Шарль Монселе - Женщины-масонки

• Название: Женщины-масонки
• Автор: Шарль Монселе
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-88274-012-6

Возникшее в начале XVIII пека в Англии религиозно-этическое движение – масонство – получило распространение во многих странах. Эта тайная организация ставила своей целью объединение людей на основе равенства, взаимопомощи и верности. В масонские ложи женщин не принимали, и с течением времени женщины создали свои масонские ложи.

В романе «Женщины-масонки» Шарля Монселе (1825-1888), известного французского романиста, талантливого восприемник литературных принципов А. Дюма, речь идет о тайной организации женщин-масонок, незримо опутавшей своей страшной сетью всю Францию – от великосветских салонов до рабочих кварталов. В эту сеть, добровольно или волею судеб, попадают герои романа. Всевозможные приключения, любовные истории, заговоры, поединки составляют содержание книги. Весь роман пронизан мотивом женской мести, которую осуществляет эта мощная масонская организация.

На русском языке произведение Шарля Монселе печатается впервые.

---

Когда госпожа Баливо впервые объявила игрокам в пикет, что молодой помощник прокурора порой будет присоединяться к их беседе, эта новость вызвала форменное потрясение.

Налоговый инспектор еле-еле удержался от возгласа «Ах, Боже мой!», как будто он узнал, что в Эперне вторглись казаки. Посмеет ли и сможет ли он сохранить в неприкосновенности все свои привилегии при этом вновь прибывшем? Вот что должно было означать его восклицание.

В еще большее изумление должно было бы повергнуть этих трех лиц другое событие, а именно приезд маркизы де Пресиньи, но госпожа Баливо не сочла нужным сообщить им об этом. Она ограничилась тем, что неясно проговорила какую-то фразу мужу – так говорят о подруге по пансиону, которая, путешествуя, заглянет и к вам. Муж предложил устроить ей приличный прием, но госпожа Баливо решила, что никакие события не должны изменить обычного образа жизни семьи и что она примет свою дорогую маркизу попросту, с глазу на глаз.

И вот однажды вечером капитан, рантье и инспектор явились в обычный час. Лампа под бронзу с абажуром, на котором скакали какие-то адские силуэты, бросала световой круг на сукно игорного стола.

Мадемуазель Анаис Баливо в ожидании молодого помощника прокурора, который предусмотрительно не появлялся раньше восьми, невинно подготавливала кокетливые ухищрения, долженствующие зажечь в его груди пожар: ей было уже двадцать два года, и зеркало служило ей советчиком чаще, чем льстецы.

Госпожа Баливо, одетая наряднее обыкновенного, следила за стрелками на белоснежном циферблате стенных часов.

Щеки ее разгорелись так, что педантичный инспектор, разместив в обычном порядке весь свой гардероб, не удержался и сделал ей «весьма скромные», как он выразился, комплименты. Рантье поддержал его. Жандармский капитан обиделся и изобразил улыбку.

Наконец явился помощник прокурора – таким образом, собрались все. Это был долговязый молодой человек, соломенный блондин, старавшийся скрыть свою застенчивость под маской притворной серьезности.

Бросив взгляд на этот мирный уголок, как сейчас это сделали мы, можно ли было предположить, какие драмы в нем происходят?

Часов в девять, когда пикет был в самом разгаре, неожиданно вошла горничная.

– Сударыня! Сударыня! – позвала она госпожу Баливо.

– Да?

– Дама, которую вы ждете, вышла из экипажа.

Инспектор выронил карты из рук.

– Дама…– пробормотал рантье.

– Экипаж!…– произнес жандармский капитан.

Госпожа Баливо вышла вслед за горничной, оставив фиолетовую гостиную в величайшем волнении.

Госпожа Баливо очутилась лицом к лицу с маркизой де Пресиньи.

Эти две женщины никогда не видели друг друга. Но обе они принадлежали к масонскому ордену: одна – в качестве Великого Магистра, другая – в качестве рядового члена.

Госпожа Баливо заранее позаботилась о том, чтобы в спальне зажгли камин.

В этой спальне они могли поговорить так, что их никто не смог бы услышать.

При виде жены коммерсанта, которая в этот вечер, как мы уже сказали, была одета не без некоторой изысканности и лицо которой было, по-видимому, лицом здоровой женщины, маркиза не удержалась от возгласа удивления.

– Судя по вашему письму, сударыня,– заговорила она,– я думала, что вы очень страдаете, но теперь я, слава Богу, успокоилась на этот счет.

Госпожа Баливо грустно улыбнулась.

– Я в самом деле умираю,– отвечала она.

– Однако…

– Вот доказательство,– прибавила госпожа Баливо, протягивая маркизе заключение трех лучших парижских медиков.

Маркиза с ужасом пробежала его глазами.

– Но ни ваш вид, ни ваш голос не свидетельствуют о столь жестоком недуге,– переведя взгляд на госпожу Баливо, возразила маркиза.

– Маркиза! Я – мать, и я хочу выдать дочь замуж.

Маркиза де Пресиньи кивнула головой.

– Я хранила мою тайну и от мужа, и от Анаис; после этого разве так уж трудно было сохранить мою тайну от посторонних? Я доверила ее врачам, это правда, но за их молчание мне ручалась их честь.

– Сколько вы должны были выстрадать! – с сочувствием глядя на нее, сказала маркиза.

– О, да, сударыня! Если бы вы знали, во что превратилась моя жизнь! Я крашусь, как комедиантка, чтобы никому не пришло в голову, как страшно искажаются вдруг черты моего лица. Будучи постоянно настороже, опасаясь чересчур затянувшихся визитов, без конца готовясь отвести расспросы мужа или уклониться от ласк дочери, я всегда занята лишь одной мыслью, всегда думаю только об одной предосторожности: предвидеть, предвосхитить начало припадка и вовремя укрыться у себя в спальне.

Маркиза вздрогнула.

– Таково мое прошлое,– сказала госпожа Баливо.– А знаете ли вы, что ждет меня в будущем?

– Вы приводите меня в ужас!

– За последнее время припадки участились; я считаю их, сударыня, я считаю их уже двадцать два года! Они участились ужасающе. Я все время боюсь, что настанет минута, когда я уже не смогу скрывать истину. И тогда все погибло: моя дочь не выйдет замуж, не выйдет замуж никогда. Но нельзя допустить, чтобы план, задуманный и осуществленный ценой таких страшных мук, был разрушен минутной слабостью. Вы согласны со мною?

– Вы еще можете вылечиться; ведь наука может ошибаться.

– О моей болезни науке не известно ничего, а следовательно, и сделать она ничего не может. К. тому же я в том возрасте, когда, как утверждают врачи, эта болезнь либо проходит, либо прогрессирует. Она прогрессирует. Я не могу больше надеяться на выздоровление.

– И что же вы задумали?

– Я погибну случайно.

– Случайно? – побледнев, переспросила маркиза.

– Да, случайно.

– О, я вас понимаю, но вы не должны помышлять об этом! Закончить таким образом жизнь, жизнь, сотканную из любви и добродетели!

– Приговоренная и наукой, и природой, я через несколько дней приближу конец этого печального существования, вот и все,– заключила госпожа Баливо.

– А небеса?– спросила маркиза.

– А моя дочь?

– Стало быть, это страшное решение вы приняли бесповоротно?

– Уверяю вас, сударыня: ни один человек не заподозрит, что я покончила с собой. Сейчас вы все поймете. Наш домик – самый высокий в Эперне: он четырехэтажный. На четвертом этаже находится комната моей любимой Анаис. На днях я вместе со служанкой поднимусь в комнату Анаис, чтобы поменять там оконные занавески. Это очень просто. Я хочу сама заняться этим делом; и вот служанка пододвигает стол. Она говорит мне об опасности, которой я подвергаюсь,– она славная женщина, наша Катрин; я же напоминаю ей, что здесь распоряжаюсь я, и, чтобы снять занавески, влезаю на стол. Я теряю сознание. Окно открыто. И, естественно, я падаю на мостовую…

– Это ужасно!

– Я была бы очень несчастна, если бы меня нашли живой, не правда ли, сударыня?

Госпожа Баливо говорила с улыбкой на устах.

– Ох, замолчите! – воскликнула маркиза де Пресиньи.– А вдруг вас услышат?

– Нет, не услышат,– отвечала госпожа Баливо.

Для вящей предосторожности она приоткрыла дверь, желая убедиться, что их никто не подслушивает.

Она не без труда расслышала пронзительный голос щуплого налогового инспектора. В фиолетовой гостиной по-прежнему шла игра.

– Шесть карт! – заявил он, подсчитав очки.

– А прикуп?

– Пять.

– Три туза?

Инспектор, изобразив улыбку, но в глубине души весьма недовольный положением дел, уронил карту на ковер.

Убедившись, что за ними не подсматривают, госпожа Баливо закрыла дверь и села подле маркизы де Пресиньи.

– Я огорчила вас,– заговорила госпожа Баливо,– простите меня.

– Какая страшная трагедия!

– Тем более страшная, что я этим не достигну всего, чего хотела бы.

– Вы опасаетесь, что, невзирая на все предосторожности, кто-то догадывается?…

– Нет; моя жертва будет не совсем бесполезной; я погибну, но моя дочь сможет выйти замуж, это правда; только замуж-то она выйдет без приданого.

– Как же так?– спросила маркиза.

– Тут есть одно препятствие, которое я обнаружила за несколько часов до того, как написала вам, и это препятствие роковым образом стоит на пути Анаис к счастью.

– Что же это за препятствие?

– Ее отец на краю пропасти. Он тайком написал нотариусу с целью распродать все наше имущество: он должен шестьдесят тысяч франков. Если он их выплатит,– а я убеждена в этом, ибо наше имущество приблизительно столько и стоит,– у моей дочери на приданое не будет ни одного су, а бедность это тоже своего рода болезнь.

– Несчастная мать!

– Перед лицом такого страшного несчастья мое решение умереть тверже, чем когда бы то ни было. Я пригласила вас, сударыня, чтобы вручить мое завещание, другими словами – чтобы вверить вам судьбу моей несчастной Анаис. Пусть она будет моей наследницей, пусть она станет моей преемницей в нашем Ордене. Будьте ее покровительницей, заклинаю вас!