Роберт Мак-Каммон - Кусака

• Название: Кусака
• Автор: Роберт Мак-Каммон
• Жанр: Научная Фантастика

---

Световое табло на фасаде банка написало электрическими лампочками: 5:57. В следующий миг надпись изменилась и сообщила температуру воздуха 78 градусов по Фаренгейту. На четырех светофорах Инферно замигал желтый предупредительный огонь, но все они моргали вразнобой.

Мальчик не знал, пойдет сегодня в школу или нет. Возможно, он просто прокатится по пустыне туда, где дорога сходит на нет, или, может быть, наведается в зал игровых автоматов и попытается побить собственные рекорды на "Метком стрелке" и "Пришельцах из галактики". Он посмотрел туда, где за Республиканской дорогой виднелись Средняя школа имени У.Т.Престона и Инфернская бесплатная начальная школа - два низких, длинных кирпичных здания, напоминавших парнишке тюрьму, какой ее изображают в кино. Школы, обращенные фасадами друг к другу, выходили на общую стоянку. За средней школой было футбольное поле, на котором давным-давно выгорела скудная осенняя трава. Ни новой травы, ни новых матчей этому полю было не видать. "Все равно, - подумал мальчик, - престонские "Истинные патриоты" выиграли только два матча за сезон и заняли в округе Презайдио самое последнее место. Так кого это колышет?"

Вчера он прогулял, а завтра, в пятницу 25 мая, старшеклассники учились последний день. Пытка выпускными экзаменами была позади, и мальчика вместе со всем классом ожидало прощание со школой... если он сдаст задание по труду. Значит, на сегодня, пожалуй, стоило сделаться паинькой и отсидеть последние уроки, или хотя бы заглянуть в школу, узнать, что делается. Может, Танку, Бобби Клэю Клеммонсу или еще кому захочется свалить куда-нибудь порычать моторами, а может, требуется вложить ума кому-нибудь из сволочных мексикашек. Если так, он будет счастлив пойти поганцам навстречу, честное слово.

Светло-серые глаза мальчика за завесой дыма сузились. Когда он смотрел на Инферно вот так, сверху вниз, ему становилось тревожно, его охватывали злость и раздражение, словно зудела болячка, которую невозможно почесать. Он решил, что причина в том, как много в Инферно тупиков. В Кобре-роуд, пересекавшейся с Республиканской дорогой и убегавшей на запад мимо оврага, по дну которого текла Змеиная река, было почти восемь миль, но и за городской чертой улица шла мимо все новых и новых свидетельств провалов и неудач: медного рудника, ранчо Престона, немногочисленных старых, доживающих свои последние дни ферм. Набирающий силу солнечный свет не делал Инферно симпатичнее, лишь выявлял рубцы и шрамы. Выжженный пыльный город умирал, и Коди Локетт понимал, что на будущий год к этому времени здесь не останется ни души. Инферно ожидали запустение и забвение - многие дома уже опустели. Их обитатели собрали вещички и отправились на поиски лучшей доли.

С севера на юг, деля Инферно на восточную и западную части, шла Трэвис-стрит. Восточная часть города почти сплошь состояла из деревянных обшарпанных, сколько ни крась, домиков, которые в середине лета превращались в пыточные печи. В западной, где жили владельцы лавчонок и "сливки общества", преобладали дома из белого камня и кирпича-сырца, а кое-где во дворах пускали ростки дикие цветы. Но и этот район быстро пустел: каждую неделю еще кто-нибудь сворачивал дела, а среди чахлых бутонов расцветали объявления "ПРОДАЕТСЯ". В северном конце Трэвис-стрит, на другой стороне заросшей повиликой стоянки, стояло двухэтажное общежитие из красного кирпича. Окна первого этажа были закрыты металлическими листами. Дом этот построили в конце пятидесятых, в годы городского расцвета, но теперь он превратился в лабиринт пустых комнат и коридоров, которые заняли и превратили в свою крепость "Отщепенцы" - компания, где верховодил Коди Локетт. Если после захода солнца на территории "Отщепенцев" ловили кого-нибудь из "Эль куэбра де каскабель" - "Гремучих змей", шайки подростков-мексиканцев - ему или ей можно было только посочувствовать. А территорией "Отщепенцев" считалось все к северу от моста через Змеиную реку.

Так и должно было быть. Коди знал, что мексиканцы затопчут кого угодно, дай только волю. Они перехватят твою работу и деньги, да при этом еще и наплюют тебе же в рожу. А значит, они должны знать свое место и получать по рогам, если переступят границы. Вот что день за днем, год за годом вбивал Коди в голову его папаша. "Эти моченые, - говорил отец Коди, - все равно что псы, которым надо то и дело давать пинка, - пусть знают, кто хозяин".

Но иногда Коди задумывался - и тогда не понимал, какой от мексиканцев вред. Они сидели без работы так же, как все остальные. Однако отец Коди говорил, что именно мексиканцы доконали медный рудник. Что они портят все, к чему прикоснутся. Что они погубили Техас и не успокоятся, пока не погубят всю страну. "Еще немного, и они начнут трахать белых женщин прямо на улицах, - предостерегал Локетт-старший. - Напинать им по первое число, пусть попробуют на вкус пылищу!"

Иногда Коди верил отцу, иногда - нет. Это зависело от его настроения. Дела в Инферно обстояли плохо, и парнишка понимал: у него в душе тоже неладно. "Может, легче дать под зад коленом мексиканцу, чем позволить себе слишком много думать", - рассуждал он. Так или иначе, все это свелось к задаче не пускать "Гремучек" в Инферно после захода солнца - эта обязанность перешла к Коди от шести предыдущих президентов "Отщепенцев".

Коди встал и расправил плечи. Солнце освещало его кудрявые русые волосы, коротко подстриженные на висках и лохматые на макушке. В левом ухе блестела сережка - маленький серебряный череп. Юноша отбрасывал длинную косую тень. В нем было шесть футов роста. Долговязый и крепкий, он казался недружелюбным, как ржавая колючая проволока. Лицо парнишки складывалось из жестких углов и рубцов, мягкость отсутствовала полностью - острый нос, острый подбородок. Даже густые светлые брови сердито щетинились. Он мог переиграть в гляделки гремучую змею и поспорить в беге с зайцем, а ходил таким широким шагом, словно хотел перемахнуть границы Инферно.

Пятого марта ему исполнилось восемнадцать, и он понятия не имел, что делать с остатком своей жизни. Думать о будущем мальчик избегал. Мир за пределами ближайшей недели (считая с воскресенья, когда он закончит школу вместе с еще шестьюдесятью тремя старшеклассниками) представлялся нагромождением теней. Поступить в колледж не позволяли отметки, а на техническую школу не хватало денег. Старик пропивал все, что зарабатывал в пекарне, и большую часть того, что Коди приносил домой со станции "Тексако". Но Коди знал, что заливка бензина и возня с машинами от него никуда не уйдут, если ему самому не надоест. Мистер Мендоса, хозяин заправочной станции, был единственным хорошим мексиканцем, какого он знал - или дал себе труд узнать.

Взгляд Коди скользнул к югу, за реку, к маленьким домишкам Окраины, мексиканского района. У четырех ее узких пыльных улочек не было названий, только номера, и все они, за исключением Четвертой, заканчивались тупиками. Самой высокой точкой Окраины был шпиль католической церкви Жертвы Христовой, увенчанный крестом, блестевшим в оранжевом солнечном свете.

Четвертая улица вела на запад, к автомобильной свалке Мэка Кейда двухакровому лабиринту автомобильных корпусов, сваленных грудами отдельных частей машин, выброшенных покрышек, обнесенных оградой мастерских и бетонных ремонтных ям. Все это окружал девятифутовый глухой забор из листового железа, а поверху тянулся еще фут страшной гармошки колючей проволоки. Коди видно было, как за окнами мастерских вспыхивают факелы электросварки; визжал пневматический гаечный ключ. На территории автодвора в ожидании погрузки стояли три гусеничных трейлера. У Кейда работали круглосуточно, в несколько смен, и благодаря своему предприятию он уже обзавелся громадными кирпичными хоромами в стиле "модерн" с бассейном и теннисным кортом. Резиденция Мэка находилась примерно двумя милями южнее Окраины, то есть значительно ближе к мексиканской границе, чем к городку. Кейд предлагал Коди поработать на автодворе, но Коди кое-что знал о Мэковых делишках, а к такому тупику мальчик еще не был готов.

Коди повернулся спиной к солнцу (тень легла ему под ноги) и скользнул взглядом вдоль темной полоски Кобре-роуд. В трех милях от Качалки рыжел огромный, похожий на рану с омертвевшими, изъязвленными краями кратер медного рудника "Горнодобывающей компании Престона". Кратер окружали пустые конторские здания, очистной корпус с алюминиевой крышей, заброшенное оборудование. Коди пришло в голову, что оно напоминает останки динозавров с сожженной солнцем пустыни шкурой. Минуя кратер, Кобре-роуд уходила в сторону ранчо Престона, следуя за вышками высоковольтной линии на запад.

Мальчик опять посмотрел вниз на тихий город (население около тысячи девятисот человек, быстро сокращается), и ему почудилось, будто он слышит, как в домах тикают часы. Солнце заползало за ставни и занавески, чтобы огнем располосовать стены. Скоро зазвонят будильники, вытряхивая спящих в новый день. Те, у кого есть работа, оденутся и, спасаясь от подталкивающего в спину времени, отправятся к трудам праведным либо в последние магазины Инферно, либо на север, в Форт-Стоктон и Пекос. А в конце дня, подумал Коди, все они вернутся в свои домишки, вопьются глазами в моргающие экраны и станут, как умеют, заполнять пустоту, пока часы, будь они неладны, не шепнут: пора на боковую. И так - день за днем, ныне, и присно, и до той минуты, когда закроется последняя дверь и уедет последняя машина... а потом здесь некому будет жить кроме пустыни, которая, разрастаясь, двинется по улицам.