Данил Корецкий - Принцип каратэ

• Название: Принцип каратэ
• Автор: Данил Корецкий
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1988
• ISBN: ISBN 5-235-00017-Х

В книгу вошли две повести молодого ростовского писателя. Автор строит их, несколько отходя от канонов и принципов детективного жанра, не придавая большого внимания столь устоявшейся в жанре традиции внешней событийности. Он «исследует» души своих героев, стремится показать истоки их нравственной деградации. Все они — люди «своего круга», погнавшиеся за мишурой: деньгами, вещами, кажущимся авторитетом. Не понимая, что, ничем большим не подкрепленная, их жизненная позиция шатка, они приходят к преступлению, как Золотов в повести «Свой круг», или к запоздалому осознанию своей человеческой несостоятельности (Колпаков в «Принципе каратэ»).

---

— Начали!

Обвиняемая стояла в растерянности, неуклюже растопырив неумелые руки.

— Пожалуйста, Вершикова, мы ждем.

Она помедлила еще несколько секунд, потом, решившись, сделала шаг, другой. Сейчас имело значение каждое движение, каждый жест. Едва слышно зашумела камера, щелкнул затвор фотоаппарата. Фотографии и видеозапись помогут запечатлеть то, что может не успеть схватить человеческий глаз: направление удара, угол наклона клинка, траекторию его движения.

Но до удара не дошло, что-то не получалось. Вершикова тяжело дышала, и чем дольше она возилась с кортиком, тем очевиднее становилось: она не знает, что клинок заперт в ножнах и освободить его можно, только нажав кнопку замка, маленькую незаметную кнопочку, о существовании которой она не подозревает.

Понимая, что беспомощная возня фиксируется бесстрастной пленкой и ложь предыдущих показаний становится до неприличия наглядной, она все сильнее дергала неподдающуюся рукоятку и наконец, оборвав тесемку, на которой висел кортик, бросила оружие под ноги.

— Поясните свои действия! — сказал я для записи.

Закусив губу, Вершикова молчала. Оператор крупным планом снимал лицо — сосредоточенное, отражающее мучительные размышления.

— Хватит! — Она закрыла лицо растопыренной ладонью. — Скажите, чтоб перестал.

Последние слова она выкрикнула фальцетом.

Вершикову отвели в кабинет директора. Милиционер стал под окном, женщина-сержант заняла пост в коридоре возле двери. Мы остались наедине.

— Эксперимент показал, что вы не умеете даже вытащить кортик из ножен, — я говорил размеренно и спокойно. — Как это увязывается с вашими показаниями?

У нее дернулось веко.

— Да-а-а, не в цвет. А я-то старалась — в петлю влезла и своей рукой затягивала. — Она скверно выругалась. — Значит, есть справедливость. Пусть сам сидит десять лет! И так всю жизнь испортил, веревки вил, что хотел, то и заставлял! На десять лет тоже бы, дуру, устроил, да, видно, не судьба...

Она засмеялась. Это был нехороший, зловещий, с надрывом смех — предвестник близкой истерики.

— Давайте по существу! — намеренно резко оборвал я ее. — Что произошло на даче?

Она опомнилась.

— Что там было — не знаю, потому что с Галкой наверх пошла. Они вдвоем долго сидели, потом вроде шум. И вдруг Золото влетает в спальню, глаза вытаращил, челюсть отвисла, слюни бегут: «Скорей, — говорит, — Федька на нож напоролся». А потом запел: «Если на меня подумают — карьере конец, тогда и вам с Куколкой худо придется, скажи так и так, тебе ничего не будет, дадут три года условно, в крайнем случае посидишь недельку, я лучшего адвоката возьму, и вытащим тебя под расписку...» Пугал, золотые горы сулил. Я и согласилась: мало дерьма хлебала, что ли? Разом больше, разом меньше. Да слишком большая ложка выходит — пусть сам жрет!

Закончив допрос, я оформил необходимые документы, Вершикову увезли. На улице дожидались истомившиеся практиканты, открывшие наконец для себя новый поворот дела и выработавшие «верную» версию.

— Значит, так, — азартно говорил Валек, забегая вперед и заглядывая мне в лицо. — Надо проверить все окружение Золотова, найти среди его друзей физически сильного человека и начать его отработку. Где был в тот вечер и прочее. Сейчас ясно, что на даче находился пятый, тот, кто способен нанести сильнейший удар!

— Точно, — значительно кивнул Петр. — Классическая детективная схема — убийство в численно ограниченной компании очень часто разрешается именно так — кроме известных лиц, в месте совершения преступления находился еще один. Он и оказывается убийцей!

— Думаете, надо искать новых подозреваемых? — рассеянно спросил я, думая о другом.

— Конечно, — кивнул Валек, а Петр помедлил и задал встречный вопрос:

— А вы как считаете?

— Полагаю, что вам пора по домам. А я зайду еще в одно место.

«Одним местом» был городской Дом физической культуры. Стенд спортивной славы напротив входа открывался фотографией легендарного Рогова. Его еще называли экс-чемпионом, но сам он уже считал себя бывшим. Огромная разница! И хотя для массы болельщиков, поклонников и поклонниц, многочисленных друзей-приятелей все выглядит вполне благополучно, в нашем профессиональном кругу известно про две пьяные драки, означающие, что он поставил на себе крест. И нетрудно предугадать развязку, как моряку определить судьбу ходко идущего судна с не замеченной никем пробоиной в трюме.

В углу большого, с колоннами, вестибюля, закрывая спиной застекленную доску, на которой висели разнокалиберные ключи, сидел пожилой вахтер с могучей шеей борца.

— Григорьева? — переспросил он. — Поднимитесь в пятый зал, у него как раз тренировка.

В зале пахло пылью и разгоряченными телами. Спортсменов было немного, человек десять, они усердно гнули друг друга, приседали с небольшой штангой, «качали» пресс. За всем этим наблюдал сухощавый подтянутый человек средних лет, в потертом красно-синем трико. Он оглянулся, когда я появился в дверях, потом посмотрел еще раз, уже внимательнее, и, убедившись, что случайный посетитель не собирается уходить, медленно подошел.

— Что вы хотели?

Лицо загорелое, волевое, целеустремленный взгляд, белые полоски морщин на скошенном лбу.

— Вы Григорьев?

Человек кивнул, спокойно заглянул в мое удостоверение, жестом пригласил в зал и указал на длинную низкую деревянную скамью, стоящую у стены.

— Одну секунду, — Григорьев отошел к спортсменам и что-то сказал. Они начали высоко подпрыгивать на месте, подтягивая колени к груди. Тренер вернулся и сел рядом.

— Итак, чем обязан интересу со стороны следственных органов?

— Когда-то у вас тренировался Валерий Золотов. Хотелось бы знать, что вы можете о нем сказать.

Григорьев не выразил удивления.

— Парень был перспективный. Из него мог толк выйти. Во всяком случае, сейчас уже наверняка стал бы мастером.

— Почему же не стал?

Он зачем-то потрогал шнурки «ботосов».

— Много причин. Склонность к полноте, надо стараться форму держать: тренировки, диета, парная... Чуть ослабил режим — три-четыре килограмма и набежали. А он регулярности не признавал.

Тренер вновь отлучился, отдал распоряжение, несколько человек продолжали общефизическую подготовку, а четверо облачились в костюмы для фехтования и стали в позиции.

— Давайте пока сами, без меня.

Лязгнули клинки.

— Интереса настоящего у него к спорту не было, — продолжал Григорьев. — Толкаешь в шею — занимается. Перестал — бросил. Это любительство, чтобы жиром не заплывать, и только. Настоящих результатов так не достигнешь.

Зал был старый, с потрескавшимися стенами и давно не беленным потолком, стекла в окнах тусклые, почти не пропускающие света, поэтому лампочки горели даже днем. Фехтовальщики теснили друг друга, наступали и отступали, обменивались ударами, плели блестящими иглами тонкое кружево атак и защит. Мне зрелище нравилось, Григорьеву — нет.

— Саша, это не работа. У тебя нет резкости! Выпад делается синхронно, всем телом! Иди к зеркалу. Витя и Гриша по очереди работают с Сергеем. — Он повернулся ко мне. — Я ему много раз говорил — хочешь добиться чего-нибудь, старайся изо всех сил. Он всегда соглашался, не спорил. Но сосредоточиться не умел. Стрелять любил, фехтовать. А плаванье или бег — не по нем. Да потом еще одна история получилась.

Григорьев подошел к Саше, который, стоя перед зеркалом, резко припадал на согнутую в колене ногу, одновременно выбрасывая вперед руку со шпагой.

— Корпус ровный, рука — перпендикулярно оси туловища, вот так, видишь? И — раз! Как стрела из тетивы! Чтобы пробить любую защиту!

— Какая история?

— Отборочные соревнования. Два кандидата в сборную области — Золотов и Марцев. Идут голова в голову, вдруг по стрельбе Марцев почти все пули пустил «в молоко». Говорит: пистолет разлажен. А накануне Золотов оставался в тире позже всех и имел доступ к оружию. Я, конечно, ничего сказать не могу, но ребята решили — его рук дело.

— Почему? Какие основания для таких подозрений? — перебил я.

Тренер замялся.

— Понимаете, было в нем нечто неприятное. Вот смотрит, а впечатление, будто думает про тебя что-то нехорошее. Ребята его не любили, старались держаться подальше. Может, поэтому? А оснований, в общем-то, никаких.

— Ясно. А что потом?

— Да ничего. Обиделся и ушел из команды. Иногда встречались в городе. «Как дела?» — «Нормально». В последнее время важный стал. Он что, в горисполкоме работает?

— Около него. — Я встал. — Спасибо за информацию. Не буду больше отвлекать.

— Не думаю, чтобы я вам здорово помог, — улыбнулся Григорьев. — Вы же его не тренировать собираетесь. Но что знал — рассказал.