Эптон Синклер - Между двух миров

• Название: Между двух миров
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Государственное издательство иностранной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1948

Роман Эптона Синклера «Между двух миров» представляет собой вторую книгу его многотомной антифашистской эпопеи — серии романов, подчиненных единому замыслу и охватывающих в последовательном развитии важнейшие события международной политической жизни, примерно, с периода первой мировой войны и до наших дней.

---

Это было не ухаживание, а какой-то вихрь. Герцог следовал за ней всюду, где только было возможно, ни на минуту не отходил от нее. Сперва он заявил ей, что она сокровище, затем спохватился и стал, осторожнее выбирая метафоры, твердить ей, что она небесное видение и что он жаждет одного — вечно жить в лучах ее сияния, вечно чувствовать ее присутствие и наслаждаться им. Казалось, он знал все великолепные фразы, когда-либо написанные или спетые для прославления женщины; Ирма слышала их только со сцены, иногда их возносила на особую высоту прекрасная музыка оперы. Вот это любовь, это страсть, это романтика!

Ланни Бэдд получил полную отставку. Его уже не приглашали в «шато» на вершине горы. А сам он ехать не хотел. Он сдался без борьбы; если это то, чего она ищет, ну что же, чем скорее найдет, тем лучше. Все дамы, окружавшие его, погрузились в скорбь; мать укоряла его, но он оставался непоколебим. Нет, пусть Ирма выбирает сама; если она хочет быть итальянской герцогиней, что ж, — это тоже способ поместить свои капиталы. Он желает блестящей паре всего наилучшего. А сам он возвратится к воскресной школе и к музыке и будет по прежнему доволен своей судьбой.

— Но, Ланни, — воскликнула мать, — она же не знает, что это значит — выйти замуж за итальянца? Кто-нибудь должен объяснить ей, как они относятся к женщине и какие у них брачные законы!

— Ну, уж это пусть объясняет ей кто-нибудь другой, — гордо отозвался молодой интеллигент.

— А я была так счастлива, я думала, что ты, наконец, обзаведешься семьей.

— Не огорчайся, дорогая, свет не клином сошелся.

На Ривьере сезон приходил к концу, а в Риме сезон начинался; и вдруг разнесся слух, что Барнсы уезжают в Вечный город. Дело было ясное: она бросалась прямо к нему в объятия. Управляющий заказал самолет и полетел в Рим, снял там палаццо, нанял слуг, и несколько дней спустя все было готово для встречи принцессы и королевы-матери. Предполагалось, что они будут приняты в самых аристократических кругах, представлены королю и королеве, окружены роскошью и славой; а Ланни Бэдду, небезызвестному в Италии антифашистскому агитатору, не разрешено будет даже присутствовать на ее свадьбе.

Антифашистский агитатор отправился во флигель и сказал Рику:

— Ну, старина, можешь писать свою пьесу.

V

Робби Бэдд приехал в Лондон. У него опять были неприятности с нефтяными промыслами в Аравии; а кроме того, он из себя выходил по поводу сообщений о том, что женевские политиканы, — так называл Робби Лигу наций, — грозят вмешаться в международную торговлю оружием. Они уже давно жевали эту тему, а теперь как будто раскачались и собирались действовать. Если изучить список тех участков земного шара, куда они хотели запретить поставки оружия, то оказывалось, что все это места, населенные темнокожими народами; но у некоторых из этих народов имелось золото, которое было ничуть не темнее всякого иного золота, и Робби Бэдд не видел оснований, почему бы не вести с ними торговлю.

А тут еще Бьюти написала ему, как обернулось дело с Ирмой Барнс, и это, разумеется, крайне расстроило отца Ланни. Он телеграфировал, предлагая приехать на Ривьеру, переговорить с миссис Барнс и попытаться опять наладить отношения; когда дня два спустя он узнал, что дамы бежали в Рим, он предложил поехать туда. У Ланни был крупный разговор с матерью, они ни до чего не договорились и решили, — пусть каждый телеграфирует Робби то, что сочтет нужным. Бьюти написала: «Очень прошу приехать. Твое вмешательство может быть решающим». Ланни написал: «Всегда рад видеть, но не хотел бы вмешательства в личные дела». Получив эти противоречивые телеграммы, Робби решил, что не плохо было бы поплавать и покататься на лодке в заливе Жуан; любопытно также взглянуть и на нового мужа Бьюти. Он сел в самолет, который доставил его в Париж, и на следующее утро вышел из экспресса в Каннах.

Выслушав эту историю, во всех подробностях, Робби никак не мог решить: что его сын — дон-кихотствующий чудак, или он просто не очень увлечен девушкой. Во всяком случае, этот макаронник, вероятно, женится на ней. В Каннах продавались римские газеты, Ланни купил несколько газет и перевел отцу разные заметки о том шуме, который поднялся в Риме по поводу прибытия богатой наследницы. — Вот это им нравится, и ей и ее матери, — сказал Ланни. — А я для этого не гожусь.

— Может быть, мне удастся воздействовать на старуху, — сказал отец.

— Ты не знаешь ее, — отозвался сын. — Она закурит сигару, пустит тебе дым в нос и прочтет целую лекцию о твоей распущенности. Она ненавидит мужчин и сочтет тебя тоже охотником за деньгами.

— Я был знаком с Дж. Парамаунтом, — задумчиво заметил Робби, — и я понимаю, почему она не питает особого доверия к мужчинам.

Он решил пока не думать об этой истории и несколько дней отдохнуть от всех дел, как уговаривал его Ланни. Робби не мог начать дня, не выпив с утра виски, и когда он подносил стакан ко рту, руки у него дрожали. — И на черта тебе эти деньги! — восклицал сын. — Ты делаешь ту же ошибку, что и Дж. Парамаунт. Ты убиваешь себя ради денег, а твои наследники не будут знать, что с ними делать.

Ланни катал отца на парусной лодке, но это нельзя было считать отдыхом, так как Робби подробно рассказывал о своих неприятностях с нефтью: в глазах всех этих нефтяных королей он выскочка, мелкий хищник; крупные хищники недовольны тем, что он втерся в их компанию, и ведут игру еще более беззастенчиво, чем в области торговли оружием. Робби был больше чем когда-либо убежден, что Захаров старается припереть его к стене и заставить продать свои акции; но Робби не хотел сдаваться. Это был для него вопрос чести; он втянул своих друзей в это дело и не желал, чтобы его оттуда выставили. Он надеялся именно теперь добиться своего-, когда в Соединенных Штатах был новый президент, нефтяник, как и сам Робби, человек, наживший на этой игре целое состояние и знавший все ходы и выходы. Его фамилия была Гувер, и поклонники называли его «великий инженер». Робби считал, что его избрание знаменует новую эру активности и процветания для страны, а может быть, и для всего мира, который должен учиться у Америки, как вести крупные дела.

— Да, — говорил Робби, — англичане должны оказать защиту американскому капиталу в Аравии и в других странах, находящихся под мандатом Великобритаии, не то американцы сами найдут способ себя защитить. — Робби предполагал съездить в Монте-Карло и сообщить Захарову об этой перемене в международной ситуации; но когда он позвонил по телефону, то оказалось, что старый паук сидит в Париже или, может быть, в Шато-де-Балэнкур, в своем поместье недалеко от Парижа. И Робби укатил на север: он хотел непременно видеть Захарова.

VI

Ланни только тогда понял, как дорога ему Ирма Барке, когда было уже поздно. Он принялся за ноктюрны Шопена, но они не помогли. Так хорошо было ему в обществе этой девушки, и так легко было завязать с ней роман; он как раз дошел до той точки, когда готов был его начать, а теперь девушку выхватили у него из-под носа, и это было очень обидно. Он говорил себе, что должен был на ней жениться ради ее же собственного блага. Она ведь ребенок и даже не догадывается, что попала в ловушку. Фашизм низводил женщину на самую низкую ступень, такого унижения женщина Европы не знала со времен старой оттоманской империи. Ну, разве из этой смелой и независимой девушки может выйти племенная кобыла? Если она взбунтуется, они отнимут у нее деньги, отнимут детей, разобьют ей сердце. Когда он представлял себе все, что может произойти, ему хотелось помчаться в Рим и спасти ее. Но нет, его даже не пустят в Италию; и уж, конечно, не выпустят обратно!

Помрой-Нилсоны собирались домой в Англию, и Марджи тоже; после турне по Америке отправлялись в Лондон и Ганси с Бесс. Ланни сказал — Хорошо, устроим себе каникулы. — Он всегда отлично проводил время в Англии.

Все были согласны, что он должен ехать туда, где есть богатый выбор невест: пленительные молодые существа, дебютантки, свежие и девственные, выхоленные и вытренированные, словно чистокровки для бегов; они так же вздрагивают и волнуются, нюхая воздух, слыша крики толпы. Одну за другой их выводят из конюшен, и каждая представляет собой целое сокровище, — столько на нее затрачено времени, внимания и денег; каждая в расцвете сил и в наилучшей форме. Рынок невест: лондонский «сезон»! Мысль об этом забавляла Ланни, он даже испытывал легкое волнение; а когда он будет там на месте, одна часть его существа, та часть» которая роднила его с матерью и ее приятельницами, будет получать несомненное удовольствие, а другая будет анализировать эти чувства, сводить их к экономическим формулам и спрашивать: «Что я здесь делаю? Разве я этого хочу на самом деле?»

Новый отчим Ланни тоже ехал с ними, это было его первое путешествие после мировой войны. Он сказал пасынку, что ехать его долг, так как он будет сдерживать влечение Бьюти к расточительности; она повысила свои требования к жизни в расчете на предполагаемую брачную победу Ланни и еще не приспособилась к факту его поражения. Ехали большой компанией, почти как переселенцы: лэди Эвершем-Уотсон, с горничной; Бьюти с горничной, Марселина с мисс Аддингтон; Нина, ее трое детей и гувернантка. Но Ривьера привыкла к тому, что ее посетители целыми семьями снимаются с места в апреле и в начале мая, особенно англичане и американцы.