Тед Уильямс - Море серебрянного света

• Название: Море серебрянного света
• Автор: Тед Уильямс
• Жанр: Киберпанк

КОНЕЦ ВСЕЛЕННОЙ…

Иноземье — частная многомерная вселенная, сотворенная и контролируемая Братством Грааля, организацией, созданной самыми богатыми и безжалостными личностями в мире — рушится. Планы членов Братства стать бессмертными при помощи сети вдребезги разбиты чудовищным интеллектом, существующим и действующим в сети под именем "Иной", и еще более чудовищным человеком, называющим себя Джон Дред. Перехватив управление сетью у своего нанимателя, Феликса Жонглера, Дред сделал себя богом этой виртуальной вселенной и последовательно уничтожает все ее миры.

Жонглер, беспомощный и попавший в ловушку, вынужден заключить союз со своими врагами: Рени Сулавейо,!Ксаббу, Мартиной, Полем Джонасом и другими членами маленькой группы, вошедшей в Иноземье в попытке спасти маленьких детей, ставших пленниками виртуальной реальности. Но пока они пробиваются через лабиринт придуманных миров, стремясь достигнут настоящего сердца Иноземья, время неумолимо истекает.

Захваченные сверхъестественными и смертельными ландшафтами умирающей сети, отчаявшаяся группа стремится, несмотря на все уменьшающеюся вероятность, спасти детей, решить причудливые загадки Иноземья и вернуться в реальную жизнь.

Но задолго до того, как у них появится возможность вернуться в "настоящий" мир, он может исчезнуть! Ведь уничтожение вселенной Жонглера — только генеральная репетиция Джонни Дреда. Он задумал овладеть всеми гигантскими ресурсами холдинга Жонглера и вызвать разрушение всей Земли…

Предисловие переводчика.

К сожалению, я потерял надежду на редактирование, поэтому выкладываю перевод таким, какой он есть. Если, паче чаяния, редактура все-таки произойдет, я немедленно перевыложу книгу.09/12/2011

---

— Что-то? — сдержанно сказал Жонглер, но Сэм явственно расслышала гнев, бурливший под спокойной поверхностью.

Внезапно инстинкт подсказал ей, как должен себя чувствовать человек, вроде него, привыкший не зависеть ни от кого, вынужденный опираться на того, кого он считает слегка цивилизованным дикарем.

Сколько же ему лет? спросила себя Сэм и едва не содрогнулась. Двести, больше? Когда он родился, ее предки были рабами, или нет?

— Да, я чувствую… что-то, — сказал! Ксаббу. — Другого слова нет. Я говорю так не потому, что хочу запутать тебя. Это какое-то уплотнение, или, возможно, более активное движение, или далекое изменение того, что обычно здесь, или… что-то. Как призрак следа на песке, когда все остальное сдул ветер. Может быть тень. Но это там. Я иду туда и, думаю, Сэм идет со мной.

— Чертовски верно. — Кроме того, а что еще? Сидеть вечно в этом тумане и ждать у моря погоды? Ни Орландо, ни Рени так не делали.

Жонглер внимательно поглядел на! Ксаббу. На этот раз не надо было никакого инстинкта, чтобы понять его мысли. Он пытался понять, врет ли ему! Ксаббу, сошел ли он с ума или просто ошибается. Сэм знала, что никогда не пожалеет таких противных мужиков как Жонглер, но, конечно, он должен был подозревать всех и все. Он смотрел на мир уродливым и несчастным взором.

— Хорошо, веди. — Жонглер, даже голый, производил впечатление короля, даровавшего милость крестьянину. — Все лучше, чем сидеть здесь.

В ТРЕТИЙ раз Рени с трудом нашла путь назад. Было очень странно использовать еле волочащего ноги полоумного Рикардо Клемента как магнит, и еще более странно испытать чувство удовольствия и освобождения, увидев его сидящую фигуру посреди ничто.

А что, если бы он ушел? спросила она саму себя. Даже если бы я опять нашла его, это произошло бы в другом месте, которое! Ксаббу и Сэм, возможно, уже проверили. Тогда они бы принялись искать меня там, где я уже была…

Все это предполагало, что оба ее друга живы — что эта чертова сеть не засосала их и не переодела в кого-то другого. Она не могла позволить себе вообще думать об этой альтернативе.

И не могла позволить себе бесконечно блуждать в тумане. Не то, чтобы одно место отличалось от другого — бесшовная однообразная серость тянулась во все стороны над невидимой землей-полом, плоской как бильярдный стол; везде царствовали молчание и пустота. Она могла бы оставаться на месте, могла идти, везде одно и то же.

Было бы преувеличением сказать, что Клемент обрадовался, увидев ее — он слегка приподнял голову — но безусловно он понял, что она вернулась: его глаза следила за ней, и, после того как она уселась в нескольких метрах от него, он слегка подвинулся, как бы указывая на место между ними — место, на котором в другом мире можно бы разжечь костер.

За костер Рени отдала бы свою руку. И еще ногу и, возможно, другие органы за! Ксаббу и Сэм, сидевших вокруг костра вместе с ней.

Я не должна думать о том, как мало нас осталось — не надо испытывать судьбу. Лучше смотреть на то, что осталось. Я. И… этот…

Рикардо Клемент смотрел на нее так тихо и спокойно, что казался картиной в музее. И у нее даже в мыслях не было, что картина может заговорить.

— Кто… ты? — спросил Клемент.

Рени вздрогнула от неожиданности; ей понадобилось несколько мгновений, чтобы ответить. — Кто я? — Говорить было трудно: она охрипла, непрерывно зовя товарищей. — Что ты имеешь в виду? Я женщина. Африканская женщина. Я та, кому ты и твои богатые друзья… сделали больно. — У нее не было слов, чтобы объяснить свои чувства к Стивену, и беспомощность последних часов сделали их еще хуже, чем обычно.

Клемент продолжал глядеть. В его глазах что-то шевельнулось, но очень-очень глубоко. — Это… длинное имя, — наконец сказал он. — Кажется… очень длинное.

— Имя? — Боже праведный, подумала она, эта Церемония по-настоящему выжгла ему мозги. Или нет? — Это не мое имя, это то, кто я… — Она остановилась и глубоко вздохнула. — Мое имя…? — Она не очень-то хотела говорить его, хотя давным давно отказалась от анонимности. Что-то с ним происходило, что-то неприятное, неправильное, не подходящее для детской невинности поврежденного мозга. Не означает ли это внезапное оживление, что старый Рикардо Клемент возвращается на поверхность, или, быть может, новая версия старого негодяя учится пользоваться своими возможностями?

— Меня зовут Рени, — наконец сказала она.

Клемент не ответил, но по-прежнему не отрывал от нее глаз, как если бы формировал визуальное изображение, подходящее к новообретенному имени.

Рени вздохнула. Этот полоумный — самая маленькая из всех ее проблем. Она в пустоте уже полдня — и ничего не изменилось. Она кричала до тех пор, пока не охрипла, сделала дюжину маленьких кругов, ничего. Здесь не было ничего, что можно было бы назвать землей, никаких ориентиров, ни направленного света, ни звуков, кроме тех, которых она производила сам. Но если я останусь здесь, здесьи умру. Или сердце Стивена наконец не выдержит и он умрет на больничной кровати, и тогда все, что я делаю, окажется бесполезным. Даже через этот бесконечный полупрозрачный туман она видела дорогое лицо Стивена, дорогое и ужасное — невидящие глаза, пепельная кожа, отвисшая челюсть с аппаратом для искусственного дыхания. Высохший, свернувшийся калачиком. Как рыба, вытащенная из воды и брошенная в грязь. О Боже, дай мне увидеть его другим!

Но если она не может ничего сделать, что она за человек? Рени до сих пор не понимал, как она очутилась в ничто, где нельзя было ничего делать, даже существовать. Но разве есть из чего выбирать? У нее нет ничего, кроме зажигалки, да и та, хотя Рени несколько раз пыталась открыть проход, оставалась разочаровающе инертной, как и раньше.

— Где… это… место? — спросил Клемент.

Рени крепко выругалась, про себя, потом решила, что заслужила это маленькое удовольствие, и выругалась вслух. Похоже ей надо быть готовой в таким вот неожиданным замечаниям, да.

— Не знаю. Я не знаю ничего. Жонглер уже сказал, что мы не в сети, и это… это больше не сеть. Мне кажется, он прав. — Она посмотрела на него. — Ты ничего не понял, верно?

— Длинное имя. Имена мест… если их говорить… обычно не такие длинные.

Она вздохнула и покачала головой. Рени начала думать, что он нравился ей намного больше, когда мог говорить только "Я Рикардо Клемент".

Рени вернулась к самой насущной проблеме — что делать в нигде — и провела молчаливые четверть часа вспоминая все, что случилось с того мгновения, когда она в последний раз была с! Ксаббу и другими, но не смогла найти ничего, что помогло бы ей сформулировать теорию, как они разделились. Скользкая серость вокруг выглядела очень похожей на серебряные облака, окружавшие гору, но невозможно было понять, куда исчезла гора и ее товарищи. Она заснула, а потом проснулась в этом мире. Быть может причина всего этот странный сон? Она попыталась припомнить детали, обрушившийся на нее хаос, долгую темноту, ободряющее появление эфемерных призраков, но все казалось смутным и далеким, и в любом случае ничего не объясняло.

Да, головоломка. Вроде замкнутой комнаты наоборот, как в загадочных историях — но не как войти в закрытую на замок комнату, а как выйти из никуда в куда-то… куда угодно.

А у нее есть только клочки одежды, сделанные из костюма Орландо и зажигалка. И зажигалка не хочет открывать ворота, хотя именно для этого и предназначена. Быть может можно ее использовать как-нибудь иначе?

Если бы у меня была сигарета, я бы ее зажгла, угрюмо подумала она.

И тут ей пришла в голову внезапная мысль. Бледная пустота вокруг, неестественная и вероятно бесконечная — не может ли это быть Белым Океаном, о котором говорили Пол Джонас и другие? Сетевые дети говорили о нем, как о таинственном месте, которое надо пересечь, чтобы добраться до Земли Обетованной. Не означает ли это, что по ту сторону пустоты что-то есть? Ободряющая мысль. Но даже если это правда, у нее нет никаких мыслей, как туда попасть.

Она вытащила зажигалку, лежавшую между грудями, и подняла ее вверх. Прежде чем уйти из Дома, она,!Ксаббу и Мартина провели много времени, изучая ее, и все таки узнали не слишком много о ее настоящих возможностях — как если бы инопланетяне обнаружили автомобиль и, после многих экспериментов и ошибок, научились включать поворотные огни.

Дальнейшие эксперименты многому научили ее, и, быть может, это и есть выход из нынешней дилеммы, но осмелится ли она рискнуть? Поначалу она смеялась над опасениями Жонглера — главным образом из-за ненависти к этому человеку. Но когда из зажигалки донесся мурлыкающий голос Дреда — шепчущий из того, что давило ее кожу несколькими мгновениями раньше — она почувствовала себя так, как если по ней поползли жуки. Стоит ли ей рисковать и объявлять о себе, используя коммуникатор, встроенный в устройство? Единственным человеком, помимо Дреда, обладавшим таким же устройством, была Мартина, а она, судя по всему, вовсе не в том положении, чтобы помочь кому бы то ни было.