Дэвид Дикинсон - Смерть в адвокатской мантии

• Название: Смерть в адвокатской мантии
• Автор: Дэвид Дикинсон
• Издательство: Слово
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-85050-909-5

«Смерть в адвокатской мантии» — пятый роман в серии о знаменитом детективе лорде Пауэрскорте (с предыдущими издательство «Слово» уже познакомило российских читателей).

Во время праздничного банкета в лондонской юридической корпорации Куинз-Инн умирает блестящий столичный адвокат Александр Донтси. Отравление — таково заключение медэкспертов. А вскоре убивают друга и коллегу Донтси, мистера Стюарта. Расследовать дело об убийстве адвокатов приглашают лорда Пауэрскорта. Среди подозреваемых — и мошенник, создатель финансовой пирамиды, и ревнивая жена, и очаровательная любовница, и ее муж — старый больной рогоносец, ко всему прочему — большой специалист в ядах… Кто же из них преступник? Пытаясь ответить на этот вопрос, детектив сам подвергается смертельной опасности. Но, как всегда в романах Дэвида Дикинсона, справедливость восторжествует и порок непременно будет наказан.

---

13

Миссис Хендерсон все-таки удалось остаться с Эдвардом наедине. Ситуацию, столь страшившую юношу перед его первым визитом в Эктон, она организовала при помощи хитроумного трюка — выбросила чай и молоко и отправила дочь в лавку. Сару удивило, что мать умудрилась выпить столько чаю в одиночку, но она ничего не заподозрила. Эдварду, чью бдительность притупила приятная атмосфера первой встречи с матерью Сары, тоже не пришла в голову мысль о подвохе. А миссис Хендерсон считала, что должна выполнить свой долг — свой и покойного отца Сары. Утренний прием у доктора Карра принес ей новости даже более скверные, чем она ожидала. Сама она не замечала, что болезнь активно прогрессирует. Правда, ей тяжелее стало взбираться на второй этаж и приходилось сильнее опираться на руку дочери. Правда, даже не поднимаясь по ступеням, она теперь частенько страдала одышкой, а когда сидела у камина, читая свои любимые газеты, глубокие хрипы в груди говорили, что и с легкими не все ладно. Доктор Карр молча, внимательно обследовал ее. Затем, отложив стетоскоп, сел напротив, взял ее руку и помолчал, не поднимая глаз, словно пытался по линиям на ладони прочесть судьбу пациентки. По его грустному лицу миссис Хендерсон вдруг поняла, что дела ее плохи. С той же задумчивой печалью доктор когда-то поведал ей о скором конце ее долго болевшего мужа. Теперь же он мягко сообщил, что ее недуг развивается несколько быстрее, чем он предполагал. Произошли некие ухудшения, хотя, конечно, состояние еще может стабилизироваться, и надо верить, надо надеяться на лучшее. Уточнять очевидное ей совсем не хотелось. И если бы не Сара, призналась себе позже миссис Хендерсон, она бы так и не задала этот вопрос.

— И сколько, по-вашему, доктор, мне осталось? — спросила она подавленно.

— Об этом сложно судить, — сказал доктор Карр, все еще держа ее руку. — Можно лишь предполагать. После предыдущего осмотра я бы сказал, года два-три. Но если дела пойдут так, как они идут сейчас, я бы сократил эти сроки. Месяцев девять? Год? Впрочем, я могу ошибаться.

Миссис Хендерсон подумала, что еще никому не удавалось отнять у нее целый год жизни, а вот в кабинете врача это произошло всего за пятнадцать минут. Пока она медленно, мучительно одолевала сотню ярдов от приемной доктора до своего крыльца, следующему пациенту пришлось подождать, пока его пригласят в кабинет. Доктор Карр стоял у окна, глядя на железнодорожные пути, которые шли от Илинга на запад Англии. В молодости подобные случаи его расстраивали, но не надолго. Однако теперь, когда позади были десятилетия врачебной практики, ему становилось все тяжелее и тяжелее произносить пациентам приговор. Оставляя их наедине с печальным будущим, он всякий раз страдал вместе с ними. И каждый раз выносил приговор и себе самому, осознавая, что и его жизнь становится короче. Сегодня же вечером, решил доктор, надо поговорить с женой. Практику как можно скорее, не торгуясь, продать. Домик в Дорсете, на побережье близ Лайм-Реджиса, уже куплен. Он посвятит остаток жизни другой великой тайне: не смертельным недугам несчастных пациентов, а морским приливам и вольному полету птиц.

Одна-единственная мысль преследовала миссис Хендерсон: Сару нужно пристроить, ее будущее должно быть безоблачным. И следует поторопиться. Как бы ни развивался ее недуг, она должна знать, что у дочери все будет в порядке. И миссис Хендерсон решила действовать окольными путями, опасаясь, что иначе Эдвард будет отмалчиваться или понесется помогать Саре нести покупки. Она не верила, что молодые люди способны выстоять в этой жизни самостоятельно. Но у нее мало времени — бакалея на соседней улице, а дочь ходит быстро.

Миссис Хендерсон усадила юношу у камина и села напротив.

— Ну, Эдвард, — постаралась она улыбнуться как можно приветливей, — Сара рассказала мне о вашем замечательном триумфе, когда вы выступали на процессе о той грандиозной афере.

Ее улыбка слегка обеспокоила Эдварда. Ему вспомнилась детская сказка про волка, который проглотил бабушку и улегся в кровать, поджидая Красную Шапочку, чтобы съесть ее. Он почувствовал себя этой самой Красной Шапочкой.

— Ничего особенного, миссис Хендерсон, — сказал он, — любой юрист сумел бы справиться. Но мне было очень приятно, что Сара пришла меня поддержать.

Последние слова, хотя Эдвард об этом и не подозревал, обнадежили миссис Хендерсон. Признание, что без Сары он не добился бы успеха, было ей на руку.

— Вы теперь будете часто выступать в суде? Сара считает, что вы непременно должны проявить себя на этом поприще.

— Не уверен, миссис Хендерсон. Пусть сначала в Куинзе все утрясется.

— Но, принимая участие в процессах, Эдвард, вы бы, наверно, больше зарабатывали? Смогли бы наконец обзавестись своим хозяйством?

Эдвард начал потихоньку понимать, куда она клонит. Видимо, раз у Сары нет отца, которому положено выяснить у молодого человека его намерения, его роль решила взять на себя ее мать. Только Эдвард не собирался облегчать ей задачу. Скоро придет Сара.

— Обзавестись своим хозяйством? — удивленно повторил он, словно речь шла об обычаях какой-нибудь Патагонии. — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, миссис Хендерсон.

Мать Сары была озадачена. Ей казалось, что она выразилась достаточно ясно.

— Это я вас не понимаю, Эдвард, — тяжело вздохнула она. — В мое время молодые люди, собравшись жениться, подыскивали себе дом и заводили свое хозяйство.

Глубокая печаль в ее голосе тронула Эдварда. Понятно, что мать волновалась о судьбе дочери. И вид у пожилой леди был такой измученный. В этот момент хлопнула дверь. «А вот и я!» — крикнула из передней Сара.

— Не беспокойтесь, все будет в порядке, миссис Хендерсон, — успел шепнуть Эдвард. — Я вам обещаю.

Эдвард и Сара зашли на Манчестер-сквер и занесли Пауэрскорту целую кипу архивных документов. Это были остальные завещания бенчеров Куинза. Эдвард пообещал в ближайшие дни прийти, чтобы обсудить их содержание.

Усевшись на диван перед камином в нижней гостиной, Пауэрскорт принялся изучать записи. Джосайя Бьючемп, умер в 1861-м, оставил пять тысяч фунтов и два дома в Холборне на вспомоществование престарелым адвокатам. Горацио Паунсфут, умер в 1865-м, завещал семь тысяч на содержание нуждающихся студентов. Джон Джеймс Толлард, умер в 1870-м, оставил пять тысяч на стипендии недостаточно обеспеченным учащимся… Рябила в глазах вереница имен и цифр. Пауэрскорт уселся поудобнее и откинулся на спинку дивана. Ричард Вудлей Фицпейн, Питер Стерлинг Нетсербери… Имена заволокло туманом, остались только громадные цифры, пляшущие во дворах Куинза и резвящиеся по садам Темпла. Огромная восьмерка двигалась вдоль Мидл-Темпл-лейн к реке. Танцующая пара троек устремилась к зданию Королевского суда. Кружась в пируэте, стройная цифра одиннадцать направилась в сады Грейз-Инн. Жирная четверка, вперевалку взбираясь на холм, шествовала по Ладгейт-стрит в Сити. Но вот растаяли и цифры, донесся шумный ярмарочный гул, и появилась механическая карусель с равномерно поднимающимися и опускающимися лошадками. На одной из них, загадочно улыбаясь, гордо сидела одетая в траур миссис Донтси. Следом, держась огромными ручищами за поводья игрушечного пони, кружил дородный Порчестер Ньютон, на каждом повороте бросавший на Пауэрскорта гневные взгляды. Потом, задорно выбрасывая длинные ноги, под руку с товаркой проехала Кэтрин Кавендиш в коротком платье с блестками. За ней, на черной деревянной лошадке — сам Бартон Сомервилл, почему-то в пестром колпаке, словно шут при безумном короле Лире. Один за другим кружились все подозреваемые. За шутом ехал некто в белом халате и с ножом в руке, по-видимому, доктор Кавендиш, который решил развлечься под конец жизни. Не было тут только бесследно исчезнувшего Максфилда.

— Фрэнсис! — окликнула мужа леди Люси, входя в комнату. — Послушай… — Она увидела, что он задремал, и остановилась.

— Люси, — протер глаза Пауэрскорт, — я сейчас видел такой странный сон! Подозреваемые катались на карусели.

Жена улыбнулась.

— Кто-нибудь из них шепотом признался тебе в убийстве?

— Увы, нет, любовь моя!

— Это тебе, Фрэнсис, — протянула она конверт, надписанный слегка дрожащим почерком.

Он вскрыл его.

— Завтра днем, в половине первого, Люси, доктор Кавендиш ждет меня на Харли-стрит.

Пауэрскорт нежно обнял жену. А в голове у него все кружились и кружились яркие деревянные лошадки.

С одной стороны камина смотрели на пациентов два льва. Вид у них был такой, как будто они мечтают ожить и всех сожрать. С другой — равнодушная морда тигра, видимо утомленного долгой дорогой из джунглей к кабинету на Харли-стрит.

На левой стене висели головы оленей с ветвистыми рогами, гораздо более мирные и цивилизованные по сравнению со своими соседями. Узнав на стене напротив самого быстрого из хищников — гепарда, Пауэрскорт решил, что его детям здесь понравилось бы. Интересно, кто привез эти трофеи с сафари — сам доктор Кавендиш или его предшественник? А может, доктор и дома завел подобный зверинец, чтобы держать миссис Кэтрин Кавендиш в узде? Впрочем, такое под силу, пожалуй, разве что только живым хищникам.