Людмила Бояджиева - Признание Альбины Кристаль

• Название: Признание Альбины Кристаль
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Альбина — обычная российская женщина, взявшая экстравагантную фамилию бывшего мужа, затырканного инженера в те времена, когда видаки крутили секретную «Эммануэль» и актриса Сильвия Кристель попала в центр мужского внимания. Многие считают ее красавицей, а еще чаще — эксцентричной особой. Она же попросту умница, обладающая способностями знаменитой Миссис Мапл и храбростью Джеймса Бонда. И еще кучей разнообразных знаний и умений, совершенно бесполезных во времена безработицы. К счастью, подруга, устроившая свою жизнь по высшему разряду, помогает Альбине помогают заполучить отличную работу — домоправительницы в новом супер-элитном жилом комплексе. И здесь начинаются приключения…

---

Скупой рыцарь Пушкина, Плюшкин в «Мертвых душах» — жалкие, всеми презираемые персонажи, имена нарицательные, обозначающие крайнюю степень скаредности — всепоглощающую страсть накопительства.

А ведь наступление жадности порой идет постепенно: сперва проявила себя экономность, бережливость ради какой-то цели, бережливость незаметно переросла в прижимистость, прижимистость в скупость как принцип, наконец, скупость стала единственной страстью. Это уж, извините, летальный исход для души.

Жуткая картина, но и в ней есть свет. Дело в том, что на ранних этапах жадность «лечится». Умным и тактичным женщинам зачастую удается вырастить из скуповатого жениха щедрого и заботливого главу семейства. Меняются в лучшую сторону под воздействием коллектива чрезмерно экономные руководители. Методом забастовок удается даже изменить финансовую политику крупнейших компаний. Иные же, особо пристально следящие за собой личности, заметив признаки «болезни», упорно сражаются с ней сами, активизируя силу воли. В качестве лекарства помогают выработанные «железные принципы». Допустим: регулярно, хочешь, не хочешь, тратиться на посильные подарки. В ситуациях, требующих вспомоществования на благо ближнего, расплачиваться по первому свисту. (Ибо сказано людям: «Да не оскудеет рука дающего») Не разделять приобретения на полезные и бесполезные. Четких критериев здесь нет, а вашими аргументами, убеждающим в ненужности траты, наверняка руководи скупость! Ну каков, скажете вы, толк в путешествии? Одни расходы. Чем хуже провести отпуск дома или на даче? И зачем нам новая мебель, новый пылесос, холодильник — старые еще не развалились. А чем плох свадебный костюм через 20 лет? Его же не носили!

Прекратите, сейчас же прекратите выяснять разумность трат и «переводить» удовольствие от приобретения в денежное исчисление!

Послушайте щедрых мудрецов, утверждающих, что деньги созданы для того, чтобы их тратить. Поймите, ничто так ни дорого, как хорошее настроение, а радость и вовсе — бесценна! Радость от сделанного подарка, от нового удобного дивана, кофеварки, костюма, от улыбки благодарности на человеческом лице… Да от того, в конце концов, что вы нашли в себе силы с легкостью потратить деньги и перестали быть жадиной!.

— Я ведь с Анатолием года три сотрудничаю. Специалист он отличный.

Извини, что так вышло…

— Выходит, когда меня на пост Домоправительницы брали, ты уже знал обо мне? — Спросила я подивилась своей тупости — как мог Блинов кому попало в первый же день личного знакомства предлагать стать Лицом дома и союзницей в обеспечении безопасности?

— Фамилия Кристель, согласись, не частая. Я быстро сообразил.

— И читал какое-то тайное досье, хранящееся в каких-то там ваших архивах? Противно как…

— «Проповеди» твои прочел. Посмотрел на тебя там, на собрании Совета домовладельцев и решил…

— Ага, значит вызвала доверие…

— Решил, что обязательно влюблюсь по уши… Обречен.

— А ведь как долго сопротивлялся, — я подняла вороник его пальто и запахнула полы. — Что б ты без меня вообще делал — тактичная, милая, находчивая. С приступами ясновидения и здравомыслия.

— Если честно, не знаю. Не знаю какой бы расклад вышел. Ведь это ты ребят из нашей конторы к озеру вызвала? Я так и понял. Не удалось господину Кристелю не сделку с Бледны осуществить, ни в теплые края улизнуть. Вовремя же ты успела!

— Позвонила по тому самому телефону. Пока я была с этой микросхемой, телефон не прозванивался, а как только ее извлекли — и ясновидение пробилось и телефон заработал. Ведь это Ариус помог, правда?

— Ариус и его хозяева, — Виктор посмотрел на меня с улыбкой. — Кажется, ты с ними знакома?

— Не представлена, — с упреком глянула я на Виктора. — Если бы ты меньше темнил, мне не пришлось бы шпионить. И вообще, все получилось бы много лучше.

— Да и так не плохо. Ты сумела хоть что-то объяснить Кате?

— Катя все поняла правильно — умница девочка! — я смутилась. — Понимаешь, я тоже скрытничала — у нее с Сеней получилась большая любовь.

— Три месяца, — проявил осведомленность Блинов.

— Она так вся и светится от счастья. Это ведь особый случай.

— У нас тоже. — Виктор посмотрел так значительно, что я вмиг ощутила всю ответственность и страшную власть «звездной любви». Мы вместе — это невероятное чудо, а все остальное — сущие пустяки! Пусть разглагольствует прагматичная Лерка о недоступности женатых мужчин. Мне сейчас все равно. Да!

— А твоя жена? — вырвалось само собой с жалобным упреком.

— Я холост, мадмуазель! — пожал плечами Виктор.

Заглянув в хитрые голубые глаза, я сильно засомневалась, что в юности мой Депардье был тихоней. Он усмехнулся:

— Толстощеким тихоней я был в детстве, потом, после того как отправил тебе яблочную посылку — рос носатым хулиганом. Теперь стану преданнейшим супругом. Ну а мысли я умел отгадывать всегда. Правда, совсем чуть-чуть.

— А вот я не умею ни капельки. И поэтому страшно мучаюсь неразрешенной загадкой. Витечка, пожалуйста, не томи. Где Ариус?

Он нахмурился:

— Без этого талисмана десанту придется туго. Поверь, я сделал все, чтобы заполучить его.

— И что? — я схватила его руку. — Бледному все же удалось улизнуть?

— Увы. — Виктор поморщился, сдерживая стон. — Мы сражались. Мне здорово досталось, ушиб голова и здесь… Потрогай здесь. — Он положил мою ладонь на гипс у колена.

— Открытый перелом!? — ахнула я.

— Закрытый! — физиономия Блинова расплылась в счастливой улыбке и у меня проклюнулось ясновидение. Чему удивляться в данный момент? Моя ладонь нащупала под бинтом небольшой прямоугольник.

— Он опять с нами! И я знаю, кому мы сделаем Подарок. — Я уставилась в голубые хитрющие глаза, передавая мысли. Виктор прижал меня к себе:

— Правильно! Ты умница, девочка! Они должны решить все вместе — Сэниор и Катя.

Проходившие мимо медработники в халатах и белых шапочках, деликатно отвернулись. И по-доброму позавидовали.

20

Декабрь, уже декабрь! В моей истории ослепительные, как вспышка молнии события, имеют тенденцию развиваться медленно, словно молнию сняли рапидом. А потом еще отмотали километры пустой пленки. И зритель, взбодрившийся зрелищем остервенелого пожара, вынужден созерцать лишь темный экран.

После встречи в больничном парке, озарившей мою жизнь, пошли темные кадры. Ушиб головы у Виктора оказался куда серьезней, чем он старался показать мне. Врачи забеспокоились, настаивали на операции. Он даже терял сознание, оставаясь под наблюдение специалистов, а дни шли и шли. Я так измучилась, что стала медленно впадать в спячку — легкокрылая бабочка умирала, чтобы превратиться в безжизненный кокон. Это состояние затухания жизни, согревали лишь три огонька: Виктор, Катина любовь, Ариус. Все они были в опасности.

Что следует за черной полосой? Верно, вы все правильно поняли. Чаще всего — светла, и иногда — ослепительная! Это случилось тридцать первого декабря.

В ранних сумерках предновогоднего вечера я неподвижно сидела на заледеневшей скамейке сквера «Путника». В доме зажигались огни, блистал хрусталь люстр, мелькали пестрые — елочные, из подземного гаража выезжали до блеска отмытые автомобили и звуки музыки неслись отовсюду — жильцы готовились к праздничному ужину, люди в авто поднимали настроение в предвкушении веселого вечера. И такие все был взволнованные, красивые, нарядные — что тоскливое ощущение праздника на чужой улице больно скрутило меня, сколько не талдычь себе: «Это и твой! Твой праздник, Дора!»

Идти в пустую квартиру мне не хотелось. Дежурства на праздники, оплачиваемые вдвое, я уступила Агапенковой. Лера уехала собственным семейством и семьей Павла — потенциального зятя, в Испанию, Катя потерялась, возможно «улетела» на край света со своим возлюбленным. Виктора не отпустили из больницы — значит, совсем плохо. «Плохо… И ничего, ничего нельзя поправить… Сдалась, Помидорина… А еще бралась учить стойкости других… Актриса, во всем — актриса. Причем — слабенькая… Слабенькая — вот даже рукой пошевелить трудно…» Мысли текли вяло, ощущения притупились, я даже не чувствовала, что замерзаю. Знала, что до последнего мгновения, пока усталый сон не опустит мои веки, буду всматриваться сквозь густеющую синеву в холодное небо, туда, где темнеет сад пустого пентхауса. И ждать, ждать…

— Вставай немедленно! Простудишься, а у нас столько дел. Новый год на носу, да просыпайся же, Дора-Помидора! — сильные руки встряхнул меня.

— Витя… Откуда?… я думала операция… Тебя выписали?!

— Перестань задавать взрослые вопросы. Я же немного волшебник. Следовательно все могу, ясно? Видишь, кто прячется за елкой?

На дорожке среди заснеженных серебристых елок стояла Катя. В светлой дубленке, отороченной белым мехом она была похожа на снегурочку — даже на ресницах иней!