Алексей Котрунцев - Последний грех

• Название: Последний грех
• Автор: Алексей Котрунцев
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Боевик

Ветхозаветное «око за око» даже по прошествии двух тысячелетий после событий на Голгофе никто не отменял. Жертва редко становится палачом. Еще реже судьей. Жертва же педофила об этом даже не помышляет. Опять же в силу возраста. И все же…

Педофилия — раковая опухоль современного общества, и если общество не может вылечить ее терапией, то без хирургии, увы, не обойтись. Иначе, такое общество просто обречено.

---

— А-а-а!

Обхватив голову, он рванулся прочь. Боль выжигала мысль: «Мальчишка пришел к тебе мстить!» Порыв во спасенье соединился с чужим: удар в спину, ноги занесло, тело полетело вниз. Марк вскрикнул, а на спину уже приземлился гость. Схватив за горло, с силой начал сжимать его стальной хваткой. Сопротивляться Шапиро не мог, удушье растворяло силы. Сознание, тонувшее в темных кругах, выдало последнюю мысль: «Марик, он пришел за твоей жизнью».

* * *

Пробуждение, если это вообще можно было назвать таковым, было ужасно. Его распяли. Веревками, как скотину на бойне, грубо и жестоко растянули за конечности. Обездвиженный, Марк чувствовал, как страх кормит его терпким ядом. Подогреваемый неизвестностью, он рос в нем, увеличивался до неимоверных размеров. Визитер тем временем деловито ходил по квартире, перешагивал через его тело и что-то мастерил у газовой плиты. Заметив, что Марк очнулся, многозначительно обнадежил.

— Очухались?! Тогда потерпите — уже скоро.

Что означало это скоро, Шапиро понимать отказывался. И эта неопределенность пугала еще больше. Но гость не врал, приготовления, действительно, были завершены. Просто их теченье Марк благополучно пропустил.

Потеряв сознание, сопротивляться он уже не мог. Душитель отпустил тщедушное тело и брезгливо кинул на пол. Стянув одежду, перевернул жертву на живот и обмотал руки веревкой — нейлон сразу утонул в бледной коже. Другой конец Макс привязал к батарее — так, что казалось, будто нагой пленник тащит ее на себя. Веревкой прикрепил лодыжки — одну к дверному косяку, другую к стальной трубе в углу. Конечно, труба была не слишком толстой, но другой точки крепления все равно не было. Оглядев работу, Макс удовлетворенно хмыкнул — пленник был обездвижен. Напоминая перевернутую букву Y, Шапиро даже, если б и захотел, сопротивляться не мог. Как штрих, он добавил полоску скотча. Теперь можно было не спешить: очнувшись, пленник был лишь безмолвным зрителем. И не более.

Старые видеокассеты лежали там же, где и раньше — в зале, в тумбе под телевизором. Убористым подчерком на корешках были выведены названия. Последняя в стопке лежала та самая — «Том и Джерри». Загрузив ее в плеер, он прибавил громкость. Рык льва, мелодия заставки, звуки погони — они будили воспоминания. Макс продолжал…

Слесарные шпильки, принесенные в сумке, соединялись между собой гильзой. Заточенный с одного конца, метровый прут из них вышел вполне устойчивым. Макс положил его острием на конфорку и зажег пламя. Голубые язычки с жадностью принялись лизать стальное жало. Молотка, правда, он не захватил — рассчитывал найти его на месте. Так и вышло: инструмент валялся в кладовке, в большой кипе газет.

С треснутой ручкой, доверия он не внушал, но другого все равно не было. Макс оценивающе повертел его в руках и подошел к пленнику. Схватив за клок волос, грубо приподнял голову и заглянул в глаза. Страх. Всепоглощающий ужас был написан в них.

— Ты думаешь, я убью тебя этим?! — Он показал ему молоток. — Не-ет! Все будет гораздо интересней.

Слова, а еще больше недосказанность, ужасали. Марк что-то замычал, но скотч не давал возможности разобрать что. Но слова были излишни, во влажных глазах читалась мольба. Шапиро просил о пощаде. Гость хмыкнул — голубая бездна была непроницаема. Пальцы разжались, голова пленника безвольно свесилась вниз.

Смотреть на раскаленную сталь было куда приятнее. Прогревшись, прут источал завораживающее свечение — яркое, оранжево-красного оттенка. Держать его более не имело смысла, прут итак раскалился до предела. Но он не торопился — смотрел и думал. Потом опять подошел к Марку, наклонился и тихо прошептал на ухо.

— Марк Сигизмундович, нам пора. Надеюсь, там без работы вы тоже не останетесь. Карпычу привет передавайте.

* * *

Танцор замычал и дернулся, но скотч и веревки свели потуги на нет. Подавляя, и без того обреченное, сопротивление, палач наступил ему на ягодицы. Марк крякнул, выгнулся и замер. Обездвиженный, теперь он мог лишь слушать и ждать. Но звуки полного представления не давали. Скорее вносили еще больше сумятицы: шаги, мелодии мультфильма, громыханье, упавшей рядом, металлической воронки. Последнее озадачило. Краем глаза он видел, как руки в перчатках подняли ее, и сразу почувствовал прикосновение. Грубо, влезая в анус, воронка рвала его сфинктер. Он опять замычал и истошно задергался, но безрезультатно. От бессилия и страха Марк заплакал. Слеза, за ней еще одна, будто крысы с тонувшего корабля, они побежали по морщинистым щекам. Осознав конец, приговоренный оплакивал себя.

Раскаленный до предела, прут дышал жаром. Макс поднял его и посмотрел на свет. Острие быстро остывало, но сам стержень не спешил терять багрянец. Пора. Он поднес прут к воронке, вставил и с силой ударил по нему молотком. Железо мгновенно влетело в плоть. Вторжение! Крик! Душераздирающий вопль! Тысячи, нет — миллионы, миллиарды раскаленных игл вонзились в тело Марка. Они жгли, разрывали и убивали. Жестоко, беспощадно, неумолимо. Но игла была одна. Острая и горячая — она упрямо лезла вперед, в его хрупкое немолодое тело. Обезумев, танцор зашелся в конвульсиях. В крике, подобного которому, Макс не слышал даже там, в подземелье. Скотч уже не мешал, а придавал особое звучание. Приговоренный выл, орал и кричал на все тональности, подвластные человеческому тембру. А, может, и нечеловеческому.

Бить еще раз Макс не спешил. Смотрел. Внимательно наблюдал, как вытянулось в струнку пластичное тело, как напряглись в диком порыве мышцы и, градины пота покрыли сыпью дряблую кожу. Он все это видел. И ждал. Боль, испытываемая Марком, заставляло трепетать его тело, как в лихорадке. Хаотично дергаясь, нейлоновые путы уже казались не прочными оковами, а скорее — тонкими нитями. Палач даже засомневался, выдержат ли?! Опасаясь, ударил еще раз. Нечеловеческий, с новой силой, вопль врезал по перепонкам и теперь не прекращался ни на мгновенье. Марк орал, как заживо пожираемый гиенами, койот и выл, как сирена пожарной машины. Вздутые на горле, вены. Красные от лопнувших сосудов, белки. Игравшие взрывами напряжения, мышцы. Смерть щедро ласкала болью.

Сохранять хладнокровие, даже тысячу раз проделав это в мыслях, было непросто. Распятый и страдающий, это был уже не Марк, это было существо, отчаянно боровшееся за жизнь. Лопни одна из оков — все пошло бы прахом. Несмотря на физическое превосходство, тяга к жизни и напор не оставили бы шансов на достойный финал. И дразнить судьбу не стоило. Удар! Опять удар! Прут неумолимо лез вглубь. Марк еще кричал, но боль вместе с телом рушила и сознание. Он выпадал из реальности, временами оказываясь в пропасти, летел вниз. На дне его уже ждали. Старуха с косой, ангелы ада, демоны — люди придумали им много имен. И, если смерть избавляла от боли, то боль, по замыслу палача, несла очищение. Макс ударил вновь, крика уже не было, только тело продолжало трепетать. Стащив с прута воронку, ногой ткнул в железный обрубок. Вот и все! Игла исчезла, казнь свершилась.

Если бы не звуки мультфильма от наступившей тишины можно было сойти с ума. Но там, на экране кто-то бегал, кричал и суетился. Макс подобрал оброненную сигарету, вставил в рот и попробовал закурить. Пальцы тряслись, губы — тоже. Глубокие затяжки облечения не приносили, дым проходил мимо. Его тело — оно дрожало почти также, как секунду назад умиравшее. Макс разжал кисть, молоток брякнулся на пол. Коснувшись стены, спиной сполз вниз и закрыл глаза. Нервы предательски сдавали. Он затянулся, сигарета уже догорала, пришлось плюнуть. Новый вздох принес запах. Тошнотворный запах жаренной плоти, вытекавших фекалий и еще чего-то необъяснимого, но ужасно пугающего. Цивилизация лишила людей этого запаха, но любой зверь знал его. Дикие твари дышали им без передышки. То пахла смерть. Ее вонь, испускаемая агонией, отпугивала одних и привлекала других. Делила существ на хищников и жертв. Расписывала — кому убивать, а кому — быть убитым.

Диллема разрезала сознание: «Кем же быть мне?»

Много лет назад Максим не сомневался, что — вторым. Он был слаб и беззащитен. Шкура жертвы, казалось, навечно, прилипла к его тщедушному телу. Он существовал, мучился и страдал, но сделать что-либо был не в силах. Жизнь была невыносима.

Сейчас все было по-другому. Сейчас уже он заставлял людей страдать, мучиться и умирать. И уже он кромсал и дырявил некогда неуязвимую шкуру хищников.

«Так стал ли я — хищником?»

Ответ был неочевиден. И противоречив. Хотелось верить, что нет.

«Тогда кто? Судья?! … может быть».

И опять сомнения.

«Но есть ли у меня право?»

Находясь возле казненного им человека, уверенности в этом Макс уже не испытывал. Сейчас ему просто хотелось бежать. Встать, открыть дверь и рвануть отсюда, сломя голову и не разбирая дороги. И все-таки…

Квартиру он покинул нескоро — тщательно избавлялся от улик. Преодолевая отвращение, тряпкой обтер мертвое тело и освободил его от оков. Следы от веревок все же остались. Но в остальном Марк был, как живой. Вены его скрылись, мышцы расслабились, а лицо приняло выражение умиротворенности. Казалось, он просто спит: спокойно и безмятежно, словно грешник, получивший отпущение. Облачив его в шелковый халат, Макс дотащил труп до кровати и укрыл одеялом.