Леонид Бершидский - Дьявольские трели, или Испытание Страдивари

• Название: Дьявольские трели, или Испытание Страдивари
• Автор: Леонид Бершидский
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-53425-8

Инструменты великого кремонского мастера Антонио Страдивари капризные, с собственным характером, их нельзя перепутать ни с какими иными. Молва приписывала скрипкам магические свойства. Говорили даже, что они — порождение тайного союза мастера с самим дьяволом…

Молодой московский скрипач Роберт Иванов потерял голову от любви к светской красотке Анечке Ли и ненадолго оставил без присмотра антикварную скрипку, которой дорожило несколько поколений музыкального клана Ивановых. Бесценный инструмент таинственным образом исчез, но вскоре всплыл в Нью-Йорке, где его попытался застраховать некий мистер Эбдон Лэм, называющий себя владельцем раритета.

Иван Штарк, эксперт по поиску утраченных произведений искусства, подключается к этой странной истории, чтобы выяснить, кто настоящий хозяин скрипки. Вскоре он уже не знает, уверовать ли в существование нечистой силы или расследовать грандиозную аферу, механизм которой был запущен несколько веков назад.

---

— Здесь инструменты очень разного качества, — произнес парижанин насколько мог хладнокровно. — Смотреть все — очень долго.

— Я понимаю, — кивнул Фабрицио.

— Я вижу ваше… ваше затруднение, — продолжал Вийом, медленно выговаривая итальянские слова. — Я могу предложить вам купить все вместе за… восемьдесят тысяч франков. В знак нашей дружбы с Луиджи.

И тут же испугался, что перегнул палку: не надо было про дружбу-то!

— Мне нужно посоветоваться с братом. — В глазах Фабрицио читалась радость: такого легкого решения проблемы он не ожидал. — Сколько это в итальянских деньгах?

— Понятия не имею, — признался француз. — Но это все, что у меня есть с собой, останется только на билет. И чтобы вывезти инструменты.

Немного подумав, Фабрицио пожал плечами.

— Я думаю, брат не будет против. Что нам делать со всем этим? Мы даже не музыканты. Это Луиджи играл на танцах. Я помню, хотя был мальчишкой. Но зачем ему было столько скрипок, в толк не возьму.

В Париж Вийом возвращался триумфатором. Сто сорок четыре скрипки, — еще раз, господа, — сто сорок четыре! Из них двадцать четыре — работы Страдивари, в том числе и «Мессия»; Таризио не лгал, этот инструмент выглядит так, будто к нему после мастера никто не прикасался руками! Ну и еще экземпляры разных периодов… Величайшая коллекция Страдивари, которую когда-либо приходилось видеть Вийому, теперь принадлежала ему! А еще виолончели и альты самой изысканной работы! В поезде коллекция занимала почти половину вагона: Вийом не мог допустить, чтобы драгоценные инструменты ехали отдельно от него, и всю дорогу пересчитывал их, открывал футляры, любовался, гладил блестящие деки. Он предвкушал, как в мастерской разберет лучшие скрипки — бережно, так, чтобы его вмешательство не смог бы заметить самый придирчивый из коллег, — обмерит толщину дек, высоту обечаек, изучит все тонкости конструкции, соотношение толщины «талии» с объемом «плеч» и «бедер», а потом бескомпромиссно воспроизведет их — а с ними и звук, которым пока у него не было времени насладиться. Да, миланская сделка была лучшей в его жизни — да что там, вообще в истории его ремесла! Прибыль от перепродажи инструментов Таризио пока не стоило и подсчитывать — точно больше тысячи процентов. Вийом, однако, думал не о деньгах — берег эту мысль на десерт. Ведь он был человек рассудительный и стойкий: Фабрицио так и не увидел слез радости на его глазах. А вот от коллег он их скрывать уже не станет!

Когда скрипки обрели новый дом в просторном жилище Вийома на улице Круа де Пти Шан, мастер некоторое время раздумывал, с которого из инструментов начать. Точно не с «Мессии» — это значило бы повести себя как нетерпеливый юноша. Наконец он остановился на необычном экземпляре — одной из двух инкрустированных скрипок в коллекции, отличавшейся от прочих почти плоскими деками. Страдивари и всегда-то делал более плоские скрипки, чем Николо Амати, чьего канона старались придерживаться все ломбардские мастера тех времен. Но тут кремонец явно экспериментировал — судя по ярлыку, скрипку он изготовил в 1709 году, а это вообще была для него пора самых смелых опытов: уже не ученический эпигонский, но и еще не «золотой» период. В 1709-м, насколько помнил Вийом, мастер сделал больше всего скрипок, чем в любой другой год своей долгой жизни, и при этом использовал самое большое число разных лекал — кажется, пять.

Вийом, досконально изучивший методы Страдивари — их можно было вывести из конструкции его скрипок, — был педантичным имитатором. Например, он сперва гнул по шаблону обечайки, а потом уже крепил к получившемуся остову деки — не так, как многие нынешние мастера, вырезавшие деки по шаблону, а бока скрипки подгонявшие к их форме. Он был убежден, что каждое действие Страдивари имело смысл; даже если отбросить рассуждения о божественном даре, к такому выводу можно было прийти простым логическим путем. Кремонец больше семидесяти лет делал струнные инструменты. Он работал над ними все время, целыми днями, не отвлекаясь почти ни на что. Откуда в таком случае было бы взяться лишним движениям и непродуманным решениям? И значит, плоские деки тоже были сделаны с какой-то целью.

Вийом натянул на инкрустированную скрипку струны, настроился и мягко провел по струнам смычком. И еще. Сыграл несколько фраз, чтобы понять, в чем изюминка инструмента. Звук его был нежным, немного звенящим, не слишком округлым. Если сравнивать с вином — как эльзасское белое. Очень интимная скрипка, думал Вийом, отложив смычок и тщательно осматривая инструмент на предмет скрытых трещин и прочих дефектов, которые могли погубить скрипку, когда он станет ее вскрывать. Ему очень хотелось попробовать сделать скрипку с таким голосом.

Первым делом Вийом отделил шейку; это была не слишком тонкая операция. Затем, вооружившись самым острым резаком, стал осторожно нащупывать слабое место между краем верхней деки и обечайкой. Почувствовав, что кончик резака скользнул во впадинку, он слегка надавил, а затем ровно, медленно повел резак вдоль края деки, отделяя ее. Пластина из горной ели отошла с тихим щелчком, и взгляду парижанина открылись внутренности скрипки. По углам, на верхней и нижней оконечностях корпуса, — клоцы, к которым приклеены обечайки; между деками — душка, еловая палочка, передающая колебания с верхней деки на нижнюю, кленовую. А с обратной стороны верхней деки — короткая еловая дощечка, пружина, призванная придавать пластине из мягкого дерева, прорезанной эфами, дополнительную жесткость, чтобы та не трескалась от натяжения струн. Вийом принялся тщательно обмерять верхнюю деку специальным кронциркулем, чтобы понять, как меняется ее толщина по всей длине. Потом перешел к нижней деке. Из-за более плоской, чем обычно, формы скрипки изменение толщины плавнее типичного. Что это дает? Не такой выраженный резонанс, более чистый, прозрачный звук?

Записав результаты своих измерений, Вийом снова собирает инкрустированную скрипку, попутно раздумывая о коричневом матовом лаке, которым она покрыта. Лаки Страдивари использовал разные, встречался и такой, но не лучше ли здесь смотрелся бы более глянцевый? Правда, инкрустация и так придавала инструменту довольно праздничный вид. Может быть, Страдивари решил, что ее достаточно, потому и лак использовал приглушенный. Или какой-то другой мастер заново отлакировал эту скрипку?..

В следующий раз Вийом взял необычно плоский инструмент в руки через неделю. Он снова натянул струны, коснулся их смычком. И услышал только скрежет. Поморщившись, мастер попытался сыграть простейшую гамму — хрупкого, нежного голоса, который так пленил его неделю назад, больше не было. Так не могла звучать скрипка Страдивари — только дешевая базарная коробчонка! Отложив скрипку, Вийом прошелся взад-вперед по мастерской, глядя под ноги. «Ума не приложу, что я мог испортить, — раздумывал он. — Ведь я только разобрал и собрал ее!» Сменив смычок, кавалер ордена Почетного легиона снова попытался извлечь прежний звук из капризного инструмента — то же самое! «Дьявольщина какая-то, — пробормотал француз уже вслух. — Я знаю, что все сделал правильно!» Но и на третий раз инкрустированная скрипка отказалась повиноваться ему. «Продам чертову деревяшку какому-нибудь профану», — решил в сердцах Вийом. У него было довольно других скрипок Страдивари; копий с этой он решил не делать.

В последующие годы парижанин заработал большие деньги продажей совершенных копий «Мессии», которые даже знатоки иной раз не могли отличить от оригинала. Потом уже эти имитации копировали многочисленные фабрики, как воспроизводит кто попало многострадальную Джоконду. Скрипки Вийома расходились по миру и росли в цене. Но ни одна из них до сих пор не зазвучала вполне так же, как образцы, которые копировал искатель совершенства с улицы Круа де Пти Шан. Таризио, услышав их и через пятьдесят, и через сто лет, только грустно покачал бы головой.

А будущего покупателя коричневой инкрустированной скрипки — правда, в тот момент еще ничего о ней не знавшего — уж никак нельзя было назвать профаном. Напротив, мистер Джон Харт был эксперт, каких и сейчас мало на свете.

Малер, Симфония № 5 Москва, 2012

Пожилая дама в Музее Глинки, которой Штарк первой показывает присланные Молинари фотографии, только отмахивается от него.

— Ну как я буду это для вас искать, молодой человек? Это мне придется перерыть всю картотеку!

— Хорошо, но ведь кто-то может мне помочь?

— Может быть, если только мастера. Эксперты. Но к ним по предварительной записи.

Это Штарк знает, он, конечно, побывал на сайте музея, но его уважение к правилам имеет предел.

— Раз уж я здесь, может быть, они не откажутся посмотреть.

— Ну попробуйте, — с сомнением произносит дама. — Четвертый этаж, сто тридцать шестой кабинет.