Джордан Омэнн - Христианская духовность в католической традиции

• Название: Христианская духовность в католической традиции
• Автор: Джордан Омэнн
• Издательство: Святого Креста
• Жанр: Религия
• Год: 1994

Настоящая книга написана в качестве второго тома недавно опубликованной в лондонском издательстве Sheed & Ward книги Spiritual Theology (Мистическое богословие). В первой книге мы предпринимаем попытку исчерпывающего систематического исследования богословия христианского самосовершенствования, определяя богословские принципы, составляющие доктриальную основу аскетической и мистической практики, а затем рассматривая применение этих принципов в христианской жизни.

В книге, предлагаемой сегодня, мы переходим от теории и принципов к жизни и свидетельству. История духовности не только проливает свет на истоки и развитие христианской мистики, но, что так же важно, она проецирует на нашу современность жизнь и учения людей, как мужчин, так и женщин, достигших в прошлом высокой степени святости. Кроме того, история духовности раскрывает дивное многообразие проявлений святости и напоминает, что совершенства в любви может достичь каждый христианин, независимо от рода его деятельности.

Об авторе. Директор Института духовности Папского университета св. Фомы Аквинского в Риме. Советник Священной конгрегации по делам духовенства и катехизации, а также Священной конгрегации по делам евангелизации. Редактировал The Priest, изд. Our Sunday Visitor, и Cross and Crown Series of Spirituality, изд. В. Herder Book Company of St. Louis, Mo. Проводил курсы духовных упражнений в уединении для священников и монахов, читал лекции в разных странах мира — в Нигерии, на Филиппинах, на Тайване, в Сингапуре, в США и Канаде. Почетный профессор Университета святого Фомы в Маниле.

---

Гораздо более важная роль в области мистического богословия принадлежит Дени Рихелю (1402–1471), являющемся связующим звеном между традиционным учением и новым движением в мистике. Его обширная литературная деятельность (44 тома) и эрудиция поражают, когда узнаешь о том, что большую часть жизни он был монахом-созерцателем в картузианском монастыре в Рермонде (Roermond), под Льежем.[459] Он скрупулезно изучал Писание, и его богословие принадлежит традиции Псевдо-Дионисия, викторинцев, св. Бонавентуры и Жерсона.

Огромный вклад Дени Картузианец внес в синтез всех предыдущих доктрин духовной жизни с последующей оценкой различных выводов. Его труды адресованы ко всем картузианцам, но писал он и трактаты, адресованные отдельным конкретным категориям людей: епископам, приходским священникам, людям, состоящим в браке, вдовам, солдатам, торговцам и так далее. Он был глубоко убежден в том, что своими работами обязан служить народу Божиему. Он утверждал, что, хотя чисто созерцательный образ жизни — более достойный и стабильный, чем чисто деятельный, самым высоким является все же образ жизни, включающий в себя и созерцание, и деятельность, при условии, что последняя изливается от полноты созерцания.

Выделяя в духовной жизни три этапа, Дени придерживается учения св. Бонавентуры. На этапе очищения христианин занят искоренением греха и возрастанием в добродетели; на этапе озарения его ум занят созерцанием Божественного; на этапе соединения христианина охватывает безумная любовь, порождаемая созерцанием Божественного, так что душа его "пылает огнем… будто возгоревшись мощным пламенем Божественного".

Само созерцание бывает двух видов: "утвердительно спекулятивное" — стяжаемое созерцание, доступное одному разуму, даже вне благодати и любви; и "мистическое, любящее созерцание" — ниспосылаемое свыше, хотя требующее при этом проявления любви, и венчаемое в конце в знак совершенства даром премудрости. Только под воздействием любви становится созерцание подлинной молитвой; и, только превратившись в молитву, может созерцание стать мистическим. Следовательно, общение души с Богом — это сильное переживание человеком любви к Богу, сопровождающееся неким "божественным прикосновением", в котором и состоит общение души с Богом.

Таким образом, секрет созерцания заключен в большой, сильной любви, хотя Дени, вслед за Фомой Аквинским, утверждает примат интеллекта. Функция любви в акте созерцания — сделать знание интуитивным и непосредственным. Более того, вслед за рейнландскими мистиками и Псевдо-Дионисием он признает, что созерцательное знание — это погруженное во мрак знание отрицания, ибо Бог в Себе иной по сравнению с тем, что мы можем сказать о Нем. Мистик, пытающийся описать мистический опыт, неизбежно должен прибегать к языку отрицания. Обретать положительное знание о Боге человек, по аналогии с тварными сущностями, может только при низшем типе созерцания — "утвердительном созерцании". Как и Жерсон, Дени подчеркивает необходимость непрерывной практики медитации, которая обычно и ведет к созерцанию. Однако человек не готовится в прямом смысле к созерцанию, ибо оно есть дар, который Бог может даровать людям простым и необразованным, но обращенным к Нему в глубокой вере и горячей любви.

Дени Картузианец "завершает аскетический и мистический период Средневековья".[460] Однако это завершение не привело к миру, поскольку уже в четырнадцатом веке сеялись семена христианского гуманизма и нового язычества и звучали далекие раскаты протестантского бунта. В лучший свой период Возрождение занималось тем, что корректировало мрачный аскетизм средневекового мистицизма и его чрезмерный интеллектуализм, и в этом качестве его поддерживала Церковь. К концу оно, к сожалению, выродилось в языческий гуманизм, возносивший падшую человеческую природу и миропорядок, при этом замкнуло человека на себя, заставив забыть об области сверхъестественного и о жизни после смерти. Протестантская реформация, несомненно, в какой-то степени явилась реакцией на языческий гуманизм Возрождения.[461]

Наиболее эффективным оружием против гуманизации христианства, возможно, оказалось введение "духовных упражнений" и методик мысленно творимой молитвы. В Италии бенедиктинец Луиджи Барбо (ум. 1443) написал трактат о медитации, а благодаря Гарсиа де Сиснеросу это направление проникло в Испанию, где в 1500 г. в Монтсеррате была опубликована книга "духовных упражнений". Четверть века спустя Игнатий Лойола создал классическую систему духовных упражнений. Большой вклад внес также францисканец Генрих Херп (ум. 1477), прилагавший усилия к вытеснению спекулятивных учений Рейсбрука и рейнландских мистиков, стремясь заменить их практическим направлением духовной жизни. Момбэр (ум. 1502) и Луи де Блуа (Блозий) также в значительной степени содействовали распространению уже доказавшего свою правильность учения о молитвенной практике и лучших методов проведения его в жизнь.

Несмотря на все усилия, Церковь приближалась к смуте и схизме. К краю пропасти ее подталкивали также "черная смерть", раскол папства, порочная жизнь духовенства, безразличие простых христиан и их нескрываемый пессимизм. Богослужение переживало упадок; наблюдался всплеск суеверия и сатанизма, христианство превратилось в исключительно частное дело, сводимое к добрым делам. Благочестие выродилось в чувственность, против которой с пуританским ригоризмом выступали протестанты. В северной Европе разыгрались смуты; папство утратило престиж; возрождению христианской духовности суждено было начаться к югу от Пиренеи, в Испании.[462]

Глава 8 Посттридентская духовность

Период, обозначенный в заголовке главы, соответствует периоду, охватываемому третьим томом Христианской духовности (Christian Spirituality) Пурра,[463] т. е. от середины пятнадцатого века до середины семнадцатого. Следует сделать несколько замечаний относительно этого специфического периода. Во-первых, в отличие от предыдущих периодов духовные школы большей частью оформляются в рамках определенной нации, а не в монашеских орденах. Пурра так говорит об этом:

Национальный принцип утверждался весьма явно, особенно начиная с эпохи Возрождения. Стремление каждой нации выбрать свой путь, соответствующий ее духу, языку и религии, оказало влияние на все стороны ее жизни и не обошло национальных форм духовности. Оттого мы реально констатируем в недавнем прошлом испанскую духовность, итальянскую духовность и французскую духовность — формы духовности, тождественные в своей католической основе, однако по-разному осмысленные и воплощенные.[464]

Существовали, конечно, в этот период и личности, и отдельные монашеские ордена, влияние которых имело колоссальную силу, так что их можно было бы считать лидерами отдельных духовных школ, но даже в этих случаях можно было бы говорить как об отличительной черте о национальном темпераменте и духе. Более того, преемственность с прошлым сохранялась в сущности именно благодаря монашеским орденам. Резкие смены идей и взглядов редко происходят в истории, что особенно справедливо в отношении истории духовной жизни.

Во-вторых, невероятно большое количество появившихся в этот период произведений духовной литературы вынуждает ограничиться изучением только нескольких выдающихся авторов. Простое перечисление авторов и их работ составило бы огромный том. Следовательно, нам придется сосредоточиться на основателях новых течений или школ, отражающих направления духовной жизни в период между Тридентским Собором и серединой семнадцатого века.

ДУХОВНЫЕ УПРАЖНЕНИЯ

Церковь в конце Средневековья находилась в состоянии раскола, падения авторитета властей, а также вопиющего падения нравов, охватившего все социальные слои. Эпоха Возрождения породила гуманизм, который, сочетая христианство и язычество, провоцировал такое всеобъемлющее своеволие, что Рабле сформулировал правило, характеризующее жизнь множества людей, в одной фразе: "Поступай, как тебе нравится",[465] а по наблюдениям Эразма, в 1501 г. ни один язычник не был столь развращен, как средний христианин.[466]

Сталкиваясь с подобными явлениями, ревностные христиане вынуждены были прибегать к формам духовной жизни, требовавшим ухода из мира, в арсенале которых имелись строго регламентированные духовные упражнения и четкие методики молитвы. Само по себе это не являлось новшеством для христиан, ибо Сам Христос настаивал на необходимости самодисциплины, учил и отречению от мира, и молитвенной практике. Ап. Павел проповедовал ту же доктрину, а первохристиане придерживались ее в жизни с такой точностью, что соблюдавших систему духовных упражнений, в которую входили пост, подвижничество и воздержание, вполне можно назвать аскетами. То же учение вошло и в монастырскую традицию, при этом особо требовалось, чтобы внешняя дисциплина определялась внутренней молитвенной практикой.