Елена Арсеньева - Страсть Северной Мессалины

• Название: Страсть Северной Мессалины
• Автор: Елена Арсеньева
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-43985-0

Ее называли Северной Мессалиной, упрекали в распутстве, злословили за ее спиной. Но никто не знал, сколь несчастной была императрица Екатерина, которую потомки назовут Великой.

Сколько ночей провела она без сна, чувствуя себя униженной и одинокой, как мечтала о любви.

И эта любовь придет к ней уже в зрелом возрасте – красавец Александр Ланской навсегда покорит сердце Северной Мессалины, она станет для него и любовницей, и матерью, и наставницей в науке любви, которую он станет постигать со всем пылом и азартом молодости.

Ах, кабы знать, какая страшная участь ожидает ее Сашеньку, какую боль он ей невольно причинит…

---

Почему-то упоминание о жене Петра воодушевило – настолько, что он ринулся в ее опочивальню просто-таки сломя голову. Насилу Салтыков и Нарышкин удержали его – выпить на посошок. В бокал была влита щедрая порция снотворного.

О, эти два господина были истинными подмастерьями лукавого! А впрочем, их вела святая цель – защита чести женщины, которую Салтыков любил, а Нарышкин романтически обожал. Ради нее приятели были готовы на все!

Между тем Екатерина еще накануне была приготовлена письмом Салтыкова к мысли, что нынче муж может появиться у нее. Именно поэтому она рано отпустила своих девушек, легла и стала ждать, глядя, как мерцает, оплывая, свеча в ночнике.

Придет Петр? Или нет?

Ох, хорошо, кабы не пришел…

«Нет, нет, – тут же отреклась Екатерина от собственного малодушия, – что я такое говорю? Пусть он придет. Пусть придет, и пусть все наконец случится. Ничего, я это вытерплю. Я уже столько терпела, что как-нибудь справлюсь и с этим. Не знаю как, но справлюсь. Я должна. Я должна! Только бы он пришел!»

Он должен был прийти, потому что дела Золушки были плохи. Потому что она была в опасности. Потому что только эта ночь с нелюбимым, противным, можно сказать, ненавистным принцем спасет ее репутацию, а то и жизнь.

В коридоре послышались торопливые, но неверные шаги. Дверь распахнулась – ввалился великий князь. Екатерина приподнялась, простыня соскользнула с ее обнаженной груди. И тут вожделение Петра достигло предела. Он свалился на постель и стиснул жену в объятиях.

Все сошло благополучно. Одурманенный вином великий князь мало что помнил: он не испытал особого наслаждения, но и боль его не мучила. Он был чрезвычайно доволен собой и видом простыней, испачканных кровью. На нем вечно все заживало, как на собаке, скоро он и думать забыл об операции и чрезвычайно гордился тем, что сделался наконец мужчиной и может обладать своими любовницами так, как давно хотел. Про себя решил, что не обойдет вниманием и жену.

Однако Елизавета Петровна была житейски очень неглупа и подозревала смутную подоплеку этой столь внезапно разразившейся «брачной ночи». Высказать свои мысли вслух она не могла – это было бы сущее безумие. Однако втихомолку бесилась, вспоминая, как некогда, несколько лет назад, очаровательный Сергей Салтыков сделал вид, что не заметил влечения, которое она – государыня! – к нему питала. А этой несчастной Золушке вот посчастливилось!

Конечно, императрица давно уже утешилась в объятиях других мужчин, вот взять хотя бы красавчика Никиту Бекетова, а все же ревность нет-нет, да и щипала за сердце. Немножко успокоилась Елизавета Петровна, лишь когда у Золушки во время переезда из Петербурга в Москву (ехали на большой скорости) случился выкидыш. «Ну уж в следующий-то раз она, конечно, забеременеет от собственного мужа!» – решила императрица и принялась с нетерпением ждать этого события.

Впрочем, ожидание затянулось.

Елизавета Петровна с помощью самых близких своих дам принялась наводить справки и выяснила, что ни у одной из любовниц великого князя не было детей от него. Не исключено, что он вообще не способен стать отцом.

Вот это был удар… Судьба династии вновь оказалась под угрозой, причем под серьезнейшей! Императрица какое-то время не могла прийти в себя от ужаса. Ведь именно ради династии она пригрела под своим крылышком, а потом и объявила своим наследником этого голштинского племянничка, ради династии терпела его глупость, грубость, неблагодарность. И получить взамен такой афронт, сиречь такую оплеуху…

Если бы не способной иметь детей оказалась великая княгиня, Елизавета выкинула бы ее из России в два счета. Пусть возвращается в свое затрапезное германское княжество! Но Екатерина недавно была беременна. И забеременеет снова – с ее-то железным здоровьем и сияющей молодостью. Забеременеет – было бы от кого!

И тогда Елизавета Петровна показала себя подлинной государыней-императрицей. Когда-то ее отец женился на бывшей полонянке, солдатской девке, и вознес ее на престол. Елизавета была истинной дочерью своего отца.

«Черт с ней, пусть беременеет от кого хочет, – подумала царица обреченно. – Салтыков – это еще не самое большое зло. Он хотя бы красив и хорошего рода. Ребенок будет с благородной кровью. Главное, чтобы эта глупенькая Фике нормально родила!»

Теперь предстояло донести «высочайшее повеление» до Екатерины, которая очень боялась попасть снова в неприятность и на какое-то время даже перестала встречаться со своим возлюбленным. Салтыков от обиды начал вовсю ухаживать за молоденькими фрейлинами. И между влюбленными пробежала очень большая и очень черная кошка.

На помощь императрице вновь пришла верная Марья Чоглокова. Она явилась к великой княгине как-то под вечерок и, кося глазами от неловкости и важности своей миссии, завела разговор о том, что бывают случаи, когда государственные соображения должны оказать верх над всеми другими, даже над законным желанием супруги остаться верной мужу, если он не в состоянии обеспечить спокойствие империи в вопросе о престолонаследии.

В это же самое время подобный разговор вел с Сергеем Салтыковым канцлер Бестужев. Таким образом, бывшая Золушка получила санкцию ее величества на измену его высочеству.

* * *

– Ваше величество, тут от светлейшего явился адъютант Дмитриев-Мамонов с картинами.

Екатерина уронила табакерку:

– Ты меня напугал, Захар Константинович!

Камердинер кинулся поднимать табакерку. Эта была у императрицы одна из самых любимых – прямоугольная, золотая, с крупными сапфирами и бриллиантами, работы знаменитого ювелира Позье. Несмотря на то что разнообразнейшие табакерки можно было увидеть на всех столах и подоконниках в ее кабинете и других комнатах «собственной половины», любимых табакерок у Екатерины было три: вот эта, с сапфирами, потом еще одна, чисто золотая, без вставок, мастера Адора, где императрица была изображена в образе Минервы, в ее знаменитом шлеме, и еще одна – с портретом Петра I. Захар Константинович доподлинно знал, что в случаях затруднительных государыня иногда долго смотрела на портрет Петра Великого, словно советовалась с ним. Уронить ее считалось дурной приметой. После такого случая императрица могла прохандрить весь день. И Захар Константинович возблагодарил небеса, что упала другая табакерка.

Он поднял драгоценную безделушечку, подмел собственным носовым платком рассыпавшийся табак, достал из шкафа особую, с туго завинчивающейся крышкой, круглую коробку (там хранился любимый табак императрицы) и наполнил табакерку заново.

Екатерина Алексеевна очень любила нюхать табак, пристрастилась к этому, едва приехав в Россию. У императрицы Елизаветы Петровны переняла. А та – у своей матушки Екатерины, вернее, Марты Скавронской. Впрочем, Марта и трубочку могла покурить за компанию с супругом своим, Петром Алексеевичем… Елизавета же Петровна уст табачищем поганить не желала и только изящно втягивала носиком малую понюшку, чтобы прочихаться – и «прочистить» мозги, как это называлось. Многие дамы этим баловались – мужчины относились к такому весьма снисходительно. Однако Петр Федорович, голштинец чертов, бывший принц, бывший император, бывший муж и бывший мучитель Екатерины, настрого жене эту забаву воспрещал. И вовсе не потому, что полагал табачное зелье несовместимым с женской красотой или, к примеру, брезговал целовать уста, от которых исходил табачный дух. Ничуть не бывало! Его первейшая фаворитка, Елизавета Романовна Воронцова, вообще трубки изо рта не выпускала. К тому же она непрестанно сквернословила и хлестала водку почище любого солдафона. Просто-напросто Петр Федорович – надо надеяться, адский пламень изрядно лижет ему пятки! – норовил лишить жену малейшего удовольствия. Порой он ни с того ни с сего начинал обыскивать ее карманы (а не запрятана ли в какой-нибудь из них запретная табакерка?!) и не стеснялся отвесить великой княгине, а позднее и императрице оплеуху, если что-то находил. Не то чтобы ее так уж тянуло к табаку, но запретный плод невероятно сладок. Поэтому Екатерина привыкла пользоваться табакерками придворных, каждый из которых был счастлив оказать ей столь маленькую – и столь приятную – услугу. Однако вскоре и эта тайная радость оказалась под запретом. Император посулил упечь в крепость или загнать в ссылку любого, кто даст Екатерине понюхать табак. Поскольку глупое слово у него никогда не расходилось с не менее глупым делом, Петру удалось нагнать страх на придворных. И тогда на помощь пришли слуги Екатерины, которые любили ее и не любили императора. По всем комнатам в укромных местечках были припрятаны табакерки, запас ароматного зелья в которых никогда не иссякал. Так и повелось, вот разве что стояли табакерки открыто, не таясь. Екатерина Алексеевна никогда не носила их в кармане, чтобы платье не пахло табаком. По той же причине брала она табак левой рукой, потому что правую подавала для поцелуя.