики. И тоже все было легко с ними: он ведь парень - из университета! И рост, и ум, и красота - все при нем. Ну прямо зеркальная ситуация: летун- девочки с коврового комбината. Университет - девочки с комбината (неважно, какого). И не все были там простушками, ничего не видевшими кроме своего станка. Почти все учились. Чаще - в текстильных вузах или техникумах.

Но Земму он прочувствовал каким-то особым чувством и понимал, что здесь действовать как с другими - нельзя. Почему? Она - не такая. Хотя что это значит, не такая? Женщина же! Может, он не такой?

А Земма с улыбкой смотрела на надвигающейся туман, ждала, когда он коснется ее ног, поднимается выше и скроет всю из вида.

И когда он коснулся ее, она смеясь, стала захватывать молоко воздуха руками, пыталась набрасывать его на себя как воду. А туман быстро поднимался, вот он уже почти до плеч скрыл Земму, и она выпрыгивала из него, словно на подачу в волейболе, а потом уже скрылась в тумане с головой, и попригасли звуки с другой стороны озера, а потом и совсем стихли - ребята спрятались в палатках, только необычный голос Земмы звучал из тумана, и он бросился на этот голос, наткнулся на Земму и сходу обнял ее за плечи, они были еще теплыми от жгучего азиатского солнца, притянул ее к себе и звучно, словно понарошку, поцеловал в щеку. Земма смеясь, отстранилась, хотя на поцелуй и не обиделась - а ведь это случилось в первый раз, - может быть, она до своих двадцати еще ни разу и не целовалась. А он подхватил ее и закружил в тумане, наслаждаясь весной, туманом, теплом и нежностью Земминого тела. "Ну хватит!" - попросила она его. "Ах так - меня отвергают? Утоплюсь!" - пригрозил он и сквозь туман бросился к озеру. Он нырнул в зеркало воды, на котором лежал туман, и поплыл. "Сережа! Вернись! Это же глупо! - Утонешь!". Он был рад, что она волнуется за него, второпях и в своей юной бесшабашности он не понимал, тогда, что точно так же, а может, еще сильнее она обеспокоилась бы другим пловцом, ну, например, если бы тот был мал годами и от глупости не понимал опасности, или знала, что человек плохо плавает. Например, был бы это брат, о котором она знает куда больше, чем о нем. Но так думать он будет не скоро, а пока он плыл легко и свободно, и хотя в бассейне он не был давно, второй разряд в водном поло многое значит: такое озеро он без всяких тренировок проплывет туда и обратно несколько раз... Он вышел на берег, и увидел, как туман, словно скатерть, снимает ветер с озера, вот он уже прокатился через него, он увидел Земму на том берегу, в ярком утреннем солнце. Он помахал ей рукой, издал странный клич как молодое сильное животное, бросился в воду и быстро поплыл к ней, к той, которую, он теперь был уверен, любит - и - навсегда, и даже не сомневался, что так же полюбит его и она. По-крайней мере - он сильно постарается. И вот то, что он так поторопился к ней, чтобы она меньше волновалась, он бы даже сказал: чтобы это переживание было как можно более коротким, чтобы не превратилось в обиду...