Барбара Майклз - Сыновья волка

• Название: Сыновья волка
• Автор: Барбара Майклз
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0218-6

После смерти бабушки сводные сестры Харрнет и Ада становятся наследницами большого состояния. Девушкам приходится жить в поместье дальнего родственника – опекуна Вольфсона, человека мягкого и доброжелательного. С удивлением они узнают, что местные жители считают их кузена жестоким колдуном-оборотнем, а однажды исчезает Ада...

---

– Оставь его, – послышался спокойный голос Вольфа.

– Но я...

– Я сказал – оставь его.

– Он должен умереть, – угрюмо произнес Джулиан.

– Пока нет.

– Когда же? После того, как он встанет на ноги и сможет убить меня? Боже мой, да едва он начнет ползать, как сразу отомстит. Будь я проклят, если я позволю...

– Ты позволишь все, что прикажу тебе я. – По гримасе Вольфа было понятно, что ему неприятно видеть лицо сына. – Зачем столько эмоций? – продолжал Вольф. – Он, разумеется, должен умереть, но не из-за угрозы твоей жизни, а потому, что может расстроить мои планы – через вмешательство властей, даже если эти планы будут уже осуществлены. Мы не можем держать его в заточении вечно. Поэтому придется заставить его замолчать навсегда. Но пока он мне нужен.

Тревога на лице Джулиана сменилась любопытством, которое пересилило ярость. Он сделал шаг к отцу:

– Зачем он тебе? Пришло время довериться мне, Вольф. Бог знает, насколько я увяз в преступлениях по твоей милости.

Вольф порылся в складках своего тяжелого пальто и достал часы. Он разглядывал их, поднеся к свету. Мое сердце упало – я забыла, как быстро течет время. Вольф положил часы обратно в карман и откинулся на спинку стула. Я впала в оцепенение. Казалось, миновала вечность с того момента, как я подошла к этой двери.

– Это не твое дело, – холодно сказал наконец Вольф. – Мне нужен Фрэнсис, чтобы... э-э-э... убедить Харриет. Твое предположение оказалось верно. Она считает, что влюблена в него. Она также «любит» свою маленькую кузину, но сейчас, я думаю, ее больше всего беспокоит Фрэнсис. Она пойдет на все, чтобы спасти его, но достаточно хитра, чтобы потребовать показать ей его. Пусть она его увидит – живого, но в таком состоянии, что это пробудит в ней еще сильнее детские сантименты... После этого...

Джулиан кивнул:

– Все отлично. После этого я позабочусь о ней и потом избавлюсь от Фрэнсиса.

– Нет необходимости. Достаточно оставить его здесь. Еще день, другой... Впрочем, при его сложении и здоровье как у буйвола, пожалуй, дам три дня.

– Все это верно, но зачем столько хлопот? – недоумевал Джулиан.

– О чем ты?

– Зачем тебе понадобилось уговаривать Харриет? Как ты сам говорил, по принуждению браки совершаются каждый день. Я смогу справиться с Харриет и не прибегая к уловкам с Фрэнсисом.

Вольф лениво повернул голову и медленным взглядом оглядел сына – от светлой шапки волос до носков начищенных сапог.

– Поезжай обратно в поместье, – сказал он.

– Ехать домой? – механически повторил Джулиан.

– Уезжай в поместье. И немедленно.

– Но... Харриет...

– Ты самодовольный идиот, – Вольф скрестил длинные руки на груди с видимым удовольствием, – я не часто соглашался с мнением старшего сына, но в данном случае обязан. Я бы позволил тебе заполучить Аду – я не выношу ее хныканья и ее страхов, но Харриет слишком хороша для таких, как ты.

– Но... но не для тебя же? – Голос Джулиана стал визглив, как у женщины. – Уж не имеешь ли ты в виду...

– Я женюсь на ней. А теперь убирайся.

– Но деньги...

– К счастью, нашлось второе завещание, – зевнул Вольф, – неожиданный подарок судьбы – сочетание приятного с полезным.

– И ничего для меня?! – Джулиан почти визжал. – Сначала похищение, потом убийство. Ведь я унес сюда девушку, я столкнул со стены Фрэнсиса. Я сунул голову в петлю ради тебя и твоих планов. Ты обещал мне половину денег. Я смогу жить как джентльмен. Я смогу... Я не позволю тебе...

– Ты не позволишь мне?

– Отдай мне половину. – Джулиан нетвердыми шагами двинулся к отцу. – Отдай мне половину. Или я пойду к властям...

– С подписанным признанием? Ты похитил девушку, ты обрушил на брата стену. Я, беспомощный калека, не смог бы сделать это, что для всех очевидно.

Лицо Вольфа оживилось. Он наслаждался, поддразнивая Джулиана, и это был его счастливый миг. Глупость и никчемность младшего сына и собственный небрежный командный тон вдохновляли его. Глаза сверкали от удовольствия, он, казалось, помолодел лет на двадцать и выглядел сейчас моложе, чем собственный сын, согнутая спина, опущенные плечи, вытянутое лицо которого принадлежали, казалось, шестидесятилетнему старику.

– Они, может быть, не повесят тебя, – продолжал Вольф, наслаждаясь каждым словом. – Они же освободили одного из эдинбургских маньяков за то, что тот выдал сообщников и стал свидетелем обвинения, выдал тех, кто поставлял трупы для анатомических театров – прекрасные свежие трупы, получаемые по заказу. Но это рискованный бизнес. А братоубийство – звучит ой как нехорошо...

Джулиан рванулся вперед, чтобы схватить отца за горло.

Я всегда боялась, даже в те дни, когда считала его несправедливо обиженным, что однажды он набросится на своего мучителя. Вольф не предугадал нападения, потому что был ослеплен презрением к сыну.

Джулиан был в ярости и походил на безумца, если бы ему сейчас подвернулось какое-нибудь орудие убийства, он ударил бы, и ударил насмерть. Не имея ножа, он мог убить отца одними только голыми руками, но он применил их подобно женщине – рвал и царапал. Навалившись всем телом на Вольфа, он перевернул стул, и тот оказался прижатым спиной к полу. С быстротой и ловкостью, почти невольно восхитившими меня, он опомнился и принял вызов. Они катались, сцепившись, по полу, и тишина нарушалась только их тяжелым дыханием и невнятными возгласами.

Я наблюдала за дракой холодно, с полным презрением и размышляла. Что бы ни произошло в дальнейшем, это пойдет мне на пользу. Один будет повержен, второй ослаблен, и я смогу вступить в борьбу. Я уже давно потеряла надежду на помощь Ады.

Теперь двое мужчин боролись, стоя на коленях. Вернее, поднялся Вольф и повлек за собой Джулиана. Мне было не совсем хорошо видно, что происходит, потому что широченная спина Вольфа закрывала тонкую фигуру Джулиана. Но я заметила, как вздулись мощные мускулы на плечах Вольфа, а потом напряглись и застыли. Я снова прикусила губу. Я не хотела, чтобы победил Вольф. Сумасшедший или нет, Джулиан не пугал меня. Вольф был страшнее из них двоих, и я вряд ли смогу набраться смелости противостоять ему.

Вольф резким движением повернулся, и я увидела их лица. Не черты Джулиана, искаженные и почерневшие до неузнаваемости, заставили меня схватиться за ручку двери. Это было лицо Вольфа – злобное и потерявшее человеческий облик, хмурое от напряженной сосредоточенности, с которой он душил своего младшего сына. Я не могла больше оставаться в стороне, мне никогда потом не примириться с собой, вспоминая всю оставшуюся жизнь, что я позволила убить Джулиана, не пошевелив и пальцем для его спасения, каким бы он ни был и что бы ни совершил.

И прежде чем я осознала свои действия, я уже очутилась в комнате и, вцепившись в руки Вольфа, пыталась отодрать их от горла Джулиана, но с таким же успехом я могла отгибать толстые железные прутья. Оп взглянул на меня. Затем просто выпустил из рук Джулиана (тот рухнул на пол, как мешок с костями, – так валится безжизненное тело) и схватил меня.

Он всегда был силен. Но сейчас он обладал такой мощью, что было совершенно бесполезно сопротивляться. Я оказалась на полу и, почувствовав на шее его пальцы, стала ждать, когда он сдавит их и задушит меня, как Джулиана, но он не стал этого делать, пальцы его вцепились в ворот-пик моего платья и с силой дернули, разрывая ткань. Он не сошел с ума. Ужас охватил меня с новой силой, когда я поняла, что он полностью владеет собой. Он просто последовательно, действуя шаг за шагом, осуществлял свой план, не обращая внимания на еще теплое тело сына, валявшееся под его ногами.

Любая леди на моем месте давно упала бы в обморок. Я не горжусь своей стойкостью, я хотела бы потерять сознание, и даже помню, что рассердилась на себя, что не могу. Я боролась, хотя и крайне безуспешно, била руками, пинала и выкрикивала такие слова, о существовании которых только догадывалась, но не подозревала, что могу их употребить. Борьба, однако, была так же бесполезна, как и брань. Я еще продолжала наносить удары, когда вдруг поняла, что бью воздух. Почти невозможным усилием я открыла глаза, и это отняло последние силы. Я лежала, распростершись на грязном полу, и просто смотрела.

То, что я видела, не могло быть правдой. Фрэнсис никак не мог стоять рядом, покачиваясь, но стараясь держаться прямо, нагнувшись над валявшимся на полу Вольфом. Он не мог держать в руках тяжелый камень. Он не мог...

Он выглядел так же – с пылающим красным лицом, как будто выпил слишком много вина, и глазами, невидящими, горевшими нездоровым блеском. Он широко расставил ноги, чтобы не упасть, и его тело раскачивалось вперед и назад с мрачной равномерностью маятника. Я сразу поняла, что не только болезнь ввергла его в такое состояние, он был потрясен своим поступком. Он не унаследовал коварство Вольфсона, да, он ссорился с отцом, оскорблял его, не повиновался – но не мог ударить его и при этом не испытать потрясения.