Иева Пожарская - Юрий Никулин

• Название: Юрий Никулин
• Автор: Иева Пожарская
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 9785235033870

Услышав имя Юрия Никулина, каждый из нас непременно улыбнется — одни помнят его блистательную клоунаду в Московском цирке на Цветном бульваре, другие много раз смотрели комедийные фильмы с его участием, третьи читали составленные им сборники анекдотов. Между тем жизнь Никулина отнюдь не была легкой. Он прошел фронтовыми дорогами Великой Отечественной, много лет оттачивал свое артистическое мастерство, боролся с непониманием тех, кто считал его умение смешить легковесным и ненужным. А он упрямо шел своим путем, опираясь на поддержку семьи, понимание друзей и любовь миллионов зрителей, которым его добрый юмор внушал оптимизм и веру в людей. Первая биография Юрия Никулина в серии «ЖЗЛ», написанная журналистом Иевой Пожарской, восстанавливает жизненный путь замечательного артиста на основе его мемуаров, интервью, воспоминаний родных и близких.

---

Когда война закончилась, Никулин спрятал журнал боевых действий батареи у себя. Ему хотелось увезти ежедневную хронику своей окопной жизни домой, сохранить записи на память. Журнала никто не хватился. Так он остался у Никулина навсегда. Кроме этого журнала в своем личном архиве Юрий Владимирович бережно хранил также дневник, в котором он, молодой солдат, делал записи осенью и зимой перед прорывом блокады Ленинграда, и боевой журнал 1 — й батареи 72-го отдельного зенитного дивизиона, в котором он прослужил с середины 1943 года до конца войны. Журнал заканчивался словами: «11 июня 1945 г. Получено указание о прекращении ведения боевого журнала. Ком. батареи капитан Шубников».

15

Финны, которых красноармейцы так ненавидели в финскую войну, в Великую Отечественную по сравнению с немцами казались гораздо человечнее. Никулин рассказывал, как пехотинцы во время ленинградской блокады, в самый голод, наладили с финнами особые отношения, пользуясь тем, что те любят выпить: наши оставляли в условном месте на берегу реки котелки со спиртом, а финны приносили взамен колбасу и консервы.

16

Более того, зрячие бойцы выводили, как поводыри, больных куриной слепотой зенитчиков на позицию, наводили орудия, а потом слепые вели огонь. Зрячим или слепым был Юрий Владимирович в своем артиллерийском расчете? По тому, каким его описывают близкие и друзья, он вряд ли стал бы добывать для себя дополнительные витамины, и, похоже, он был тогда, как и большинство, слепым солдатом.

17

Отрывок из романа Э. М. Ремарка «На Западном фронте без перемен».

18

Ефим Лейбович и Юрий Никулин очень сблизились на фронте и оставались дружны всю жизнь, до самой смерти Ефима. Он жил в Ленинграде, на улице Декабристов, в доме 37. О Лейбовиче сейчас известно только то, что он не сделал артистической карьеры, чего очень хотел, работал в многотиражке на железной дороге, потом диспетчером, а потом умер в доме на улице Декабристов в середине 1990-х. А в 2008 году не осталось никого из его семьи и в квартиру Лейбовичей въехали другие люди. Всё, что осталось от прежних владельцев, они сразу же понесли на помойку. Не читая, выбросили вместе со всем прочим скарбом и какие-то письма — к чему интересоваться чужой перепиской? Каждое письмо начиналось словами: «Здравствуй, дорогой Ефим!» Это были письма Юрия Никулина своему фронтовому другу. Они были бы утрачены, если бы не питерские бомжи. Один из них нашел письма в мусорном баке и принес в музей цирка на Фонтанке. Вначале мужчину в грязной и дурно пахнущей одежде даже на порог не хотели пускать. Но когда заведующая музеем спустилась к посетителю и своими глазами увидела бумаги, которые он принес, тут же написала служебную записку в бухгалтерию: сейчас же выдать Евгению, как представился гость, денежное вознаграждение…

19

Усов и сам был когда-то футболистом, но в 1931 году получил тяжелую травму и стал судьей. Футбольным судейством он занимался на общественных началах, а профессионально работал инженером на Балтийском заводе в Ленинграде.

20

Видимо, Никулин натренировался в написании таких текстов еще в 1930-е годы, когда все очень любили играть в шарады. Например на тему кино. Никулин придумывал целые рассказы, построенные на названиях фильмов того времени: «Однажды летом» «У самого синего моря» сидело «Семеро смелых». Вдруг подошел «Последний табор» в «Рваных башмаках», сказал: «Мы из Кронштадта» и пригласил «Подруг» идти в «Цирк» смотреть «Праздник святого Иоргена».

21

Отрывок из романа Э. М. Ремарка «На Западном фронте без перемен».

22

Отрывок из романа Э. М. Ремарка «Возвращение».

23

На фронте Владимир Андреевич не был, перед войной ему было уже почти 50 — его и не призвали. Он остался в Москве и, как и всё трудоспособное население, рыл в сентябре 1941 года окопы на подступах к городу с Волоколамского направления.

24

Послевоенное угощение мало напоминало обычное русское праздничное застолье. То есть настроение, радость застолья были прежними, а вот стол выглядел не так, как до войны. «Положили жареной картошки в тарелку по самую каемочку» — вот уже и пир!

25

В коллекции Никулина есть такой анекдот времен карточной системы. Дочка возвращается домой и говорит: «Мама, у меня несчастье — я потеряла честь». Отец: «А я-то испугался — думал, хлебные карточки».

26

Позднее Никулин узнал, что большинство членов приемной комиссии были против его зачисления. Он показался несмешным, неспособным, непластичным — словом, неинтересным.

27

Константин Воинов, когда узнал о том, что Ю. Никулин поступил учиться в студию клоунады при цирке и уходит из его театра-студии, огорчился и даже возмутился. Он сказал, что соберет специальный фонд для того, чтобы выдавать Никулину небольшую стипендию. От этого Никулин отказался. Но его отношения с Воиновым не испортились, остались дружескими.

28

В школе-студии Камерного театра Таирова, куда Никулин тоже поступил и мог пойти учиться, вообще не платили стипендии. Гарантировали только, что студент сможет участвовать в 10–15 массовках в месяц и за них будут платить по 15 рублей за каждое выступление — всего от 150 до 225 рублей в месяц.

29

Позже Никулин говорил: «Никогда не забуду, как в 1957 году в Москву приехал Марсель Марсо. Два отделения он выступал один, а после выступления у него все брали автографы. Удивленный корреспондент спросил: "Скажите, месье Марсо, это, наверное, ужасно? Вы такой усталый, весь мокрый, и вам приходится еще давать автографы?!" — "Да, это очень тяжело и не так приятно, но было бы гораздо хуже, если бы автографы не просили". Мне понравилось это».

30

В самом начале 1930-х годов на манеже Ленинградского цирка впервые появился вечно спешащий бухгалтер. Им был коверный Павел Алексеев, в мешковатом костюме, с портфелем в руке. Этот забавный персонаж пользовался в Ленинграде огромной популярностью.

31

Когда в Ленинграде Никулин встретился со своими дорогими однополчанами, Ефимом Лейбовичем и Михаилом Факторовичем — они приходили в цирк на представление, — им не понравилось. Друзья говорили, что в армии, когда они давали самодеятельные концерты для бойцов, все репризы и номера были остроумнее и смешнее. «Ты был живым, а здесь всё не то», — сказал Лейбович…

32

Реприза со стулом выглядела так: Шуйдин выходит на манеж со стулом, ставит себе на лоб его спинку и балансирует им. По ходу репризы стул падает и больно бьет Шуйдина. Публика смеется, а якобы рассерженный этим смехом Шуйдин хватает стул, бежит к барьеру, размахивается и делает вид, что бросает стул от злости в публику (точнее, в подсадку — Никулина). Юра «от испуга» падает с места на пол, а Шуйдин в последнюю секунду задерживает стул в руках. Реприза проверенная, хохот поднимался всегда страшный.

33

Именно по этой причине меньше всего получают аплодисментов иллюзионисты. Все смотрят на работу фокусника и думают: «И как же это делается? В чем тут секрет?»

34

Это неприятие шло от старого цирка, когда клоун нес совершенно определенную функцию. Заполняя паузы, пока разворачивали или убирали ковер, он должен был мешать работе униформистов, сыпать на ковер опилки, прятать под полу пиджака что-либо из реквизита и т. п. А когда с манежа увозили тачку с ковром, он обязательно запрыгивал на нее или вскакивал на спину униформиста, толкавшего тачку. Таков был набор проделок, характерных для первых коверных. Зрители смеялись над самим клоуном. Но постепенно положение коверного в цирке менялось: он стал разыгрывать и маленькие шутки, и сюжетные пантомимы, и сатирические памфлеты, и пародии, и лирические новеллы. И в эпоху Карандаша зрители смеялись уже не над клоуном, а над его номером.

35

Они так и жили в коммунальной квартире до 1971 года: две комнаты, в проходной жила мама Татьяны, а Никулины — «через хозяйку». Там же родился их сын. Юрий Никулин никогда не жаловался на квартирную неустроенность и ничего для себя не просил. Было неловко: ведь чуть ли не половина его коллег по цирку жила в еще худших условиях, порой не имея даже прописки. Отдельную квартиру Никулины получили по случаю, когда Юрия Владимировича как цирковую знаменитость направили в горком партии выбивать кооператив для работников цирка. Из воспоминаний Юрия Никулина: «Человек по фамилии А. М. Калашников принял у меня бумаги и спросил: "Вы, разумеется, тоже в этом кооперативе?" — "Нет, у меня есть где жить — две комнаты в коммунальной квартире"». Чиновник возмутился: у заслуженного артиста РСФСР нет отдельного жилья! И предложил ему квартиру на Бронной улице, в доме с булочной и парикмахерской на первом этаже. В этом же доме жили многие известные артисты: Р. Плятт, Р. Нифонтова, С. Рихтер, А. Гончаров, В. Плучек, Б. Андреев и другие, но булочную жители окрестных домов сразу же стали называть «никулинской».