Данил Корецкий - Принцип каратэ

• Название: Принцип каратэ
• Автор: Данил Корецкий
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1988
• ISBN: ISBN 5-235-00017-Х

В книгу вошли две повести молодого ростовского писателя. Автор строит их, несколько отходя от канонов и принципов детективного жанра, не придавая большого внимания столь устоявшейся в жанре традиции внешней событийности. Он «исследует» души своих героев, стремится показать истоки их нравственной деградации. Все они — люди «своего круга», погнавшиеся за мишурой: деньгами, вещами, кажущимся авторитетом. Не понимая, что, ничем большим не подкрепленная, их жизненная позиция шатка, они приходят к преступлению, как Золотов в повести «Свой круг», или к запоздалому осознанию своей человеческой несостоятельности (Колпаков в «Принципе каратэ»).

---

Себя Колпаков уже не считал вправе возглавлять федерацию и собирался немедленно подать в отставку. Продолжать ли тренерскую работу, он еще не решил. Если нет, кто останется? Восторженный сторонник Системы Коля Окладов, которого не испугали даже два сотрясения мозга?

Своими мыслями он поделился с женой. Лена не советовала бросать тренерскую работу, а тем более уходить с поста председателя федерации.

— Ты слишком мнителен, Генчик. Если каждый начнет так болезненно переживать всякие нюансы, некому будет работать. Считаешь, что запустил дело, — поправляй его!

И снова ей нельзя было отказать в логике, хотя у Колпакова шевельнулась мысль, что руководствуется она другими, не высказанными вслух соображениями.

Писаревский, к мнению которого он привык за последнее время прислушиваться, тоже предостерег от резких решений.

— Пост хотя и общественный, все равно — почет и уважение обеспечивает. Кому-то нужен, всем интересен. Это не шутка. Капитал нажить трудно, а потерять легко. Тем паче самому бросать — настоящая глупость. Можешь мне поверить...

Теперь о диссертации. Публикаций мы сделали достаточно, с апробацией помогут, я звонил приятелю в Москву, он главный инженер крупного завода — что угодно внедрит. Во всяком случае, официально все проведет и справку выдаст — комар носа не подточит... — Толстяк благодушно рассмеялся. — Так что не тяни. Через пару месяцев скатай в Москву, оформи практическое внедрение и остепеняйся!

Колпаков мрачно промолчал. С диссертацией у него шло не так гладко, как представлял Писаревский.

Дронов считал ее сырой, требующей доработки. Гончаров придерживался такого же мнения. В глубине души Колпаков был с ними согласен, но, с другой стороны, защищают и более слабые. Почему же он должен лезть из кожи, делая «конфетку»? И так вечная нехватка времени, постоянная спешка, когда проводить дополнительные измерения?

Была и еще одна причина, в которой Колпаков не признавался даже себе: он утратил интерес к работе, потерял перспективу. Так бывает, когда отрываешься от проводимых исследований, перестаешь следить за литературой, постоянно обдумывать проблему.

Так или иначе, но сто шестьдесят листов машинописного текста, представленные им в срок на кафедру, заведующий и научный руководитель считали только заготовкой, «болванкой» диссертации.

Не привыкший отступать, Колпаков ринулся в атаку.

— Послушай, Веня, что тебе стоит поддержать меня перед Ильей Михайловичем? Пусть, мол, кафедра рассмотрит... кафедру проведешь как положено: рекомендовать к защите. Старик упорствовать не будет, ведущую организацию и оппонентов мне подберут доброжелательных, совету придираться не к чему, ВАК пройдет по инерции... И все! Сейчас моя научная судьба уперлась в тебя!.. Я не люблю одолжений и никогда не просил, но мы столько лет дружим... Неужели ты не поможешь мне в такой важный момент?

Гончаров слушал, опустив голову, когда он закончил, поднял колючий взгляд.

— У людей же глаза не завязаны! Каждый видит — курица перед ним или кошка. Что ты мне предлагаешь? Загипнотизировать Дронова, погрузить в транс рецензентов? Я этого не умею. И, честно говоря, не хочу.

Гончаров говорил спокойно, но чувствовалось, что спокойствие дается ему с трудом.

— А вот ты стал мастером на всевозможные фокусы. Без рекомендации кафедры публикуешь заведомое сырье не только в наших сборниках, но и в отраслевых журналах. — Он запнулся, но с видимым усилием продолжал:

— Выигрываешь крупные суммы в спортлото и тотализатор, ухитрился выплатить почти весь долг за кооператив, купил автомобиль, отгрохал шикарную свадьбу...

— При чем здесь это!

— Решаешь совершенно чуждые скромному аспиранту вопросы, весь город звонит, просит, благодарит...

— При чем здесь...

— Выступаешь с разоблачениями на собраниях под аплодисменты записных интриганов и снискал у них немалую славу...

— При чем...

— Но скажи, какое отношение эти фокусы имеют к науке? И можешь ли ты с их помощью протолкнуть незрелую диссертацию? Или хочешь и меня записать в иллюзионисты?

Колпаков вскочил.

— Ударить собираешься? — хмыкнул Гончаров. — И здесь ты преуспел: институт кишит слухами про кулачные подвиги «сэнсэя». Но за все это степени не присуждают.

Колпаков снова опустился на жесткий неудобный стул.

— А нужна моя товарищеская помощь — пожалуйста. Включай установку, остаемся после работы, едем ко мне считать, обсудим любой вопрос — все что угодно. Но, — Гончаров излюбленным жестом уставил в собеседника палец, — но без дураков, шутов и фокусников. У меня не столь известное имя, но я им дорожу.

— Ясно, — холодно сказал Колпаков. — Спасибо за отзывчивость.

Когда он пересказал разговор Писаревскому, тот опять благодушно посмеялся.

— Поработай немного над устранением замечаний, чтобы не упрекнули, будто не прислушиваешься, выжди пару месяцев, обзаведись справкой об использовании результатов исследования на крупном производстве. Что получается? С одной стороны, трудолюбие, послушание, внедрение в практику, с другой — придирки, академические амбиции, излишнее теоретизирование, отрыв от реальности.

Писаревский сиял, от оживления чуть перебирая ногами, как боксер в предвкушении выигрышного боя.

— Такова будет объективная картинка конфликта, и мотивы без труда определятся: борьба старого, рутинного с новым, прогрессивным. Кого поддержит партком, ректорат, на чьей стороне окажется общественное мнение, даже если его специально не подготавливать?

Да, в этой сфере он был непревзойденным мастером!

— Мне вовсе не хочется начинать научную карьеру с разбирательств в общественных организациях.

— Гончаров с Дроновым — умные люди, они никогда не пойдут на конфликт, поверь моему опыту. И потом, какой же ты боец, если избегаешь схватки?

Толстяк похлопал Геннадия по плечу, попросил принять в секцию «одного хорошенького паренька», призвал не расстраиваться и не делать глупостей. Под глупостями он имел в виду оставление поста председателя федерации: возможности Колпакова гений интриги умело использовал в своих сложных взаиморасчетах с окружающими.

Колпаков считал себя самостоятельным человеком, но мнения окружающих, тем более близких людей, оказывали на него влияние. И он решил остаться.

«Если не выгонят с треском, — подумал он. — Гришка, подонок, на всех углах трубит про несправедливость: рядовых тренеров, мол, дисквалифицировали, а председатель процветает, хотя тоже грешен...»

Ближайшее заседание федерации посвящалось нарушениям правил тренировок по каратэ. С сообщением выступал Крылов.

— В последнее время установлены случаи незаконного обогащения отдельных лиц, использующих интерес к новому виду спорта.

Колпаков напрягся. Впрочем, внешне это никак не проявлялось: он умел великолепно владеть собой.

— Некоторые «тренеры», — интонацией капитан выделил кавычки, — получали до нескольких тысяч рублей в месяц.

Присутствующие ахнули. Колпакову стало спокойней — на фоне подобных масштабов он неразличим. Кто же ухитрялся так дурить простаков?

— К ним предъявлены судебные иски о взыскании незаконно полученных сумм в доход государства, приняты меры общественного воздействия, двух инструкторов дисквалифицировали. Но корысть — только одна сторона медали.

Крылов поставил на полированный стол раздутый, тяжело звякнувший портфель, откинул крышку и начал выкладывать предметы, знакомые присутствующим в основном по картинкам. Разнообразные нунчаки: из дерева, гетинакса, пластмассы, на короткой цепочке, отрезке ремешка, шарнире...

Короткие заостренные, иезуитского вида метательные палочки...

Блестящую полированной сталью когтей «тигровую лапу»...

Грубые ножи с веревочными стабилизаторами...

— За незаконное изготовление и ношение холодного оружия привлечены к ответственности четверо, изъято более двадцати единиц подобных штук. — Крылов прихлопнул горку зловещих, каких-то чуждых здесь предметов. — Осужденный год назад Слямин за отдельную плату обучал метанию ножей. Известный вам Габаев пытался создать для себя отряд телохранителей и по ночам учил их смертельным ударам...

«Так вот чем он занимался на поздних тренировках! Ну и гад», — зло подумал Колпаков.

— В городе участились случаи хулиганских нападений с целью отработки приемов каратэ...

— Так нельзя, — с места сказал Окладов, глаза его яростно блестели. — Если хулиган ударил кого-то ногой, то при чем здесь каратэ? Разве раньше подобного не случалось? Настоящий спортсмен никогда не поднимет руку на слабого!

— А ногу поднимают, — с обычной суровостью пробасил Литинский. — Раз запреты сняты — бей чем и куда хочешь? Чего церемониться? Вот и бьют.