Альфонс Доде - Пьесы

• Название: Пьесы
• Автор: Альфонс Доде
• Издательство: Издательство "Правда"
• Жанр: Драматургия
• Год: 1965

Почти все значительные произведения Альфонса Доде увидели свет рампы. Инсценировки его романов, сделанные другими литераторами или, ранее, самим писателем, с успехом шли в театрах Парижа. Но лишь одной «инсценировке» небольшого рассказа из «Писем с мельницы» суждено было завоевать бессмертие на подмостках всего мира. И на афишах рядом с именем Доде всегда стоит имя Жоржа Бизе, создавшего музыку, которую полюбили и в театре и на концертной эстраде.

В 1872 году Доде принес «Арлезнанку» в театр Водевиль. Актеры приняли пьесу хорошо, репетировали с увлечением. Однако у Доде еще во время репетиций возникло сомнение: поймут ли парижане бесхитростную драму патриархальной крестьянской семьи, разыгрывающуюся в столь необычной для зрителя обстановке? К тому же театр приготовил слишком роскошные «оперные» костюмы и декорации.

Волнение Доде усиливалось. «В конце концов я все поставил на ту карту, которую нашел в Монтобане», — писал он Тимолеону Амбруа. В сентябре состоялась премьера. Сперва публика недоумевала, ждала, когда же появится «главная героиня», потом начала смеяться. Владелец «Фигаро» Вильмессан вышел из зала со словами: «Как можно смотреть пьесу, где одни старухи!» Особенно громкий смех вызвал «дружеский поцелуй» Бальтазара и бабушки Рено.

---

Поль Астье. Нет, нет, не конец… Надеюсь, что еще не конец… Но мы должны быть очень осторожны… Только что ушли отсюда господин Вайян и Антонин.

Лидия. Отец?.. Он узнал?

Поль Астье. Нет, нет, не думаю… Во всяком случае, они пришли под предлогом возобновления договора с Коссадами… Но это совпадение, их приход… Шемино перехватил их взгляды… Правда, Шемино?

Шемино утвердительно кивает головой.

По правде говоря, я испугался. За вас, за себя. В моем положении…

Лидия. Бедный отец!.. А я за него…

Поль Астье. Нам надо на некоторое время перестать встречаться…

Лидия. А там… у нас?

Поль Астье. На улице Габриэль?.. Самое неподходящее место… Зверя чаще всего ловят в его норе.

Лидия. Но мне можно будет писать вам?

Поль Астье. До востребования?.. Конечно!

Лидия (тихо, с нежностью). Вы забудете меня, нехороший вы человек!

Поль Астье (обнимая ее). А о ком же мне еще вспоминать? (Бросает взгляд на Шемино). Ведь ты моя единственная звездочка на пасмурном небе!.. Голубой цветочек в моей безлюдной степи…

Лидия (сияя при словах «цветочек», «звездочка»). Да, да, это я нехорошая, Поль… Я вам верю, верю безгранично. (Страстно и радостно). До свиданья, до свиданья! До свиданья! До скорого свиданья!.. (Уходит через террасу в сад.)

Поль Астье провожает ее. некоторое время остается в глубине сцены, потом подходит к Шемино. явление десятое Шемино, Поль Астье.

Шемино. Ты меня поразил!

Поль Астье (улыбаясь). Ну что?..

Шемино. Двумя словами… даже не тремя… Надо же уметь их произнести: цветочек, звездочка…

Поль Астье. Главное-не смеяться… До свиданья, Шемино! В воскресенье ты будешь завтракать с Наполеоном и Жозефиной.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

В замке Муссо. Бывшая кордегардия.

На переднем плане, слева, — лестница во внутренние апартаменты. На заднем плане, справа, — среванный угол вала с открытый окном и с каменным балконом. В глубине, прямо, — монументальная входная дверь. Слева — галерея с видом на реку Шер, создающим впечатление, что река уходит в бесконечную даль. Большой стол, стулья и кресла равных форм эпохи Возрождения. На стенах старинные обои, старинное оружие. При поднятии занавеса Мария-Антония и маркиза де Рока не р беседуют на террасе. Маркиза в выходном платье. Мария-Антония без шляпы; на ней домашнее кокетливое темное платье.

За сценой громкие резкие голоса.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Мария-Антония, маркиза де Роканер.

Голос Эртбиза. Ни за что! Говорят вам-нет!.. Я не позволю!.. И первого, кто посмеет…

Мари я-А н т о н и я (перегнувшись через перила). Что такое? Что такое? Да замолчите же вы, наконец!.. Сальвиатто! Из-за чего весь этот шум?

Слуга (за сценой). Это наш дворецкий…

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Эртбиз.

Э р т 6 и з (входит разъяренный; в одной руке у него фуражка с галуном, в другой — разорванное объявление). Да, сударыня, это я. Посмотрите, что они приклеили на главном подъезде. (Читает.) «Продается с аукциона…» Мари я — А нтон и я (вполголоса). Боже мой! Уже! Эртбиз (продолжает читать), «…поместье и замок Муссо движимое и недвижимое имущество, земли, виноградники, луга, леса, острова, мельницы…»

Мари я-А н т о н и я. И ты сорвал это объявление?.. Эртбиз. Я все сорву, сколько бы они ни наклеили. Мари я-А н т о н и я. Не стоит, милый Эртбиз, все равно поместье пойдет с молотка. Пусть висит объявление.

Маркиза де Роканер вздрагивает.

Эртбиз. Муссо будет продан? Не может быть! Если бы мне сказал кто другой, а не вы, я бы не поверил!

Мари я-А н т о н и я. Не горюй… Тебя не уволят. Такие старые слуги, как ты, составляют часть поместья.

Эртбиз. Я думаю не о себе. Но я тридцать лет был здесь сторожевым псом и привык гордиться домом. Вы были все эти годы так добры ко мне, и я прошу у вас последней милости.

Мари я-А н т о н и я. Что ты хочешь?

Э р т б и з. Сегодня четверг — день, когда мы допускаем в замок публику.

Маркиза де Роканер. Ах да, обязательство владельцев исторических замков)

Мари я-А н т о н и я. У вас в имении это не принято?

Эртбиз (указывая на объявление, которое он все еще держит в руках). Если на главном подъезде будет висеть эта мерзость, пусть уж лучше кто-нибудь другой показывает дом.

Мари я-А н т о н и я. Нет, нет, дружок, исполняй свои обязанности, как всегда. Объявление пусть повесят завтра.

Эртбиз (в сильном волнении). Благодарю вас. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Мария-Антония, маркиза де Роканер.

Маркиза де Роканер (берет Марию-Антонию за руки.) Значит, это правда, мой милый друг? А я тоже не хотела этому верить.

Мари я-А н т о и и я. Да, по-видимому, я разорена, но эта беда меня не так сильно огорчает… Богата я или бедна, тут я или там, — моя жизнь пропала, моя жизнь проиграна, и всего моего состояния не хватит выку — пить ее.

Маркиза де Роканер (тихо). У вас все то же горе?.. Все то же?..

Мари я-А н т о н и я. Все то же… Только сумасшедшие влюбляются в моем возрасте! (Широко открыв глаза, держит маркизу де Роканер за руки.) Почему этот человек встал на моем пути? Почему я не вырвала из сердца надежду на новое счастье, на новую жизнь? Ведь псе было для меня кончено! (С отчаянием в голосе.) Ах, Луиза, Луиза! Какая ты счастливая! Ведь ты еще молода!

Маркиза де Роканер. Молода? Спросите моего мужа, маркиза де Роканер, — для него я уже давно не молода… И если уж говорить о презрении, о пренебрежении, об измене, о лжи, то я не хуже вас знаю, что брак сулит и что он дает на самом деле. Но только я сразу примирилась со своей участью и решила, что это даже особая доблесть: живя рядом с таким негодяем, как мои муж, оставаться порядочной женщиной. Я постаралась найти себе развлечения… Увлеклась спортом, охотилась на волков, на лисиц. Вы больше не охотитесь с гончими, герцогиня?

Мария-А н т о н и я. Нет.

Маркиза де Роканер. Я тоже, я очень быстро уставала… Тогда я принялась за скульптуру, но от нее такая грязь!.. Потом увлеклась Вагнером. В Байрейте я не пропустила ни одного спектакля[9] за целый сезон… На второй сезон меня уже не хватило… После Вагнера… (Припоминает.) Чем я увлекалась после Вагнера? Ах да, благотворительность!.. Это тоже спорт и тоже очень утомительный… Я основывала приюты, сиротские дома, вроде вашего — для немых. Свекровь охотно мне помогала. Она ведь очень богата, как вы знаете. При каждой новой шалости своего сына она появлялась у меня с двадцатью, тридцатью, пятьюдесятью тысячами франков — в зависимости от размеров очередного безобразия ее мальчика: «Вот, дитя мое, для ваших старых священников», или: «Я все время думаю об этих бедняжках — о вдовах солдат». Таким образом, эта милая особа осведомляла меня обо всех моих брачных невзгодах лучше любого специального агента. Наконец, я предпочла ничего о них не знать, отказалась от благотворительности и ушла в чистую религию, без всяких добрых дел.» Но только отдельные счастливцы способны погрузиться в это душой и телом, а я не смогла. И вот чем теперь я живу. (Вынимает из кармана серебряный флакончик.) Вот морфий… вот иголка…

Мари я-А и т о н и я. Луиза!

Маркиза дс Роканер. Когда мне становится очень тоскливо — раз!(Делает вид, что колет себя в руку.) Удивительное ощущение: кажется, что тебя укачивает или что ты немного опьянела. Ни о чем не думаешь или, вернее, обо всем сразу, душа твоя словно расширяется- так бывает, когда долго смотришь на море. Вы никогда не пробовали?

Мария-Антония. Замолчи! А ты не думаешь о последствиях такого расслабленного состояния? Можно сойти с ума, опуститься. Как ты решаешься?..

Маркизаде Роканер. Это все выдумки! Я держу себя в руках и не увеличиваю дозы.

Мари я-А н т о н и я. Нет, нет… Дитя мое! В мире есть только одно, ради чего стоит жить, — это быть любимой.

Маркиза де Роканер (внезапно сделавшись серьезной). Правда? Вы так думаете? (Понизив голос.) Да, я тоже так думаю. (С горестью.) Ах, если бы мой муж…

Мари я-А н т о н и я. Ты еще можешь надеяться, ты молода. А для меня все кончено… все… и никаких надежд…

Маркиза де Роканер. Почему?.. А может быть, именно этот крах сблизит вас?

Мари я-А н т о н и я (живо). Боже сохрани! Я слишком много выстрадала. Чего мне стоили эти два года совместной жизни! Чувствовать, что больше не нравишься ему, видеть, как разница в возрасте увеличивается с каждым днем!.. Я стала до того ревнивой, что мне хотелось умереть, хотелось убить его. Я мечтала о кровавой вендетте, как в наших маки[10] мечтала плеснуть купоросом в лицо тем женщинам, которые ему нравились и которые, как мне казалось, бродили вокруг да около моего счастья.