Владимир Сыромятников - 100 рассказов о стыковке

• Название: 100 рассказов о стыковке
• Автор: Владимир Сыромятников
• Издательство: Университетская книга Логос
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-98704-307-7

В ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги «100 рассказов о стыковке и о других приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период от зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил свое обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится своими впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Российской академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Российской Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Известный в мире специалист по космической технике, в области разработки и испытаний космических аппаратов, автоматических систем, космической робототехники, больших космических конструкций, основатель и руководитель отечественной школы стыковочных узлов космических аппаратов, получившей мировое признание. По мнению автора, эту книгу стоит прочитать каждому, кому интересна история космонавтики.

---

Все эти условия создавались с главной целью: обеспечить развитие и прогресс, поднять уровень разработок на самый высокий уровень.

Действительно, начиная с постановки задачи, через обзор всего, что уже создано в данной области (изделия, системы или элемента), инженер выполнял затем теоретическое и, если надо, экспериментальное исследование. В результате не так уж редко изделие оказывалось усовершенствованным и намечался путь в будущее. Сам инженер становился, таким образом, специалистом высшей квалификации.

Десятки тысяч кандидатов и многие тысячи докторов наук вырастил наш ВПК. Несмотря на издержки, свойственные любому массовому явлению, затраты отдельных личностей и государства в целом окупались с лихвой. Изделия совершенствовались от одной разработки к другой. Сами разработчики чувствовали еще большую причастность к общему делу, нередко становившемуся делом всей жизни. Этот процесс развивался подобно цепной реакции, воспроизведение отборных кадров прогрессивно нарастало.

После июля 1975 года у меня накопился большой и уникальный материал по технике космической стыковки. Несмотря на занятость, нужно было браться за обобщение накопленного опыта. Требовалось также продолжить разработку ее теоретических основ. На основе этого фундамента следовало искать пути создания новых, более эффективных конструкций. К этому подталкивал ряд дополнительных обстоятельств и соображений. Во–первых, ЭПАС, «Союз» — «Аполлон» продвинул нашу технику на более высокий международный уровень. Во–вторых, перспектива проектов со стыковкой толкала заглянуть в будущее, чтобы проторить дорогу для новых разработок. И, наконец, немаловажный фактор — мой возраст перевалил за 40. Докторскую диссертацию в технических науках следует делать тогда, когда тебе под сорок или после сорока. В этом возрасте уже достаточно опыта, еще хорошо работает голова и сохраняется работоспособность. Я называл этот период жизни возрастом легионеров, вспоминая Цезаря, который покорял территорию нынешней Франции с легионами, состоявшими из опытных, в том числе 40–летних бойцов.

Я вырос в вузовской среде, по соседству с Лестехом, среди детей преподавателей и самих преподавателей, у которых докторская степень и профессорское звание были почти культом. Помню, как сосед по дому В. Самуйло говорил мне, когда я уже стал кандидатом технических наук: «Володя, ты должен стать доктором, чего бы это тебе ни стоило». Его самого, энергичного и знающего доцента, потеснил какой?то доктор–варяг, и он очень переживал за себя и поэтому — за других.

В университетах и других вузах, в Академии наук и даже в НИИ и КБ, которые разрабатывали новую технику и технологию, доктора наук получали существенные преимущества и привилегии. Докторов скорее продвигали по служебной лестнице, им полагалась большая зарплата, а отпуск становился в два раза длиннее, целых 48 рабочих дней — как предполагалось, для творческого отдыха и восстановления потраченных сил.

Легко понять, что все это стоило свеч, затраты дополнительных усилий. Однако написать и защитить докторскую диссертацию было, как правило, действительно трудно. Мне удалось это сделать за сравнительно короткий срок, хотя постоянно не хватало времени. Ведь в эти же годы пришлось много и интенсивно заниматься основной работой, готовились стыковки новых кораблей и станций, начали строить испытательный стенд «Конус». Однако работа над диссертацией, полученные результаты создали хороший задел на все последующие годы и будущие проекты.

Большие привилегии, которые получали ученые, конечно, не всегда соответствовали вкладу докторов и кандидатов в науку и технику, образование и культуру. Тем не менее они сильно стимулировали научную работу, заставляли молодых учиться и творчески работать. Прошло немногим более 10 лет, и все это, хорошее и плохое, исчезло, со всеми стимулами и привилегиями, достоинствами и издержками.

Так же как при работе над кандидатской диссертацией, писать приходилось в основном вечерами, после работы, по 1,5—2 часа в день, и, конечно же, в выходные и праздничные дни, работая до обеда. Дело продвигалось не слишком быстро, но зато стабильно, без остановок. В общей сложности на весь этот «научный подвиг» ушло около четырех лет.

Диссертация охватывала все основные разделы, относящиеся к стыковочным системам, начиная от концепций, вопросов конструирования, кончая математическими и физическими моделями, используемыми для анализа и испытаний. В каждом из этих разделов удалось получить новые результаты или обобщения. Можно отметить целый ряд положений, которые определили развитие техники стыковки на последующий 20–летний период.

Новую конфигурацию андрогинного агрегата с внутренним расположением кольца с направляющими реализовали в АПАС-89, которому предстояло сыграть выдающуюся роль в нескольких программах. Так называемые гибридные агрегаты со сменным стыковочным механизмом также реализовали на практике, когда проектировали международную станцию МКС «Альфа». Концепция унифицированной серии совместимых стыковочных агрегатов нашла применение уже в проекте орбитального комплекса «Мир». Адаптивные амортизационные системы для разных типов стыковочных механизмов реализованы в стыковочных устройствах для станции «Мир» и в АПАС-89. Новые усовершенствованные замки жесткого соединения улучшили многие характеристики будущих конструкций. Подход к построению наземных испытательных стендов, реализация которых началась в это же время, стал их теоретической базой. Этот список можно было бы расширить.

К началу 1978 года весь материал был собран, оставалось последнее — подготовить графический материал, выполнить редактирование, завершить оформление и, наконец, написать реферат. На это ушло еще около полугода. Наступил момент представления к защите.

Осенью 1978 года неожиданно умер К. Бушуев, он скончался в нашей 119–й поликлинике, сидя в кресле, ожидая результатов кардиологического анализа. Смерть наступила от неожиданного спазма сердца, хотя кардиограмма была удовлетворительной. Все мы, его соратники, члены команды «Союза» и «Аполлона», переживали эту утрату. Он был для нас больше чем просто начальник.

Жить можно по–разному и умирать тоже по–разному. Еще одна необычная смерть связана с этим периодом. В пятницу, жарким летним вечером 1978 года, когда я писал свой реферат, зазвонил телефон, и мне, как единственному оставшемуся в это время на работе, сообщили о том, что В. Кузьмин, заместитель начальника нашего отделения, застрелился.

Почти в одно время, в 1956 году, мы с ним пришли в ОКБ-1, хотя В. Кузьмин был на несколько лет старше меня. Виктор Петрович был очень способным инженером и талантливым организатором, а вскоре возглавил направление электроники в нашем отделе. К сожалению, постепенно он стал растрачивать свой талант и силы на второстепенные действия, к тому же все чаще и острее проявлялся алкоголизм. Попустительство начальства и какое?то сверхъестественное умение не допускать широкой огласки запоев привели его к трагическому концу. Жаль, сколько русских талантов сгубила водка, да и не только она…

В конце 70–х провели реорганизацию ВАКа, который перевели из «высшей школы» в подчинение Совмина СССР, завершив, так сказать, огосударствление науки. Последние инструкции ВАК, введенные его новым председателем Кирилловым–Угрюмовым, ужесточали всю процедуру подготовки, самой защиты и представления документов, особенно это относилось к докторским диссертациям.

В те времена соискатели мрачновато шутили по поводу двойной фамилии председателя: до утверждения твоей диссертации ВАКом он тебе — Угрюмов, и только после утверждения — Кириллов. Позднее мне тоже пришлось работать в одном из экспертных советов ВАКа и приложить руку к сложной процедуре утверждения кандидатских диссертаций. С докторскими диссертациями все было еще сложнее. Тогда, в 1979 году, все это мне пришлось пройти от начала и до конца, уже после защиты требовалось собрать еще одну книгу — дело, объемом около 250 страниц. Это — целая дополнительная «научная» работа. Все?таки самым сложным делом оказалась для меня подготовка и представление диссертации в ученый совет, утверждение официальных оппонентов и рассылка реферата.

В те годы докторский ученый совет НПО «Энергия» долгое время не работал, так как его долго не утверждал тот же ВАК из?за всяких формальностей. Поэтому пришлось идти в ЦНИИмаш — головной НИИ нашей ракетно–космической отрасли. Председателем этого ученого совета являлся директор института Ю. А. Мозжорин, но всеми делами ведал его заместитель B. C. Адуевский — энергичный и хваткий академик нашего времени, сделавший научную карьеру в области термогазодинамики и посвятивший последующие годы научно–административной работе. Как говорили, был он человеком В. Челомея, генерального конструктора ракетно–космических систем, в середине 60–х противопоставлявшего себя С. Королеву, успешно конкурировавшего с В. Мишиным и менее успешно — с В. Глушко. В силу сложных взаимоотношений между нашими предприятиями я был в какой?то мере вовлечен в эти противостояния. У нас, стыковщиков, были немалые заслуги, в том числе перед Челомеем: мы поставляли на его «Алмазы» («Салюты» 3 и 5) систему стыковки и стыковали к ним корабли «Союз». Тем не менее у него были свои интересы в этой области: дочерняя фирма В. Челомея КБ «Салют» разрабатывала систему стыковки для их собственного транспортного корабля. Поэтому В. Авдуевский очень осторожно отнесся к моей защите и тщательно ее обставлял, лично подбирая оппонентов. Среди них оказался главный конструктор Д. Козлов из Самары (тогда г. Куйбышев), воспитанник С. Королева. Позднее мне пришлось съездить туда, чтобы самому принять участие в подготовке отзыва на свою же диссертацию. Такова была обычная практика: если оппонент доверял соискателю и был очень (а иногда и не очень) занятым человеком, то заинтересованному лицу приходилось все делать самому: дело спасения утопающих — дело рук самих утопающих, как говорили классики. Но Козлов действительно был занятым человеком.