Н. Тархова - «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.)

• Название: «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.)
• Автор: Н. Тархова
• Издательство: Летний сад
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-94381-134-6

В настоящий сборник включены документы, раскрывающие процесс выработки рекомендаций по вопросам совершенствования Красной Армии на основе опыта советско-финляндской войны 1939—1940 гг. В сборнике публикуются предложения всех специализированных комиссий и подкомиссий Главного военного совета Красной Армии, созданных после совещания в Кремле 14—17 апреля 1940 г. для обобщения опыта «зимней войны», а также стенограммы, протокольные записи и протоколы заседаний комиссии Главного военного совета, на которых рассматривались вопросы вооружения Красной Армии, организации войсковых учений и маневров, военной идеологии. Проведенная с учетом опыта «зимней войны» работа в Красной Армии непосредственно сказалась на ее состоянии перед другой войной, начавшейся 22 июня 1941 г. В связи с этим публикуемые впервые документы сборника значительно расширяют источниковую базу научных исследований как по истории «зимней войны», так и по предыстории Великой Отечественной войны 1941―1945 гг.

Книга рассчитана на специалистов — исследователей отечественной истории и на широкий круг читателей.

---

Для объединения деятельности общественных организаций (профсоюзы, комсомол, Осоавиахим, спортивные общества, печать, кино, радио, театр) в области военной пропаганды среди населения считать целесообразным создание отдела военной пропаганды в составе Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б).

Современная война требует образованного в военном отношении, культурного и высококвалифицированного командира, а также развитого, хорошо подготовленного и владеющего военной техникой красноармейца.

Красная Армия обладает отличной техникой и замечательными людьми. В этом смысле она уже передовая. Надо сделать ее передовой также и в отношении военной науки и военной культуры. Это одно из главных условий для достижения победы в будущих войнах малой кровью.

РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 4252. Л. 114а—154.

Опуб.: Исторический архив. 1997. № 5—6. С. 82—99.

№78. Стенограмма пленарного заседания комиссии ГВС по вопросу военной идеологии

13—14 апреля 1940 г.

Кулик: Товарищи, начнем продолжение нашей работы, записавшихся у меня нет, прошу сказать, кто хочет иметь слово. Начнем с т. Павлова.

Павлов: Товарищи, вопросы перестройки военной идеологии, они назрели, по-моему, очень давно, и надо прямо сказать, что существующее формирование умов не соответствует ни духу, ни замыслу выработки настоящего воина и командира.

Нельзя нам рассуждать о вопросах военной идеологии с отвлечением, беря только эту идеологию в армии. Докладчик, безусловно, прав в том, что у нас в стране наш советский гражданин формируется недостаточно и именно в том направлении, что в армии он получит военное дело. Я должен прямо заявить, что примерно процентов 30 времени уделяется на то, чтобы выработать идеологию представителю колхоза, избачу и т.д. Почему это так. Да потому, что наша школа этим не занимается. Если я в 16 лет был способен перенести любую невзгоду, то теперь хотя бы мой сын, конечно, не способен на это. Это одна сторона дела по части физики.

Второе — у нас в школе формируется наша идеология очень плохо, военному делу не уделяется внимание и не дается нужного направления, но зато много занимаются физкультурой и по сути дела выходят ни к чему не приспособленными.

Тов. Мехлис прав в том, что военное дело остается совершенно неотработанным. Мы все-таки при формировании военной идеологии в стране и в армии лозунг товарища Сталина о боевой готовности поняли несколько неправильно. Мы должны наших бойцов всегда проверять, как он знает военное дело и как он воспитан. Неправильное понятие этого лозунга является одним из важнейших недочетов. Здесь необходимо немедленное исправление. Мы, на Ладожском озере, одну бригаду сдали прямо на убой[374]. Наши бойцы по военной идеологии воспитаны в духе человеколюбия, а ведь не всегда это нужно. Нас научили врага любить, но надо до тех пор, пока он враг, его бить. Мы, когда берем в плен, то всячески начинаем его обрабатывать, а впоследствии он оказывается шпионом. Поэтому здесь, в смысле чувства человеколюбия, нужно провести большое разъяснение. Мы в отношении врага должны быть жестоки и, если он попал к нам, заставить его давать нам пользу. Так должна быть построена наша Красная Армия. Я приведу пример — у т. Мерецкова есть Бренитан, он написал донесение о неполадках в полку начальнику особого отдела, копия командарму Мерецкову и мне. Товарищи, я за такую идеологию готов оторвать голову, т.к. это игнорирование всех степеней комсостава. Такое направление ни в какой мере не создаст настоящего нашего командира, и с этим, товарищи, надо покончить. Почему мы не можем вести такой порядок, а порядок этот, безусловно, правильный, чтобы он по всем вопросам писал непосредственно своему начальнику, а не через его голову.

У нас бывает так, что по всякому вопросу можно писать товарищу Сталину, Ворошилову, минуя своих прямых начальников, и на это не обращается никакого внимания. У нас был одно время введен опрос претензий, но мы как-то этому не придали нужного значения.

Мехлис: У нас бывает часто, что пишут прямо в наркомат по таким вопросам, как перевод, оклад и проч. С этим, безусловно, нужно кончить.

Павлов: Я целиком и полностью согласен с докладчиком, что наша страна геройская и мы все герои, правильно, я согласен, что русский человек есть герой в своем нутре. Но если мы не привьем нашему народу, отличной воинской выучки, [то толку будет] очень мало.

О военной доктрине. Военная доктрина у нас была выработана в чисто наступательном духе, но она выработана в наступательном духе в последние 3—4 года, а до этого мы формировались так: 20 лет нам помешали, что мы должны защищать советские границы, и договорились до того, что в 1937 г. при отборе людей один красноармеец, переодетый в гражданскую форму, заявил так:

— Извините, я за границу воевать не пойду.

— Почему?

— Я Советский Союз буду защищать на нашей советской границе.

— Но ведь нарком сказал, что мы самая наступательная армия.

— Мало ли, что он сказал, а заграницу я не пойду.

Этого порядка идеологию надо выправлять.

В отношении справедливой или несправедливой войны. Все наши войны совершенно справедливы, но военная идеология у нас, военных, начиная от командира полка и ниже, до бойца, должна быть сформирована так, чтобы наши начальники и бойцы понимали, что независимо от справедливой или несправедливой наши войска должны бить противника, и приказы военного командования всегда справедливы и всегда должны быть выполнены.

Для любого командующего армией, командующего полком — вместо того, чтобы донести своему старшему начальнику о сроках своей действительной готовности, а старшему начальнику все проверить, — у нас это дело бывает настолько неорганизованно и спешно, что эта спешка ведет к тому, что мы теряем уважение к боевому приказу. Этого порядка идеологию надо оформить, и она может быть достигнута на изучении и знании военных уставов. Обстановка никогда не позволит нам воевать по уставу. Всякий раз обстановка будет новая, но научить войска по мирному времени драться по уставу нужно, и переключиться и взять основное направление во время войны будет значительно легче.

В отношении наших направлений — маневренная или позиционная война. Я думаю, что не надо бросаться в крайность, ни в какой мере. Это будет зависеть — определение характера маневренной или позиционной войны — от ряда причин. Немцы сейчас стоят против укрепленных точек, но они в Бельгии, Голландии сделали маневренную войну. Степень подготовки войск, знание театра войны, знание противника — на что он способен — позволяют не идти в лоб, в укрепленный район, а идти одновременно...[375]

Я считаю, что мы всегда встретимся с укрепленными полосами. Изучить прорывы этих укрепленных полос мы обязаны. Направление мозгов командного состава должно быть сосредоточено на знании противника, его военных действий, сломить эту оборону в маневренных условиях. Драка только против укрепленных полос — это хорошо, а маневренная война, как всякая война...

В течение одного месяца наши бойцы научились подсчетам при прорыве укрепленных районов.

Нам нужно взять в основу и разрешить вопросы, что нам мешает. По-моему, нам мешает то, что мы завели нехорошую систему, а именно — когда получим приказ старшего начальника, начинаем его обсуждать, как лучше выполнить, а в этом кроется основной и первый зародыш критики приказа. Нам же нужно добиться того, чтобы, получив приказ, никто и ни под каким соусом не должен его критиковать. Такое положение надо провести раз [и] навсегда. У нас был такой случай, когда командир звена Васильев и еще 6 человек, подчиненных ему, из 86-й дивизии, отдал приказ, чтобы забрать остров, и говорил, почему вы его не берете — ведь противника нет. Просил дать кинжалы, и правда, этими кинжалами они владели неплохо. И что же, когда командиром был отдан этот приказ, кстати сказать, неплохо подготовленный, то прибегает комиссар и начинает спрашивать, не ущемляет ли кого этот приказ.

Я привел этот пример к тому, что это еще раз говорит о том, что нужно прекратить обсуждение отданных приказов. У нас врагов народа оказалось столько, что я сомневаюсь в том, что вряд ли они были все врагами. И тут надо сказать, что операция 1937—1938 г.[376], до прихода т. Берия, так нас подсидела, и, по-моему, мы очень легко отделались с таким противником, как финны.

У нас есть замечательный документ о военной присяге. И вот мы этот документ начинаем обсуждать. А нам нужно прививать [в] сознании бойца и командира — не обсуждать такие документы, а что он должен и обязан каждый пункт этой присяги знать, выполнять. Очень было бы неплохо распространить присягу и на некоторых граждан нашей страны. Мне кажется, что нужно просмотреть наш Военторг, и там сидят если не враги народа, то дураки и жулики, которые руководствовались и делали все по Кодексу Закона о труде, а после, когда всех выгнали оттуда и дали новых человек 8, дело пошло значительно лучше.