Людмила Бояджиева - Уроки любви

• Название: Уроки любви
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Она получила от судьбы щедрые подарки — обворожительную внешность, острый ум, фантастический голос. Она научилась властвовать мужскими сердцами. Она — Избранная. Бесстрашная шпионка, великолепная примадонна, отчаянная авантюристка… Шлюха и девственница — всего лишь роли, которые предстоит сыграть Избранной в феерическом спектакле ее жизни — вечном поединке первозданной страсти и высокой любви.

Книга состоит из трех новелл, в каждой из которых действуют одни и те же герои, прошедшие путь реинкарнации. Как если бы труппа одного театра играла разные спектакли на тему: страсть- дар — нравственные ценности. То, что знаменитая американская певица семидесятых годов и русская шпионка времен Первой мировой войны — разные воплощения Избранной, наделенной феноменальным вокальным даром, становится окончательно ясно лишь в финале. Это же касается и двух основных мужчин ее жизни — злодея и преданного возлюбленного. Они составляют классический треугольник, проходящий путь к пониманию совершенных ошибок и искуплению. Место действия — Россия начала века, Европа времен первой мировой войны, Америка 60-70-х. Герои — разведчики, музыканты, актеры.

---

— Вы едва не убили меня, доктор. Излишняя торопливость. Она спрыгнула на пол. Мне хотелось бы поскорее оказаться дома. Не в отеле, а дома. Где Брюс Портман?

Онемевшие от удивления врачи расступились, пропуская вперед санитаров с каталкой.

— Бросьте ваши игрушки! Разве не видите я в полном порядке. Никем не остановленная, Джессика гордо вышла в холл. Навстречу ей бросился ошарашенный Брюс. Мешки под глазами свидетельствовали о том, что он дал волю слезам.

— Джес, девочка… Я верил, что уведу тебя отсюда живую и невредимую…

— Спасибо, старина. Где мои вещи? Джессика сорвала с головы пластиковый колпак, по плечам рассыпались яркие медные пряди. Защелкали блицы журналистам удалось пробраться к самой операционной.

— Не понимаю, что вы ожидали, господа? Ведь всем известно, что Джес Галл любимица судьбы. Сказала она в подсунутый микрофон и опустилась в подкаченное санитарами медицинское кресло, словно на завоеванный трон. А потом, увозимая в светлый, ярко-оранжевый коридор, послала воздушный поцелуй ошеломленным представителям прессы и высыпавшим из операционной врачам.

— Они готовились писать некролог, Бедняги, какое разочарование, ухмыльнулась Джес.

— Напрасно ты так, детка. Зрители любят тебя Вчерашний спектакль был настоящим триумфом, мягко возразил Брюс.

— Он оказался бы еще удачней, если бы меня удалось похоронить вместе с Маргаритой. Вот это стоящая сенсация! Обернувшись, Джес вцепилась в руку идущего за креслом Портмана. Мы немедля летим домой! Я имею в виду свой дом во Флоренции.

Глаза Брюса удивленно округлились, но он промолчал. В холле госпиталя дремал, накачанный успокоительными уколами Барри. Его реакция на случившееся с Джессикой была столь бурной, что врачи опасались за его состояние.

— Разумеется, ты отправишься во Флоренцию, дорогая, если у врачей не будет возражений. Только не забудь, ты не совсем свободна, и у тебя чрезвычайно заботливый друг. Брюс обнял Джессику за плечи. Детка, Барри дежурит в холле. Ему очень плохо.

— Барри? Казалось, Джессика впервые услышала это имя. Ах, не сейчас! Мне вовсе не до него.

— И все-таки тебе придется поговорить с ним. Но прежде, видимо, с врачами.

…Увидев энергично шагающую Джессику, Грант встряхнулся, отгоняя вязкую дремоту. Когда она присела рядом, его лицо расплылось в дурацкой улыбке:

— Джес… Не может быть… Мне хочется плакать… Все позади! Я знал, знал, что ты победишь. Ты невероятная женщина и фантастическая певица!

— Не горячись, милый. Успокойся и выслушай. Я прямо сейчас уезжаю в санаторий «Веселая долина». На этом настаивают врачи. Потом я поеду к себе во Флоренцию. Мне надо побыть одной.

Стиснув голову руками, Барри сосредоточился. Он вспомнил, как его потрясла упавшая на сцене без чувств Маргарита. Состояние Барри было близко к сумасшествию смесь небывалой радости и сочувствия к Джессике мутила его сознание. Это была радость приговоренного к расстрелу и увидевшего, что пуля просвистела мимо. Наказание пало на Джес. Это ее поджидал неведомый враг, наметивший их судьбе роковой «час Х». Бедная, волшебная, единственная Джес!

выбежавший на сцену к лежащей Джессике, Барри был полон неведомой ему любви и сострадания. Он благодарил Джессику, расплатившуюся за них обоих, и клялся, что никогда не смирится с потерей женщины, составившей смысл его жизни…

…И вот она вышла из операционной, полная сил и какого-то нового боевого задора. Она вернулась к жизни, но она отрекалась от Барри. С этим невозможно было смириться.

— Нет, Джессика, нет! Я не могу без тебя… Взмолился он, нырнув в ее дружеские, почти материнские объятия.

Взъерошив волосы Гранта, Джессика прикоснулась губами к его лбу:

— А у тебя появилась седина. Это красиво, Барри. Эй, но с чего ты взял, что я намерена сдаваться? Ха! Разве ты плохо знаешь меня?

— Ты сама, детка, не знаешь, кто ты, откуда, и зачем явилась на этот свет… Впрочем, как и все мы, грешные. Но я-то теперь понял, Джес, я живу для тебя. Твои беды моя беда.

— Ты знаешь, я не выношу раненых воинов. Так и хочется добить, чтобы не мучился. Оттолкнув Барри, Джессика выпрямилась. Запомни, я не могу принадлежать поверженному. Глаза Джессики фосфоресцировали маниакальной решимостью.

«То ли она играет роль, то ли находится в состоянии серьезного стресса», догадался Барри и пылко прошептал:

— Джес, я найду лучших врачей в мире, приду к тебе завтра, я стану ночевать под твоими окнами… Я не оставлю тебя.

— Не смей! Ты отправишься домой, хорошо пообедаешь, примешь ванну и выспишься. А потом будешь жить так, словно ничего не случилось. Понял? Ничего особенного… Не надо поцелуев. Она досадливо поморщилась, увернувшись от губ Барри и легко коснулась ладонью его плеча. Прощай. Я сама вызову, когда ты понадобишься мне, Барри…

Последняя фраза Джессики мучила Гранта. Он не нужен ей, он оказался слишком ничтожным, маленьким, чтобы заполучить эту женщину. Да, он устроил ей европейский фурор, он обставил гастроли с максимальной помпой и сумел извлечь из них все гонорары, сенсационную известность, полезные деловые связи. Но разве все это не могла бы получить Джес Галл с помощью Портмана или любого другого мало-мальски опытного импресарио?

«Я сама вызову, когда ты понадобишься мне…», повторял он произнесенный Джессикой приговор, блуждая, как лунатик, по пустой вилле в пижаме нараспашку и с початой бутылкой виски. Ему хотелось выть, плакать, кому-то грозить или кого-то звать на помощь. Однажды он понял, вернее, почувствовал, что именно то же пережил после разлуки с Джессикой Тед.

«Господи! Да как же ты не понял, Барри, что тебя унизили, растоптали, выкинули, как ненужную вещь!» взвыл он, вцепившись в свои нечесаные волосы. «Она позовет, если я ей понадоблюсь!» Барри демонически захохотал. Он корчился в конвульсиях, не в силах остановить истерический смех. На пол полетели стаканы, нотные тетради с перевернутого столика, с дребезгом упал и покатился бронзовый колокольчик. Держась одной рукой за живот, Барри запустил в открытую клавиатуру попавшийся под руку мраморный бюстик Бетховена. Рояль издал возмущенный вопль. Барри затих, медленно стирая ладонью текущие по щекам слезы.

Стало легко и ясно. Джессика наваждение, проклятье и соблазн. Она явилась неведомо откуда, чтобы исковеркать его жизнь, загнать Барри в ловушку. Он позволил ей сделать гением Теда Андерса, а потом забрал себе, изнывая от зависти и жадности. Барри Грант хотел владеть чудом сам. Что это было колдовская власть плоти, ее загадочного дара, которую он принял за любовь? Откуда взялась эта подлая, обезоруживающая нежность, размягчающее волю сострадание? Он ползал по сцене, моля потерявшую сознание Джес не умирать. Он думал, что если ее не станет, у него от боли разорвется сердце…

И вот она бодра, полна энергии и смеется над ним. «Я позову, когда ты понадобишься мне!»

«Хорошо. Решил Барри. Наваждение рассеялось. Остается расчет и деловая хватка. Если дар Джессики на исходе, надо делать все, чтобы выжать из него все возможное».

Выйдя из-под холодного душа, Барри внимательно осмотрел себя в зеркале. В волнистой пряди, так живописно падавшей на лоб, появилась седина, глаза потеряли блеск, под волевым жестким подбородком наметилась мягкая. одутловатая складка.

«Нельзя упускать свой главный шанс, Барри. Ты и так уже сделал все, чтобы тебя обошли на финишной прямой». Серьезно обдумав за чашкой крепкого кофе ситуацию, Барри разработал программу, в соответствии с которой ему следовало немедля возобновить жесткий курс занятий с тренажерами, срочно восстановить деловой тонус и свое реноме как творческого деятеля в музыкальных кругах, а также отпустить небольшую бородку, скрывающую обрюзгший подбородок.

Утром Барри удалось вздремнуть в высоком кресле у письменного стола, на котором лежал листок с директивами нового жизненного направления. Телефонный звонок разбудил его, вмиг восстановив в памяти события прошедшей ночи. «Джес!» вздрогнул Барри, хватая трубку.

Услышав голос Теда, он долго не мог сообразить что к чему. Они не виделись с того самого злополучного концерта в «Карнеги-холл», после которого Барри поставил крест на карьере своего «ученика». Он не рассчитывал, что Андерс осмелится когда-либо вновь появиться на его пути. И вот он позвонил, предложив Гранту зубодробительную загадку сочиненную им, якобы, музыку, невероятную, сногсшибательную «музыку из другого мира».

Секунду поколебавшись, Барри дал согласие на визит и немедля выехал к Теду.

Глава 27

Прибывший к Андерсу Барри выглядел невозмутимо. С порога он окинул быстрым взглядом кабинет композитора, ища компрометирующие улики. Грязновато, безалаберно, неряшливо, но без признаков крупного загула, способного «сдвинуть крышу». Приметы напряженных творческих поисков, созидающего экстаза тоже отсутствовали.