Лев Бобров - Поговорим о демографии

• Название: Поговорим о демографии
• Автор: Лев Бобров
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1974

Сколько лет я проживу на свете? Как определить это ро всей возможной точностью? И нельзя ли увеличить продолжительность жизни? Если можно, то как и намного ли? А бессмертие — насколько оно реально и стоит ли к нему стремиться? На какое долголетие лучше ориентироваться людям? Что есть счастье? Грозит ли нашей планете перенаселенность?

На эти и многие другие вопросы позволяет или помогает ответить интереснейшая область науки — демография. Первая популярная книга о ней, рассчитанная на самую широкую читательскую аудиторию, — «Поговорим о демографии».

---

Бесспорно, для того чтобы добиться успеха в искусственном ограничении рождаемости, нужны благоприятные предпосылки. Особое значение придается культурному уровню народов. Энгельс писал, что лишь благодаря просвещению масс станет возможным «моральное ограничение инстинкта размножения». Понятно, почему так трудно осуществлять контроль над рождаемостью в «третьем мире».

На Земле свыше миллиарда неграмотных. Полтора миллиарда никогда не были в кино и живут без электричества. 800 миллионов не знают, что такое зубная щетка, 700 миллионов ни разу не смогли побывать на приеме у врача, 600 миллионов не имеют прививок от инфекций. Почти два миллиарда лишены возможности пользоваться водопроводом…

С ликвидацией безграмотности, повышением образовательного уровня, ростом общей культуры внутрисемейное планирование распространяется все шире, приводя к постепенному сокращению рождаемости по собственной инициативе супругов. Так произошло, например, в Европе — даже там, где очень сильно влияние католической церкви. И хотя Ватикан до сих пор противится использованию контрацептивов, их тайком применяют миллионы и миллионы католичек.

Огромна роль социальных и экономических факторов. Казалось бы, какое отношение имеет электрификация к рождаемости? Между тем Джавахарлал Неру как-то заметил, что появление электрической лампочки в деревне «значительно увеличивает время, в которое крестьяне могут работать, развлекаться или заниматься какими-нибудь другими делами, и это обстоятельство, возможно, косвенно, но оказывает влияние даже на семейное планирование»

Будучи убеждены в первостепенной значимости экономического, социального, культурного прогресса, советские специалисты не отвергают и дополнительные рычаги воздействия, которые объединяются понятием «демографическая политика». Это, например, увеличение или уменьшение налогов на бездетность или многодетность, введение пособий для тех или иных семей и так далее. Свою роль играет и агитация, пропаганда, борьба с негодными, отжившими обычаями, с религиозными предрассудками, многое другое.

В свое время всеобщий интерес демографов привлекло «японское чудо». Менее чем за 15 лет (с 1947 по 1961 год) в Стране восходящего солнца рождаемость снизилась более чем вдвое. Темпы для Азии удивительные, беспрецедентные. Как же их объяснить? Только ли ростом культуры, развитием индустрии, вовлечением женщин в производство? Конечно, и то, и другое, и третье не могло не оказать своего влияния. Но все это не настолько быстро сказывается, чтобы ответ был исчерпывающим.

Очевидно, огромное значение имела демографическая политика. В чем же она заключалась? В 1947 году было дозволено изготовлять контрацептивы, и предприниматели тут же наводнили ими рынок, а средства информации — рекламой. Год спустя в Японии сняли вето на аборты, мало того, сделали их бесплатными. Развернулась агитация за семейное планирование, пропаганда медицинских и демографических знаний. Вот, собственно, и все «вмешательство извне».

Еще пример. 50-е годы в США ознаменовались «беби бумом». Пошла мода на многодетность, а уж трое-четверо ребятишек у супружеской четы считались обычным делом, без них было как-то «неприлично», «неловко перед людьми». Рождаемость оказалась необычайной для развитой страны. Но вскоре, в 60-е годы, снова убавилась, притом весьма заметно. Почему? Действовал, вероятно, целый комплекс факторов. Но неспроста среди них называют прежде всего демографическую политику. На сей раз она обошлась без специального законодательства. Зато тратились десятки миллионов долларов ежегодно на кампании против неоправданной «моды», на распространение демографических и медицинских знаний, на разработку более эффективных предупредительных средств. И «беби бум» схлынул.

— Итак, всюду говорят и заботятся об искусственном сокращении рождаемости, а у нас почему-то наоборот — о ее повышении. Мы что, исключение из общего правила?

— Нисколько. В ее росте заинтересованы очень многие страны, прежде всего развитые. А в сокращении — преимущественно развивающиеся.

— Каковы же возможности демографической политики в наших условиях?

— Одно из верных ее средств — распространение знаний, демографических и медицинских. Этот посев не может не дать всходов, ведь почва для него особенно благодатна: грамотность, образованность, сознательность нашего общества. Особенно важно демографическое просвещение, которое несколько поотстало от медицинского. Вот, например, рождаемость. Разве не мешает ее росту недостаточно четкое представление о причинах ее падения?

У английской королевы Анны (1665–1714) было 17 детей. Но лишь один из них выжил. Увы, первые годы. Достигнув 12-летнего возраста, царственный наследник умер.

А вот другая Анна, тоже мать 17 детей. Анна Алексеевна Петриний из Джезказгана. В 1973 году она подарила своему мужу, Дмитрию Иосифовичу, семнадцатого ребенка. Сына Петра. Их первенцу, дочери Галине, уже за 20. Разумеется, все будут жить и здравствовать, а как же еще?

Прогресс медицины, здравоохранения, социального обеспечения в СССР создал самые благоприятные условия для того, чтобы рождаемость у нас росла, а не падала ниже нормы. Как же было на самом деле?

Вот сколько детей появлялось у нас в разные годы: в 1913-м, накануне первой мировой войны, — 7 235 000; в 1960-м, через 15 лет после второй мировой войны, — 5 341 000; в 1971-м — 4 372 000. Население за тот же период увеличилось на 80 с лишним миллионов человек.

Рождаемость за последние 60 лет сократилась у нас в 2,5 раза. Сказались беспрецедентные темпы экономического, социального, культурного прогресса. Но мы знаем и другое: она теперь находится на уровне ниже оптимального, хотя у нас ее рост желателен и поощряется.

Полюбопытствуйте у знакомых: от чего зависит ее повышение? Можно пари держать, что в ответе будут фигурировать прежде всего жилищные условия и размеры зарплаты, факторы сугубо материальные. Но вот ведь что интересно: улучшению первых и увеличению вторых сопутствовало… падение рождаемости. Так, за 1959–1969 годы она сократилась приблизительно в полтора раза. А жилплощадь в расчете на одного горожанина за тот же период стала больше (в среднем на 2 квадратных метра). Особенно заметно вырос метраж в Москве — до 10,3 квадратных метра на одного жителя в 1969 году. И именно там рождаемость упала тогда особенно заметно.

Быть может, в возраст, когда обзаводятся детьми, вступили не столь многочисленные поколения военных лет? Отчасти так. Но, как выяснили специальные исследования, на этот счет можно отнести лишь четверть ее убыли.

Каковы же другие причины? Одна из основных в том, что в последнее время особенно активно вовлекались в общественное производство женщины, которые прежде были заняты в домашнем и личном подсобном хозяйстве. А трудовой день у них продолжается, как правило, и после работы, в семье. Хлопот стало больше, так что не мудрено, если молодая мать, мечтавшая некогда о втором или третьем ребенке, теперь и слышать не хотела о нем. Ведь он сулил ей не только новые радости, но и новые заботы, на которые времени не оставалось.

А вот фактор, который действовал как в 60-е годы, так и гораздо раньше. У родителей росла уверенность в том, что даже при одном-единственном ребенке им не грозит одинокая старость, что его убережет наше здравоохранение, что рано или поздно он одарит их собственным потомством и переживет отца с матерью.

В дореволюционное время детская смертность была чудовищной. Не имея никаких гарантий от нее, даже хорошо обеспеченные и высококультурные семьи противостояли ей завидной плодовитостью. Л. Толстой был отцом 13 детей. Как и тот малоизвестный московский чиновник, фамилию которого навеки прославил выдающийся хирург Н. Пирогов. А Д. Менделеева поздравить с его великим открытием могли бы 16 братьев и сестер, если бы некоторые из них не умерли преждевременно. Он оказался последним ребенком у сравнительно молодой — 39-летней — матери, пережившей 17 родов за 20 лет.

Из остальных причин специалисты отмечают такую. Зная, что нас ждет обеспеченная старость, о которой позаботится государство, мы не нуждаемся в «толпе могучих сыновей», о которой мечтали наши предки, видевшие в них будущих кормильцев. И еще: нам стало «не до пеленок» потому, что с высот образованности, культуры, науки открылись горизонты новых интересов.

Короче говоря, дети, по выражению одного демографа, как бы «обесценились» в глазах молодежи.

Ясно, что такая «девальвация» отнюдь не фатальна. Да и не повсеместна. Супруги Петриний из Казахстана с их 17 детьми, конечно, не типичны, однако рождаемость довольно высока в целом ряде районов — в Азербайджане, в Среднеазиатских республиках. Каков же ее уровень для страны в целом, наиболее благоприятный для всего советского народа?