Олег Волховский - Люди огня

• Название: Люди огня
• Автор: Олег Волховский
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07524-0

Апостолом быть трудно. Особенно во время второго пришествия Христа, который на этот раз, как и обещал, принес людям не мир, но меч. Пылают города и нивы. Армия Господа Эммануила покоряет государства и материки, при помощи танков и божественных чудес создавая глобальную светлую империю и беспощадно подавляя всякое сопротивление. Важную роль в грядущем торжестве истины играют сподвижники Господа, апостолы, в число которых входит русский программист Петр Болотов Они все время на острие атаки, они ходят по лезвию бритвы, выполняя опасные задания в тылу врага, зачастую они смертельно рискуют — но самое страшное в их жизни не это, а мучительные сомнения в том, что их Учитель действительно тот, за кого выдает себя…

---

— Сюда! — крикнул Жан, и люди бросились за братом Франциском.

Пропустив мирян, за ним последовали святые.

Рыцари были последними, кто воспользовался этим даром. Жан — последним из рыцарей. Олег и я оставались с ним до конца.

До Эммануилова войска было несколько шагов, когда мы спустились на дно океана, в этот чудесный водный коридор. Я услышал гул воды: стены сомкнулись за нашими спинами, не пропустив больше никого.

Мы пошли медленнее, увязая в морском иле, спотыкаясь о бывшие когда-то подводными камни, губки и кораллы. Я оцарапал руку об один такой коралл, огромный белый и ветвистый, напоминавший дерево из спрессованной соли, но не расстроился, а рассмеялся, и Хуан де ля Крус улыбнулся мне в ответ.

— Нам это не снится? — с сомнением поинтересовался я.

Он покачал головой.

Мне снова было легко. Несотворенный Свет затопил меня с новой силой. Наверное, если бы перед нами не раскрылись воды Атлантического океана, я бы уже был там, в Ночи Духа, сомневаясь в Боге, Свете и собственных воспоминаниях, погрузившись в страхи, отчаяние и богооставленность.

Стены воды поднимались все выше. Там, как в гигантском аквариуме плавали рыбы: пестрые коралловые обитательницы, похожие на бабочек, удивленно смотрели на нас сверху вниз, и серебрились верткие стайки анчоусов, и медленно и пугающе плыли электрические скаты, напоминавшие воздушных змеев. Вдруг я увидел акулу. Она неслась на огромной скорости прямо к водной стене, и я отступил на шаг, уже представляя ее окровавленное тело, пробившее похожую на стеклянную стену и разбитое о камни дна. Но в последний момент она повернулась, словно ее что-то остановило, и поплыла назад.

Становилось темнее. Хорошо, что кто-то прихватил свечи. Они были розданы и зажжены. И две зеркальных стены отразили огни и умножили их до бесконечности. Мы словно парили между двух млечных путей.

По узкому проходу в ряд могли пройти человека четыре, а верхние части стен терялись где-то в вышине и уже не были видны, и небо превратилось в узкую полоску.

Мы ночевали здесь же, на влажной земле, и вновь отправлялись в путь. И водные стены не трогали нас и указывали дорогу, огибая подводные горы, проходя таинственными ущельями, где никогда не ступала нога человека.

У нас не было запаса воды (кто мог подумать!), но почти не хотелось пить. Мы шли в золотом сиянии свечей и молитв. И я поверил в сорок дней Христа в пустыне и пост Будды, на одном рисовом зернышке в день.

Наконец земля начала подниматься, и вскоре далеко вверху мы увидели звезды, уже забытые за долгие месяцы беззвездных ночей. Их было видно несколько дней, в любое время суток, как со дна колодца. А потом впереди замаячил свет. Воды рядом с нами из черных постепенно превратились в темно-зеленые, а потом бирюзовые, и мы, уже обессиленные долгим походом, вышли на берег и упали на прибрежный песок.

И тогда пошел дождь. Золотые струи, освещенные солнцем. Мы ловили его горстями и пили сияющую воду, сладкую, как вино.

Я умылся дождем и посмотрел на небо. Яркая, как во сне, весенняя лазурь. А вдали, на западе, небеса пронзал золотистый пик в кольце белого облака.

— Где мы? — спросил я у небесной лазури.

— Это Авалон, Пьер, — ответил за нее Жан.

ГЛАВА 7

Был вечер. Солнце падало за невообразимо огромную гору в центре острова, а перед нами, над океаном, небо было уже темно-синим с первыми звездами, огромными, как в горах.

Мы наконец выспались и напились воды из источника шагах в двадцати от берега. Сил прибавилось, несмотря на голод. Я с тоской посмотрел на леса, покрывавшие остров, и подумал, что там, наверное, много дичи. Несколько месяцев без мяса.

Было тепло. Мы лежали прямо на траве и смотрели в небо. И оно смотрело на нас тысячей глаз Всевышнего.

— Завтра пойдем в глубь острова, — сказал Жан. — Там есть сады. Наберем яблок.

— Ты здесь уже был?

— Да. Мы отвезли сюда Грааль. Еще три года назад. Но тогда у меня была яхта.

Ночное небо было таким великолепным, что я мог объяснить это только изменением восприятия. Изливающаяся на меня любовь переливалась в мир, освещая всё и вся.

Меня разбудило пение птиц. Было очень рано, часов пять, но спать не хотелось совершенно. Над океаном вставал рассвет, подобный органному концерту Баха: вечное восхождение от прекрасного к еще более прекрасному. А на западе золотом зажглась огромная гора, пронзившая небо.

Я не был первым проснувшимся. Жан и Белозерский шли ко мне, держа в руках здоровенные корзины.

— Что бы мы делали без Терезы из Авилы! — сказал Жан. — Она у нас святая домовитая, — он кивнул на корзины. — Послала за едой. Составишь компанию?

— Сейчас.

Когда я умывался у ручья, соседние заросли зашевелились, и из них вышел олененок и ткнулся носом мне в бок. Я вспомнил свои мечты о местной дичи и том, что из нее можно приготовить. Вот она дичь, пожалуйста! Только дичь, которая тычется носом, обнюхивает тебя и пытается лизнуть — уже не дичь.

— Пост, Пьер! — крикнул мне Жан. — Пост сейчас.

— Какой пост, государь?

— Как какой? Рождественский!

А ведь и правда приближалось Рождество.

То, как легко удалось убедить поститься такую мясную душу, как я, тоже, вероятно, объяснялось моим аномальным состоянием.

Мы шли в глубь острова. Светлые леса сменились садами. Яблони и вишни в цвету. Легкий ветер срывает и вихрями закручивает лепестки.

— Здесь весна, государь, — сказал я. — Какие яблоки!

— Пойдем. Подойдем поближе.

Тяжелые ветви склонялись к земле. И за покровом цветов сияла золотистая кожица спелых яблок. Деревья одновременно цвели и плодоносили.

Я подумал, нет ли сюда выхода с пещерных небес Гэ Хуна. Все народы представляют себе рай очень похоже, как все мистики достигают одних и тех же состояний. Мистическое озарение, нисхождение благодати, самадхи, сатори — их описания удивительно похожи, если только очередной мистик не находится в плену своих религиозных догм и не подгоняет под них собственные впечатления.

Я пришел сюда как христианин с христианскими рыцарями и святыми. Но здесь только запад мира. Я никогда не мог поверить в то, что я прав, а все остальные неправы. Не собрались ли сейчас праведники востока где-нибудь на островах блаженных Пэнлай?

Жан стоял, опираясь на ствол яблони. Несколько лепестков запутались в волосах. Он улыбнулся.

— Бери, Пьер! Я наследник этой земли. Все же не совсем я Иоанн Безземельный!

Я набрал корзину и позволил себе попробовать золотистое яблоко. Классно!

Олег последовал моему примеру.

— Дарует бессмертие? — спросил я.

— Ты прекрасно знаешь, что дарует бессмертие.

— Ты видел Несотворенный Свет?

— Да, когда я был здесь впервые. А потом Ночь Духа, совпавшая с триумфом Антихриста. Я смог пройти через нее только потому, что должен был это сделать.

— Ночь Духа? После этого? — я окинул глазами сад.

— Пьер, то, что происходит сейчас в твоей душе, не больше ли того, что тебя окружает?

— Да.

— И очень скоро ты сочтешь, что все это тебе приснилось, и будешь объяснять Бога самовнушением и играми подсознания, если только Господь не явится нам раньше. Со мной было несколько иначе: Авалон казался мне потерянным навсегда, Грааль более недостижимым, а я сам бесконечно недостойным того и другого.

Перед нами раскрылась долина, заросшая белыми лилиями. Мы шли по пояс в цветах к склону холма, розовому от цветущего миндаля. Синее небо, пронзенное золотой горой, и симфония ароматов. Мы набрали орехов и поднялись на холм.

В долине, посреди цветущих лугов и миндаля, словно кристалл в чудесной оправе, рвалась к небу стеклянная башня, сияя, как Несотворенный Свет внутри меня.

— Пьер, Олег! — Жан отдал нам свою корзину. — Донесете? Я должен войти туда. Один.

Мы возвращались к побережью. Здесь уже раскинулся огромный лагерь наших спутников: тысячи палаток в зеленой долине у кромки вод. В наших корзинах покачивались букеты лилий и ветки цветущего миндаля для наших хозяек: святой Терезы Авильской и святой Клары.

Тут до меня внезапно дошло, что миндаль пахнет синильной кислотой. Я замер на месте. Почему только сейчас? И почему так слабо? Не отвращение и боль, как на мессианском пиру Эммануила, — просто знание.

— Петр, что с тобой? — спросил Олег.

— Миндаль пахнет смертью. Синильная кислота. Мы отравили ею людей в Бет-Гуврине. А я не вспомнил. Я только сейчас понял, что это за запах.

Олег улыбнулся.

— Так радуйся! Значит, стерлось. Значит, прощено.

В Земном Раю Данте текут две реки: Лета, воды которой дарят забвение греховных поступков, и Эвноя, воскрешающая память о добрых делах. Я словно испил воды из Леты и перешел Эвною.

В лагере нас ждали. Святая Клара поставила перед нами корзину земляники — здесь были не только яблоки. Я вспомнил фразу святого Франциска о том, что лик святой Клары подобен луне, и улыбнулся. Трудно говорить о красоте святых: когда Несотворенный Свет сияет в каждой черточке, черты лица уже ничего не значат.