Виктор Лысенков - Тщеславие

• Название: Тщеславие
• Автор: Виктор Лысенков
• Жанр: Русская классическая проза

---

Тем временем жена Евгения Александровича для десерта накрыла на стол и зам. шепнул ей, что поставить из выпивки еще. Появилась бутылка "Греми" отличного грузинского коньяка, который один раз промелькнул даже в открытой продаже как ночная комета. Сергей быстро нашел, что делать. Он сказал заму, практически своему шефу: "А давайте спорить, что даже после этой бутылки (хотелось ее допить да надо было с чего-то начинать, чтобы выдать этому приемщику - халуйских и хитрожопых ужимок то, что он заслуживает), - что даже если мы выпьем эту бутылку до дна (а Сергей точно там должно было принадлежать четыреста граммов), я все равно смогу отжаться от пола на одной руке. Хоть левой, хоть правой) он не знал о волейбольном прошлом Сергея, не знал, что в редакции на спор он легко укладывал руку очередного претендента на стол, и однажды к нему привели одного культуриста с мускулатурой, которой позавидовал бы и сам Геракл, и втравили Сергея померяться силами. Сергей не без труда, но уделал этого представителя боди билдинга, и левой и правой, после чего тот откровенно сказал, что такого с ним еще не бывало. А Сергей знал: эта группа мышц у него развита отлично. Евгений Александрович принял слова Сергея за розыгрыш. Возможно, циркачи и могут такое. Но чтобы его работник! Человек, который не ходит в секцию (Сергей каждое утро отжимался по двести раз, чтобы сохранять и силу, и фигуру), но зам. этого не знал и потому не поверил: "Да вы отжимайтесь без коньяка! Прямо сейчас! А сможете бутылка ваша. Нет - сбегаете в ларек и принесете обычный". Сергей согласился. Встал, снял пиджак и на удивление Евгения Александровича легко отжался от пола и на правой, и на левой руке. Тот изумился: "Когда же вы тренируетесь?". Сергей решил дурачить зама: "Да я не тренируюсь. Эта сила у меня - от природы. Наша семья родом из того же села, что и Поддубный. Может, даже мы и родственники". Зам. замолчал, потом попросил жену завернуть бутылку и уложить в полиэтиленовый пакет с мишкой на боку. Появилась другая бутылка "Греми". Они чуточку выпили и Сергей стал думать, чтобы еще унести из дома. "А знаете что, Евгений Александрович! Давайте посмотрим, что я с места подпрыгну до потолка. При этих его словах зам. поднял глаза на свои потолки в три двадцать, видимо, вспомнил, как они с женой снимают паутину или как трудно менять лампочки в люстре - приходиться на стол ставить табуретку, жена держит табуретку и только тихо говорит: "Ради бога, Женя, только не спеши. Только не спеши!". И он не верил, что можно допрыгнуть до потолка. А Сергей уже в десятом классе на спор с разбега доставал школьный потолок, но там ведь и не три двадцать, а минимум - четыре... "А на что спорим? - шеф, хоть и пил мало, но уже шел на розыгрыш, или, может, в нем еще из доначальственных времен осталось что-то непосредственное, возможно даже пацанское. "А на люстру!" - нагло ответил Сергей. - Достану потолок люстра моя. Не достану

остается ваша!". Шеф настолько раззадорился, что даже не спросил - а что взамен на кон ставит Сергей, если не достанет потолок? Давайте!" только и махнул он рукой. Сергей отошел от стола - благо в комнате было метров двадцать пять и была свободная площадка, где можно прыгнуть. "Эх-ма! Дорогой Евгений Александрович! Не знаешь ты, что из-за своих прыжков я чуть ли не стал членом сборной СССР! Просто не хотел бросать учебу и становиться паном спортсменом. А на его игру приходили толпами девки смотреть, когда шла игра даже между факультетами, не то что между сборными республик. Он шутливо спросил зама: "А туфли снимать? Или вы проверите, нет ли в них тайных пружин?". - "Как хотите", - ответил шеф. Но позвал жену в свидетели сора. Сергей встал, сконцентрировался и только чуть меняя положения стоп, прыгнул зам и сам понимал - это не разбег, иначе не прыгнешь. Сергей ладонью черканул по потолку и тяжело дыша предъявил доказательство. Евгений Александрович сокрушенно крутил головой: "Да вы, оказывается, во всем первый! И писать, и отжиматься, и прыгать". (Это он еще ничего не знал о женщинах, подумал Сергей. Ну и пусть думает, что тут первые Казанова или Дюма - отец). А зам. Продолжил: "Ну, люстру мы снимать не будем - она вам в нашем общежитии не нужна. У вас там все есть. Обком следит и все там в порядке. Но поскольку вы ногами чуть сместились с центра - предлагаю еще одну бутылку коньяка. И какого!". Он кивнул жене - та поняла и над столом через пару мгновений заворачивала "Принца Шатло". (Вот ведь как - а поначалу кажется таким мудаком! Но слов держит! Сергей еще раз удивился, как в человеке мелкое тщеславие уживается с широкими и открытыми жестами)... Они выпили еще и Сергей уже чувствовал, что захмелел что надо. Они говорили о всякой чепухе и Сергей даже рискнул рассказать заму один из последних анекдотов о Генеральном секретаре. Мол, откуда все землетрясения происходят. Шеф от души хохотал, рассказал в ответ тоже какой-то не очень скромный анекдот - в общем, беседа шла легко и на равных. Ну, раз на равных, Сергей решил и действовать на равных. Это должен был быть последний парад. Он попросил разрешения у хозяина: "А можно, Евгений Александрович, я поздравлю советский народ?". - "С чем?" - удивился шеф. "Да разве не с чем? Ну уж поверьте - никакой глупости я не ляпну с такого знаменитого балкона. Это ведь почти балкон Кшесинской! А я - повыше Ленина буду. Ну разрешите - один только разок!". И он, не слушая хозяина, нетвердой уже походкой вышел на балкон и крикнул: "Да здравствует советский народ - строитель коммунизма!".

...Но почему они его заявление рассматривают на свет? И одеты - как врачи - в белом. А заявление - черное. Хотя никаким черным оно для него не было. Еще вечером к нему прибежал один из новых друзей по рюмке и сообщил, что в городе говорят (ясно кто-кто у власти и кто ее обслуживает), что Сергей выкинул нечто из рук вон выходящее. Чуть ли не "Хайль Гитлер" кричал с балкона Евгения Александровича. Сергей поразмышлял и понял - что подводить ему предпенсионного человека - ни к чему. Он позвонил ему домой и сказал (за день хмель выветрился) чтобы он утром уговорил шефа без всяких расспросов подписать заявление "по собственному желанию". Чтобы пресечь всякие разговоры. А начальству наверх доложить, что он, Сергей под мухой зашел вроде по делу к заму, и пока тот искал нужные бумаги, вышел на балкон и толкнул речь. Все, мол, разобрались и над святыми для каждого советского человека лозунгами никому не позволено ерничать. А шум поднимать - тоже не к чему. Так оно и вышло. Утром, еще не было девяти, шеф подписал ему заявление "по собственному желанию", и еще не высохли чернила, как из обкома раздался звонок. Сергей слышал, "как они уволили этого хулигана, в нетрезвом виде ворвавшегося в квартиру к Евгению Александровичу и что коллектив резко осудил этот недостойный советского журналиста поступок (ха-ха-ха!) - и еще рабочий день не начинался после выходного. А там - уши развесили. Или им только это и надо было услышать? Обязательны слова, а не дела? И когда Сергей уже заполнил обходной, еще не все в редакции знали, что произошло на самом деле.

Зато Сергей знал что ему делать на самом деле: в соседней области, но она была в другой республике, на региональном совещании к нему подошел редактор показал большой палец. Через два часа Сергей уже ехал в автобусе что тут за расстояние - какие-то сто пятьдесят километров). Редактор обрадовался его приезду, сразу назначили старшим корреспондентом при редакторе и спросил, не надо ли выписать аванс. Нет, в авансе он не нуждался, - получил расчет и деньги были.

Коллектив здесь оказался действительно замечательным. Все были ровны друг с другом, никто ни на кого не клепал) потом он узнает причину), строчки сдавались вовремя. А редактор еженедельно выписывал кому-нибудь из сотрудников премию. Была установлена даже своеобразная очередность. И все знали, что премия сия предназначена на пропой. И минимум один раз в неделю в редакции "пили чай" - для двенадцати-четырнадцати участников хватало пяти бутылок водки, торта и конфет для немногочисленного женского персонала. Особенно не шумели, тут же находили себе занятия по интересам - кто играл в шахматы, люди с мозгами попроще - в шашки. Кто-то заводил радиолу с цветомузыкой и приглашал танцевать одну из машинисток, или зав.отделом писем. Пропивали здесь и премии к праздникам, к дням рождения, но, надо отдать должное, часто скидывались и на свои трудовые. Спокойно все так. Неужели вот так спокойно начинаешь окончательно спиваться? Может, и матушка-Русь вот спокойно, буднично, правда, без всяких премий, (а иногда и с ними), но чаще - за счет самогона, квасила и квасила и становилось это нормой жизни, и во время поездок по России (особенно - к матери и тетке) он не раз сталкивался с тем, что местные открыто презирали тех, кто не пьет. "Не наш человек", - говорили. Но Сергей везде показывал класс и наспор с одним трактористом они выпили по полтора литра самогонки. Как не умерли? загадка. Хотя он после той попойки ни фига не помнил.