Эптон Синклер - Между двух миров

• Название: Между двух миров
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Государственное издательство иностранной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1948

Роман Эптона Синклера «Между двух миров» представляет собой вторую книгу его многотомной антифашистской эпопеи — серии романов, подчиненных единому замыслу и охватывающих в последовательном развитии важнейшие события международной политической жизни, примерно, с периода первой мировой войны и до наших дней.

---

Может быть, она слишком сурова с, ним? Может быть, она мстит ему за ошибку его молодости и в душе карает его, а вместе с ним и самое себя? У нее великолепный дом, она отлично управляет им, она превосходная хозяйка, дама высшего света, занимается благотворительностью, руководит полезными общественными начинаниями; но она, безусловно, несчастлива. Сколько таких элегантных домов, размышлял Ланни, в самых богатых и, как принято говорить, фешенебельных кварталах таят в себе сокровенные, глухо тлеющие трагедии.

VI

Ланни распростился со своей коннектикутской семьей и приготовился к встрече со своей новой семьей — лонг-айлэндской. Миссис Барнс вернулась из Европы и ждала новобрачных в загородном доме. Дольше откладывать свидание было бы уже бестактным. Мистер и миссис Дингл также были приглашены, но Бьюти сослалась на чрезвычайное множество дел в связи с выставкой. Она долго жила в свете и умела различать, когда людям хочется, чтобы их приглашение приняли, и когда они надеются, что у вас хватит сообразительности отклонить его.

Она с мужем остановится в гостинице, и, пока он будет посещать собрания богоискателей, она возобновит свои знакомства с нью-йоркцами, с которыми встречалась на Ривьере. Яхта Робинов возвращалась в Германию, где у Иоганнеса были дела, а молодежь тоже должна была возобновить свои занятия. Все они чудесно провели лето и мечтали так же провести и следующее.

Ирму и Ланни встретили на пристани Ист-ривер, оттуда их повезли в автомобиле в расположенное на южном берегу поместье, всей грандиозности которого молодой супруг даже не представлял себе. Вот когда он, наконец, увидит, как живут настоящие богачи! Поместье называлось «Шор-Эйкрс», но в нем были не акры, а многие мили. Огромное пространство было окружено стальной решеткой в двенадцать футов высоты с негостеприимно торчащими остриями. Постройки стояли на утесе, фасадом к морю; они были из красного песчаника и представляли собой подражание замку Шамбор, построенному четыреста лет назад для короля Франциска I. Их украшало множество башенок, острых крыш и фигурных дымовых труб. В американском издании эти трубы не имели никакого отверстия, так как в доме было центральное отопление. Но на Ланни все это великолепие не произвело впечатления: он не любил слишком больших домов, находя их неуютными, и тех, кто создавал архитектурный стиль, он ставил выше тех, кто его заимствовал.

Дому было всего десять лет, но внутри он уже отделывался заново — всего за несколько месяцев до того, как скоропостижно умер его владелец. Холл бы выложен белым вермонтским мрамором и мог бы пригодиться как зал ожидания на вокзале любого средних размеров города. Слуги не выстроились шеренгой для встречи молодых, как это было бы в Штубендорфе, но, может быть, новая теща Ланни просто еще не знала этого обычая? Тяжеловесная вдова короля коммунальных предприятий с завидной энергией управляла этим поистине королевским поместьем. Теперь оно принадлежало его дочери, но всем ведала мать, которая расхаживала по гулким коридорам, посасывая огромную темную сигару и зорко наблюдая за всем происходящим.

Ланни слышал выражение «живут по-царски», а теперь ему предстояло самому жить такой жизнью и войти во вкус. У него были собственные апартаменты и кровать с балдахином, на которой родилось несколько принцев. Биография кровати была выгравирована на изголовье. Мебель была обита таким восхитительным шелком, что Ланни не решался садиться на нее и уж конечно не лег бы на диван с ногами. Ванна была вделана в пол, и в нее вели три широкие ступеньки, причем между ступеньками зажигались лампочки, чтобы было видно, куда ступить. Апартаменты Ланни принадлежали раньше самому Дж. Парамаунту, а он любил пошалить; когда Ланни впервые сел на стульчак в уборной, он вдруг услышал за спиной нежный перезвон колокольчиков, и этот перезвон продолжался, пока он не встал.

При входе в дом вас встречал в холле портрет покойного финансового гения, написанный больше чем в человеческий рост, и молодой искусствовед внимательно рассмотрел его. Портрет принадлежал кисти модного художника, честно старавшегося изобразить оригинал. «Дж. П.», как его до сих пор называли, был человек атлетического сложения и боевого темперамента; об этом говорили и характерная нижняя челюсть и не менее характерный взгляд. Волосы и глаза у него были темные, и если бы он носил усы и бороду, то совсем был бы похож на пирата эпохи Забавника Роджера. Глаза смотрели угрюмо, но легко можно было себе представить, как их взгляд загорается огнем. И. следовало также представить себе хорошо подвешенный язык, умевший убеждать хранителей сокровищ в том, что его обладатель — великий волшебник, который, спарив один доллар с другим, может в несколько дней или, в крайнем случае, недель произвести на свет целое потомство долларов. Это финансово-биологическое чудо осуществлялось им непрерывно, и он ни разу не промахнулся. Гигантская пирамида компаний, которую он построил, продолжала стоять на месте, и Уолл-стрит была убеждена, что пирамида будет стоять вечно, как памятник ее создателю.

Другим памятником был этот дворец; и, созерцая портрет, Ланни спрашивал себя, не наблюдает ли за ним этот крутой человек откуда-нибудь из преддверии ада. Быть может, он ему бросает (вызов: «По какому праву ты спишь на моей кровати, полощешься в моей ванне и слушаешь мои колокольчики?» Счел ли бы он Ланни Бэдда подходящим преемником, способным носить его тяжелые латы и натягивать его мощный лук?

Молодой хозяин не мог, конечно, представить себя в такой роли. Ланни до сих пор даже не знал в точности, где находится Уолл-стрит.

VII

Ланни был на положении принца-супруга, подобно супругу королевы Виктории. Он выполнил свою первую и основную обязанность: он посеял семя, а теперь должен был его тщательно и бережно выращивать. Он сопровождал свою жену всюду, куда она желала; нечего и думать о том, чтобы отказаться; это сразу вызвало бы скандал. Теперь он тоже принадлежал к представителям «молодого поколения» Лонг-Айлэнд, и ему предстояло познакомиться с десятками изящно и элегантно одетых шалунов и шалуний, большинство которых так никогда и не станут взрослыми. Ему предстояло познакомиться с ними вплотную и научиться понимать их шутки насчет недавней автомобильной неудачи Эгги или округлых форм Тэбби. Они много пили, но редко теряли способность выбраться из кабаре и назвать шоферу свой адрес. Они создали себе игрушечный мир и веселились в этом мире сознательно и упорно. Больше всего на свете они боялись серьезного отношения к чему бы то ни было.

В обязанности Ланни входило также знакомство с двумя линиями новых родственников: линией тещи и линией покойного тестя. Он должен был угождать им и постараться, чтобы они не тревожились за будущность Ирмы. Младший брат «Дж. П.», Джозеф, был важной персоной, как один из трех опекунов, которые, по завещанию, управляли капиталами Ирмы. Она получала доход, но не могла тратить основного капитала без их согласия. Двое других опекунов были служащие ее отца, пользовавшиеся в свое время его доверием. У всех трех было с опекой дела по горло. Управлять капиталом в двадцать три миллиона долларов и доходами с него было очень хлопотно, и пришлось завести целую сеть контор. Обязанность самих опекунов состояла в том, чтобы резать купоны и инкассировать дивиденды, вести бухгалтерские книги и составлять подробные отчеты, которые Ирма передавала матери непрочитанными.

Мистер Хорэс Вандрингэм был старше сестры и занимался «операциями» на Уолл-стрит, то есть он не только скупал акции и ждал, когда они поднимутся, но вовлекал и других в эти покупки, создавал «синдикаты» и мог таким образом влиять на движение цен в желательном для него направлении. Если он был «загружен», он распространял слухи, что такие-то акции чрезвычайно устойчивы, дают высокий дивиденд и покупать их очень выгодно. Когда он бывал «пуст», то начинались разговоры о том, что у такой-то компании серьезные осложнения и что следующий дивиденд не будет выплачен. Когда все было подготовлено, он производил «избиение младенцев» и, должно быть, действовал удачно, ибо жил на широкую ногу и в разговоре так и сыпал сотнями тысяч долларов. Робби называл его «акулой», что на Уолл-стрит считалось скорее похвалой.

Ланни видел в своем новом дядюшке некий интересный «тип». Это был человек большого роста, очень толстый, с лысиной, не менее розовой, чем щеки; он отличался неукротимой энергией. Когда он шел, вы испытывали такое же удивление, как при виде идущего по лесу слона; трудно было себе представить, чтобы такое грузное тело могло двигаться так быстро. Даже шагая по комнате, он размахивал на ходу руками и раскачивался из стороны в сторону. Ел он жадно, смеялся громко, говорил много и судил безапелляционно. Он, видимо, старался понравиться новому племяннику, который мог, чего доброго, выгнать его сестру из дому; он часто спрашивал у Ланни его мнения по тому или другому вопросу, но отвечать было бесполезно, так как дядя Хорэс неизменно прерывал его и начинал говорить сам. Ланни понял, что великие бизнесмены с Уолл-стрит привыкли слушать только себя.