Итоги Итоги - Итоги № 51 (2011)

• Название: Итоги № 51 (2011)
• Автор: Итоги Итоги
• Жанр: Публицистика

---

— История периода бурного дорожного строительства в Тюмени. Гражданин направляется в аэропорт и спрашивает таксиста: «А что за маршрут ты выбрал, уважаемый? Никогда раньше этими закоулками не ездил». Водитель отвечает: «Единственная нераскопанная улица в городе. Только никому не говорите. Собянин узнает — и ее перероет…»

— Теперь понятно, что ждет Москву!

— Я же сказал: все лишь начинается…

Андрей Ванденко

Кирилл Дыбский

 

Нарисуем полетим / Общество и наука / Exclusive

 

Владимир Пирожков — первый русский, который сделал карьеру автомобильного дизайнера на Западе, пробившись на высокие должности в концернах Citroen и Toyota. Впрочем, мы встретились с ним не в Европе и не в Японии, а в Москве, куда Владимир вернулся несколько лет назад. Гуру стилуса не скрывает: это решение далось нелегко, но желания творить в своем Отечестве не отбило.

— Владимир, как вообще получилось, что вы стали дизайнером? Не то чтобы традиционный выбор для советского школьника...

— Ну, у советских школьников было много небанальных вариантов карьеры. Я полюбил это дело, еще когда был совсем маленьким и ходил в третий класс. Но где рисовать? В тетрадях? За наброски на последних страницах я регулярно получал нагоняй: места для примеров и упражнений не хватало. Потом взялся за парту. У нас они были простые, знаете, с толстым слоем голубой краски — чернила от ручки въедались так, что не сотрешь никакой резинкой. За это меня тоже наказывали, но что поделать. Оттирал.

Как и всех тогдашних мальчишек, меня в первую очередь вдохновляли машины. Только вот в Тольятти, где прошло мое детство, кроме «Жигулей», автомобилей не было — как нет, к примеру, «Ниссанов» в Toyota City. А рисовать сплошь «копейки» да «шестерки» неинтересно, они же все одинаковые. И вдруг ледоколом в ту мою жизнь входит буклет под названием «Америка». Был такой пропагандистский журнал, а к этому номеру как раз прилагался каталог тогдашних моделей машин с характеристиками и ценами. Я когда это увидел, испытал настоящий шок. Поражало все: размеры, цвета... Никогда раньше не думал, что огромный пикап может быть доступен простому рабочему, а из ценника именно это и следовало. Так я начал рисовать сначала американские машины из буклета, а потом — любые иномарки, которые удавалось подсмотреть на картинках у знакомых.

В те годы я работал только ручкой, а она не стирается. Если ошибся, все начинаешь по новой, а ошибаться так не хочется! У тебя получается красивая машина, и вдруг на колесе срубаешься — обидно. И все же я научился рисовать правильно с первого раза. Потом уже узнал, что все автомобильные дизайнеры в мире давно работают именно ручкой, а не карандашом с ластиком. Есть талант — значит, и переделывать ни к чему, а если нет, то и катись на все четыре стороны. За границей, впрочем, еще и фломастеры используют, а у нас даже в пору моего студенчества маркеров не было, и мы рисовали аэрографами — на Западе так не заморачивались.

— Вопросом, куда пойти учиться, наверное, не мучались? Знали, чего хотели?

— Поступить в Свердловский архитектурный институт меня надоумил друг нашей семьи Марк Васильевич Демидовцев — в те годы главный дизайнер Волжского автозавода. Пришел как-то в гости, увидел мои «работы» и подкинул идею, что рисовать машины можно и профессионально.

— Говорят, вы, будучи студентом, «просто» написали Луиджи Колани и «просто» поехали на стажировку в Швейцарию...

— Да уж, проще некуда. Для этого потребовалось овладеть технологией, которая сейчас называется менеджмент, а тогда звалась «поди и достань». Мы с моим тогдашним другом Сергеем Стрельцовым увидели в «Комсомольской правде» фото Луиджи Колани на фоне белоснежного Chevrolet Corvette и решили: вот это круто, вот это люди живут! Идея поехать на стажировку казалась нереальной, но как-то во время ее обсуждения я сказал: «Были же у Леонардо да Винчи ученики, которые помогали мастеру за тарелку супа. Чем мы хуже? Тем более что в Швейцарии тепло и можно, наверное, спать под открытым небом».

Мой английский в ту пору ограничивался фразами вроде Тhis is a table, пришлось идти к преподавателю. Тот тоже было заявил, что в эпистолярном жанре не силен, но все-таки втроем мы смогли сочинить подходящий текст письма. Следующая проблема — где раздобыть почтовый адрес. Самое логичное — попросить кого-нибудь взять у мастера визитку на автосалоне (поспрашивав знакомых, мы выяснили, что крупнейшее мероприятие проходит в Женеве). Я обратился к Демидовцеву. Оказалось, что даже у Марка Васильевича подобные командировки случаются раз в пятилетку, но нам повезло: в тот год он съездил в Женеву, разыскал там Колани и узнал адрес. Так мы и отправили письмо с обратным адресом «Свердловск, Главпочтамт, до востребования». Через шесть месяцев приходит ответная телеграмма: «Владимир, Сергей, приглашаю вас на стажировку на два месяца». И подпись — Луиджи Колани. Вот вам и «просто»!

— Уехать из закрытой страны оказалось так же легко?

— Чтобы уехать из Свердловска, нужно было получить выездную визу, и мы стали собирать документы. Для начала выбили справку от института, подтверждающую, что Владимир и Сергей из телеграммы — это и правда мы, но в свердловском ОВИРе все равно отказали. Искать правду мы со Стрельцовым отправились в Москву. Обошли и МИД, и Министерство образования СССР — везде отказ. Шесть месяцев мотались по кабинетам, пока какой-то чиновник не сжалился: «Мне ваша история нравится, приходите завтра по этому адресу».

Сейчас на том месте, напротив высотки МИДа, стоит Смоленский пассаж. А тогда — дурацкое зеленое здание с одной дверью. Никакой таблички, только адрес. Открываем дверь и видим длинный коридор, за которым еще две двери: на одной написано «Франция», на другой — «Швейцария». Без шуток, буквально окно в Париж. Заходим в нужную дверь — стоит стол с двумя телефонами, сидит мужчина в костюме и больше ничего. Совершенно кагэбэшный кабинет, разве что лампой в лицо не светят. Мы представляемся, он в ответ только короткое: «Да-да, знаю» — и протягивает два дипломатических паспорта.

— А откуда взялись деньги на поездку?

— Мы же студенты, у нас стипендия — целых 53 рубля в месяц! Вот только у валютчиков тогда был курс 15 рублей за доллар, накопленных денег хватило только, чтобы купить по пять долларов на брата. Вернулись в Свердловск — обратились за помощью к ректору. Он от такой наглости опешил, а увидев, что у нас уже есть и приглашение, и паспорта, опешил еще больше. Но помог: купил за счет института два билета в один конец.

Прилетаем в Цюрих — а там другой мир: стеклянные двери с фотоэлементами, резиновый пол... Десяти долларов, чтобы добраться до студии Колани в Берне, естественно, не хватило — мы могли обменять их на семь франков, а билет стоил 56. К тому же от валютчиков мы знали, что автостоп тут не практикуют: в Швейцарии люди машины покупают не для того, чтобы всяких проходимцев возить. А у нас с собой еще и связки дизайнерских работ, сделанных аэрографом. После всех московских мытарств сдаваться не хотелось — готовы были пешком идти. Невероятно, но в тот день в отделении «Аэрофлота» в цюрихском аэропорту мы встретили сотрудника советского торгпредства, который только что на автобусе привез из Берна нашу футбольную команду и собирался обратно. По такому маршруту он ездил раз в год — вот это повезло!

— Колани вас дождался?

— Нет. Представляете, пока шла ответная телеграмма да пока мы собирали все документы, великий мастер биодизайна о нас попросту забыл. Мы показали ему его же ответ — он опять в отказ: такую бумагу и подделать можно. Но мы твердо стояли на своем — а что делать, когда нет обратного билета? В конце концов Колани сдался, и мы остались. Начали работать, потихоньку оба зацепились в Европе... Все пошло-поехало.

— Русским дизайнерам там были рады?

— В то время да. Сразу после перестройки была мода на все русское. От меня ждали нового видения в дизайне, и происхождение здесь скорее помогало. Сейчас принято иметь в команде людей разных национальностей, разных культур, а тогда этот тренд только зарождался. Думаю, мне действительно повезло приехать в Европу в правильный момент. По большому счету я стал первым русским автомобильным дизайнером с мировым именем. До меня был разве что Лапин, нарисовавший в конце 60-х оригинальный Porsche 911, от которого все до сих пор сходят с ума. Но он родом из Прибалтики и большую часть жизни провел в Европе. Так что из советских людей я первый. Сейчас молодым ребятам из России пробиться труднее. Уехать на Запад проще, но найти там себя гораздо сложнее. В каждом автоконцерне уже можно встретить русского, места заняты. Так что повторюсь: мне просто повезло, и не раз.